И когда, визжа и плача, она подняла взгляд на индейца, то увидела, что его лицо хранит все то же холодное, таинственное выражение.
Наконец огни Боулдера растаяли позади, и тщетные вопли Дианы затихли. Она сообразила, что до боли надсадила горло. И поникла от огорчения. Они продолжали ехать молча, упорно поднимаясь все выше и выше, и свернули на запад. Они двигались по широкой, глубокой горной долине, по обе стороны которой вздымались лесистые крутые склоны.
Когда они углубились в широкий каньон между высокими вершинами Берегового хребта Колорадо, лунный свет исчез. Вместе с темнотой явился и холод горной ночи, и Диана сразу замерзла. Она ужасно устала, ее спина из-за неудобной позы болела, как сломанная. Диана ведь сидела выпрямившись, стараясь не касаться краснокожего, что не преминуло сказаться. Она поневоле представила, как было бы приятно прислониться к теплой, широкой бронзовой груди.
Но она скорее умерла бы, чем сделала это. Диана стиснула зубы, чтобы они не стучали, и расправила плечи. Да, ей холодно, но ведь и индейцу не теплее; пожалуй, ему даже хуже приходится: он почти совсем обнажен. Если Диана устала, то и краснокожий тоже. А она сможет выдержать все, что выдержит на этом чертовом длинном пути мужчина.
Или зверь.
Примерно еще после двух утомительных часов езды в темноте они выбрались из каньона и снова очутились в залитой серебристым лунным светом долине. Но Диана этого не заметила, потому что просто заснула.
Она совсем не почувствовала, как где-то посреди темного холодного каньона впала в блаженную дремоту. Но индеец уловил это мгновение. Не задерживая коня, идущего длинным, стремительным шагом, он потянулся к закинутым за переднюю луку седла связанным рукам Дианы, снял кожаные путы и мягко, осторожно прислонил девушку к своей согнутой правой руке, уложив темноволосую голову себе на плечо.
И продолжал путь.
Очутившись в более удобном положении, Диана бессознательно прижалась покрепче к теплому телу краснокожего. Ее нежные полуоткрытые губы коснулись его обнаженной кожи, и она сладко вздохнула во сне.
Индеец улыбнулся, и его слишком темные глаза на мгновение потеплели.
Глава 15
Поднявшись на склон высоко над Боулдером, индеец направил коня через нагромождение скал, с которого начиналась формация Фонтейн гряды Фларитон. А потом к подножию трехтысячефутовой Ройал-Арк Берегового хребта и дальше, в глубины Фларитона.
Луна побледнела и начала спускаться, когда краснокожий наконец остановил взмыленного жеребца. Приближалось утро, звезды гасли одна за другой. Краснокожий выбрал узкую травянистую лощинку; пышные горные травы начали уже понемногу желтеть, чувствуя приближение осени.
Здесь, в тени островерхих пиков, через маленький холмистый луг протекал один из притоков реки Сент-Врайн; вода сверкала, как стекло.
Остановив коня, индеец довольно долго оставался в седле, медленно оглядывая темную долинку. Через несколько секунд он отыскал подходящее для ночлега место. Это была выступающая козырьком стена каньона; под выступом виднелась и небольшая пещера. Там можно было укрыться от ветра и от лучей утреннего солнца.
Выпала предутренняя роса, воздух похолодел перед рассветом. Индеец посмотрел на спящую женщину, и в его темных глазах появилось странное, почти отеческое выражение. Оно тут же рассеялось, но тем не менее индеец действовал осторожно, чтобы ее не разбудить. Он бросил поводья, протянул руку назад и снял с седла прихваченные им на ранчо попоны, потом соскочил на землю так проворно и легко, что женщина в его руках лишь глубоко вздохнула и прижалась к нему покрепче.
И продолжала спать.
Дойдя до выступа в стене каньона, индеец опустился на колени, расстелил попону и осторожно положил Диану на землю.
Она глубоко спала; ее шелковистые темные волосы веером рассыпались по попоне; тонкая рука была обнажена до самого плеча, где свисали нитки, оставшиеся от оторванного рукава. Глубокий вырез бледного пурпурного платья приоткрывал соблазнительные выпуклости груди, вздымавшейся и опадавшей в медленном, ровном дыхании. Пурпурная юбка, смятая и закрутившаяся вокруг стройного тела, не закрывала красиво очерченные колени, их прикрывали только тончайшие шелковые чулки. На ногах были остроносые домашние туфельки из мягкой белой замши.
