Вы не похожи на остальных. Видимо, вы пока еще слишком молоды и вас не успели испортить. Но недолго осталось. Через несколько лет от истинной Фоски не останется и следа. Вы станете еще одной хищницей, будете охотиться за новыми удовольствиями и развлечениями, подбирать падаль, оставленную другими хищниками. Я тогда подумал, что вы говорили правду, по крайней мере мне. Но вы предпочитаете скрываться за завесой лжи.
– Я вам не лгала. – Она медленно повернулась. Ее щеки пылали. – Я сказала правду. Я не хочу видеть вас снова.
Он медленно подошел к ней. Она затаила дыхание. Он взял в руки ее лицо и нежно поцеловал. Она почувствовала, что внутри ее что-то сжалось. С губ слетел тихий стон. Она прижалась к Рафу и ворошила пальцами его темную шевелюру.
– Лгунишка, – проворчал он. Она прижала лицо к его груди. – В чем дело, Фоска? Чего вы боитесь? Лоредана? Он никогда ничего не узнает. Это будет для всех тайной. За исключением Томассо. Он нужен нам, но думаю, что могу доверять ему.
– Он делает это за деньги, – с горечью сказала она. – Вы можете доверять ему до тех пор, пока будете оплачивать его услуги.
– Я не дал ему ни цехина. Я помогаю ему сколотить из барнаботти революционную армию. Такова назначенная им цена.
Она встревоженно взглянула на Рафа.
– Не надо связываться с ними! Инквизиторы бросят вас в тюрьму.
– Но не сразу же. Пусть это вас не тревожит. И не беспокойтесь в отношении наших свиданий. Я умею быть осторожным.
Фоска отстранилась от него.
– Я боюсь не опасности.
– Значит, все связано с тем, что я еврей? – мягко спросил он ее. – Именно поэтому…
Ее глаза расширились.
– О нет! Раньше я думала, что это имеет значение. Убеждала себя, что мы не подходим друг другу, что разница между нами чересчур велика. Боялась, что если мои друзья что-нибудь прознают, то поднимут меня на смех.
Но теперь мне на это наплевать. Клянусь. Вы стоите десятка таких, как они! Мне было бы все равно, даже если бы вы были… турком!
Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке.
– Синьора, у вас весьма широкие взгляды.
Нервно потирая руки, она ходила взад и вперед по комнате. Он наблюдал за ней. Она оглянулась в поисках места, куда можно было бы присесть. Стулья, стоявшие в комнате, были покрыты пылью и расшатаны. Она робко села на узкую кровать Томассо.
– Кажется, я понимаю, в чем дело, – медленно сказал Раф. – Вы боитесь, что испытаете душевную боль. Опасаетесь, что я разобью ваше сердце, как это сделал Лоредан. Предпочитаете вообще отказаться от любви, чем согласиться на любовь, омраченную возможностью подобной боли.
Она не взглянула на него. Он понял, что оказался прав.
– Вы думаете, что я хочу вас использовать, влюбить в себя, а затем, когда устану от вас, прогнать прочь, – сказал он, стоя над ней. – Но, Фоска, куда делись ваша отвага и дух?
– Я знаю, что представляют собой мужчины, – сердито запротестовала она. – Женщины для них все на одно лицо. Почему я должна принести себя в жертву мужской похоти?
Он слегка приподнял ее за подбородок.
– Послушайте меня. Если бы я заботился о том, чтобы удовлетворить свой аппетит, то вообще бы не пришел сюда. Вы думаете, мне нравится карабкаться по крышам и пять часов ждать вашего появления в этой вонючей комнатенке? Я нашел бы на улице маленькую хорошенькую штучку, заплатил ей десять цехинов и радовался бы. Но я не хочу этого. Я хочу вас, Фоска. Однако, Бог знает почему, я не стремлюсь немедленно влюбиться. Это, конечно, выглядит с моей стороны чертовски непоследовательно. Но мне предстоит так много сделать… Да, риск есть. Я могу разбить ваше сердце, как вы можете разбить мое. Мы оба вынуждены рисковать. Это единственный путь, который может принести нам радость.
– Очень убедительно, – сказала она. Улыбка заиграла в уголках ее губ.
– А как же иначе? – Он присел рядом с ней. – Я знаю, что имею дело с потрясающе логичным умом. Другую женщину я убеждал бы в постели.
– Вы всегда так грубы? – вздохнула она.
– Пытаюсь. Весьма эффективный способ для разговора с людьми, подобными вам, с теми, кто к этому не привык.
– Принимаете меня за слабоумную? – притворно возмутилась она.
– За слабоумную, за уродливую, – усмехнулся он. – Итак, Фоска, что нас ждет впереди? Безопасность и прежняя унылая жизнь или опасность и, быть может, любовь? Вам решать.
Она обвила его шею руками.
– Я хочу вас, – прошептала она. – Мне наплевать на риск. Я не боюсь переживаний. Я хочу вас.