Краснокожий с каменным выражением лица снял туфельки, поставил их рядом с попоной, на мгновение задержав взгляд на высоком подъеме ноги. А Диана в этот миг счастливо и глубоко вздохнула. Легкая улыбка тронула губы индейца. Он укрыл ее второй попоной, тщательно подоткнув ее по бокам.
Еще мгновение-другое он постоял на коленях, и его внимательный взгляд медленно вернулся к бледному, нежному лицу Дианы, густым длинным ресницам. Таких глаз он никогда еще не видел. Его завораживали эти выразительные фиалковые глаза, в которых сверкали темно-пурпурные искры, когда девушка сердилась или бывала напугана.
Ее маленький безупречный нос даже во сне выглядел надменным. Но мягкие пухлые губы, чуть приоткрытые сейчас, заставляли предположить в Диане обнаженную чувствительность.
Краснокожий стиснул зубы, на твердой щеке дернулся мускул. Он резко поднялся на ноги, повернулся и вышел из-под прикрытия нависающей скалы. Расседлав коня, он стреножил его и пустил пастись.
Конь с удовольствием щипал траву, а индеец ушел к протекающему всего в нескольких шагах ручью. На поросшем густой травой берегу он остановился, набрал полную флягу холодной чистой воды. Закинув голову, он с жадностью напился, потом снова наполнил флягу и отставил ее в сторону.
Достав заткнутый за набедренную повязку охотничий нож, индеец убедился, что он отлично заточен. Осторожно просунув лезвие между горлом и широкой лентой, расшитой бусами и бисером, одним быстрым движением разрезал ненужное украшение и положил ленту рядом с флягой.
С ножом в руке он развязал узкие кожаные шнурки, удерживавшие набедренную повязку, она упала, и индеец выпрямился, обнаженный. Он с отсутствующим видом потер исцарапанную грудь, глубоко вздохнул, шагнул в холодную, чистую воду ручья и шел, пока вода не достигла талии.
Тогда, зажав острый нож между крепкими белыми зубами, он оттолкнулся от каменистого дна и быстро, уверенно поплыл через ручей. Противоположный берег представлял собой высокую стену из беспорядочно нагроможденных огромных камней. Положив нож на камень, индеец проверил глубину. Вода здесь доходила до его широких плеч.
Отличная глубина для хорошей утренней ванны.
Индеец спиной вперед бросился в воду, и его длинные волосы веером легли на легкие волны. Несколько минут он с наслаждением плавал, ощущая, как усталые, сжавшиеся мускулы расправляются и оживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Наконец огни Боулдера растаяли позади, и тщетные вопли Дианы затихли. Она сообразила, что до боли надсадила горло. И поникла от огорчения. Они продолжали ехать молча, упорно поднимаясь все выше и выше, и свернули на запад. Они двигались по широкой, глубокой горной долине, по обе стороны которой вздымались лесистые крутые склоны.
Когда они углубились в широкий каньон между высокими вершинами Берегового хребта Колорадо, лунный свет исчез. Вместе с темнотой явился и холод горной ночи, и Диана сразу замерзла. Она ужасно устала, ее спина из-за неудобной позы болела, как сломанная. Диана ведь сидела выпрямившись, стараясь не касаться краснокожего, что не преминуло сказаться. Она поневоле представила, как было бы приятно прислониться к теплой, широкой бронзовой груди.
Но она скорее умерла бы, чем сделала это. Диана стиснула зубы, чтобы они не стучали, и расправила плечи. Да, ей холодно, но ведь и индейцу не теплее; пожалуй, ему даже хуже приходится: он почти совсем обнажен. Если Диана устала, то и краснокожий тоже. А она сможет выдержать все, что выдержит на этом чертовом длинном пути мужчина.
Или зверь.
Примерно еще после двух утомительных часов езды в темноте они выбрались из каньона и снова очутились в залитой серебристым лунным светом долине. Но Диана этого не заметила, потому что просто заснула.
Она совсем не почувствовала, как где-то посреди темного холодного каньона впала в блаженную дремоту. Но индеец уловил это мгновение. Не задерживая коня, идущего длинным, стремительным шагом, он потянулся к закинутым за переднюю луку седла связанным рукам Дианы, снял кожаные путы и мягко, осторожно прислонил девушку к своей согнутой правой руке, уложив темноволосую голову себе на плечо.
И продолжал путь.
Очутившись в более удобном положении, Диана бессознательно прижалась покрепче к теплому телу краснокожего. Ее нежные полуоткрытые губы коснулись его обнаженной кожи, и она сладко вздохнула во сне.
Индеец улыбнулся, и его слишком темные глаза на мгновение потеплели.
Глава 15
Поднявшись на склон высоко над Боулдером, индеец направил коня через нагромождение скал, с которого начиналась формация Фонтейн гряды Фларитон. А потом к подножию трехтысячефутовой Ройал-Арк Берегового хребта и дальше, в глубины Фларитона.
Луна побледнела и начала спускаться, когда краснокожий наконец остановил взмыленного жеребца. Приближалось утро, звезды гасли одна за другой. Краснокожий выбрал узкую травянистую лощинку; пышные горные травы начали уже понемногу желтеть, чувствуя приближение осени.
Здесь, в тени островерхих пиков, через маленький холмистый луг протекал один из притоков реки Сент-Врайн; вода сверкала, как стекло.
Остановив коня, индеец довольно долго оставался в седле, медленно оглядывая темную долинку. Через несколько секунд он отыскал подходящее для ночлега место. Это была выступающая козырьком стена каньона; под выступом виднелась и небольшая пещера. Там можно было укрыться от ветра и от лучей утреннего солнца.
Выпала предутренняя роса, воздух похолодел перед рассветом. Индеец посмотрел на спящую женщину, и в его темных глазах появилось странное, почти отеческое выражение. Оно тут же рассеялось, но тем не менее индеец действовал осторожно, чтобы ее не разбудить. Он бросил поводья, протянул руку назад и снял с седла прихваченные им на ранчо попоны, потом соскочил на землю так проворно и легко, что женщина в его руках лишь глубоко вздохнула и прижалась к нему покрепче.
И продолжала спать.
Дойдя до выступа в стене каньона, индеец опустился на колени, расстелил попону и осторожно положил Диану на землю.
Она глубоко спала; ее шелковистые темные волосы веером рассыпались по попоне; тонкая рука была обнажена до самого плеча, где свисали нитки, оставшиеся от оторванного рукава. Глубокий вырез бледного пурпурного платья приоткрывал соблазнительные выпуклости груди, вздымавшейся и опадавшей в медленном, ровном дыхании. Пурпурная юбка, смятая и закрутившаяся вокруг стройного тела, не закрывала красиво очерченные колени, их прикрывали только тончайшие шелковые чулки. На ногах были остроносые домашние туфельки из мягкой белой замши.
Краснокожий с каменным выражением лица снял туфельки, поставил их рядом с попоной, на мгновение задержав взгляд на высоком подъеме ноги. А Диана в этот миг счастливо и глубоко вздохнула. Легкая улыбка тронула губы индейца. Он укрыл ее второй попоной, тщательно подоткнув ее по бокам.
Еще мгновение-другое он постоял на коленях, и его внимательный взгляд медленно вернулся к бледному, нежному лицу Дианы, густым длинным ресницам. Таких глаз он никогда еще не видел. Его завораживали эти выразительные фиалковые глаза, в которых сверкали темно-пурпурные искры, когда девушка сердилась или бывала напугана.
Ее маленький безупречный нос даже во сне выглядел надменным. Но мягкие пухлые губы, чуть приоткрытые сейчас, заставляли предположить в Диане обнаженную чувствительность.
Краснокожий стиснул зубы, на твердой щеке дернулся мускул. Он резко поднялся на ноги, повернулся и вышел из-под прикрытия нависающей скалы. Расседлав коня, он стреножил его и пустил пастись.
Конь с удовольствием щипал траву, а индеец ушел к протекающему всего в нескольких шагах ручью. На поросшем густой травой берегу он остановился, набрал полную флягу холодной чистой воды. Закинув голову, он с жадностью напился, потом снова наполнил флягу и отставил ее в сторону.
Достав заткнутый за набедренную повязку охотничий нож, индеец убедился, что он отлично заточен. Осторожно просунув лезвие между горлом и широкой лентой, расшитой бусами и бисером, одним быстрым движением разрезал ненужное украшение и положил ленту рядом с флягой.
С ножом в руке он развязал узкие кожаные шнурки, удерживавшие набедренную повязку, она упала, и индеец выпрямился, обнаженный. Он с отсутствующим видом потер исцарапанную грудь, глубоко вздохнул, шагнул в холодную, чистую воду ручья и шел, пока вода не достигла талии.
Тогда, зажав острый нож между крепкими белыми зубами, он оттолкнулся от каменистого дна и быстро, уверенно поплыл через ручей. Противоположный берег представлял собой высокую стену из беспорядочно нагроможденных огромных камней. Положив нож на камень, индеец проверил глубину. Вода здесь доходила до его широких плеч.
Отличная глубина для хорошей утренней ванны.
Индеец спиной вперед бросился в воду, и его длинные волосы веером легли на легкие волны. Несколько минут он с наслаждением плавал, ощущая, как усталые, сжавшиеся мускулы расправляются и оживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96