– Я не сделаю вам больно. Клянусь. – Они поцеловались. – Я знал об этом уже в тот день в сенате. Знал, что вы перевернете мою жизнь с ног на голову.
– Я тоже знала, – сказала она. – Но что это значит? Мы что, влюбляемся?
– Вы против?
– Нет. – Она расстегнула его рубашку и легко скользнула пальцами по его крепкой груди. Он затрепетал. – Рафаэлло, займитесь со мной любовью прямо сейчас.
Он схватил ее руки.
– Вы всегда такая смелая?
– Пытаюсь быть такой, особенно с людьми, которым, как вам, не хватает утонченности.
– Вы забыли, синьора, что любите вкушать сладость ожидания? Я заставлю вас ждать.
– Не хочу ждать! – Она придвинулась к нему. – Не хочу ждать, никогда!
Глава 7
НОЧИ КАРНАВАЛА
Из переулка, плутающего вдоль стен гетто, вышел мужчина в полном карнавальном облачении – в маске, в кружевной пелерине-бауте и в плаще. Он подозвал гондолу, плывущую по каналу Реджио, взошел на ее борт и сел под шатром. Лодка отплыла от набережной и направилась в сторону Большого канала.
Из тени деревьев вынырнул шпион и дал сигнал ожидавшей его гондоле. Он что-то резко приказал гондольеру, и они направились вслед за первой лодкой по Большому каналу, под Риалто и далее по маленьким каналам, пока не причалили у темной пустой площади, где мужчина в маске вышел из гондолы. Шпион последовал за ним, а лодка отплыла и исчезла из виду.
Сидевший в ней Раф довольно улыбнулся про себя. Томассо вновь удалось провести агента инквизиторов, отвлечь его от Рафа. Теперь тот мог спокойно направиться на свидание с Фоской в «казино», маленький домик, который она сняла вблизи площади Сан-Марко.
Карнавал создавал тысячу возможностей уходить от слежки, а шпионам, упустившим свою жертву, оставалось лишь зайти в ближайшую таверну или кафе и, сидя там, придумывать, что же соврать хозяевам.
В толпе масок мог укрыться всякий, желающий сохранить в тайне свои прогулки. Множество одинаковых нарядов вводило в заблуждение даже любовников, которым часто приходилось проявлять осторожность и сначала обмениваться друг с другом несколькими фразами, для того чтобы убедиться, что они не ошиблись.
Но карнавал приближался к концу. Он завершался в последний день масленицы, за ней следовал Великий пост и через сорок дней – Пасха, которая знаменовала окончание Святых праздников и начало нового паводка развлечений и фестивалей, когда всем будет вновь разрешено носить маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Я вам не лгала. – Она медленно повернулась. Ее щеки пылали. – Я сказала правду. Я не хочу видеть вас снова.
Он медленно подошел к ней. Она затаила дыхание. Он взял в руки ее лицо и нежно поцеловал. Она почувствовала, что внутри ее что-то сжалось. С губ слетел тихий стон. Она прижалась к Рафу и ворошила пальцами его темную шевелюру.
– Лгунишка, – проворчал он. Она прижала лицо к его груди. – В чем дело, Фоска? Чего вы боитесь? Лоредана? Он никогда ничего не узнает. Это будет для всех тайной. За исключением Томассо. Он нужен нам, но думаю, что могу доверять ему.
– Он делает это за деньги, – с горечью сказала она. – Вы можете доверять ему до тех пор, пока будете оплачивать его услуги.
– Я не дал ему ни цехина. Я помогаю ему сколотить из барнаботти революционную армию. Такова назначенная им цена.
Она встревоженно взглянула на Рафа.
– Не надо связываться с ними! Инквизиторы бросят вас в тюрьму.
– Но не сразу же. Пусть это вас не тревожит. И не беспокойтесь в отношении наших свиданий. Я умею быть осторожным.
Фоска отстранилась от него.
– Я боюсь не опасности.
– Значит, все связано с тем, что я еврей? – мягко спросил он ее. – Именно поэтому…
Ее глаза расширились.
– О нет! Раньше я думала, что это имеет значение. Убеждала себя, что мы не подходим друг другу, что разница между нами чересчур велика. Боялась, что если мои друзья что-нибудь прознают, то поднимут меня на смех.
Но теперь мне на это наплевать. Клянусь. Вы стоите десятка таких, как они! Мне было бы все равно, даже если бы вы были… турком!
Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке.
– Синьора, у вас весьма широкие взгляды.
Нервно потирая руки, она ходила взад и вперед по комнате. Он наблюдал за ней. Она оглянулась в поисках места, куда можно было бы присесть. Стулья, стоявшие в комнате, были покрыты пылью и расшатаны. Она робко села на узкую кровать Томассо.
– Кажется, я понимаю, в чем дело, – медленно сказал Раф. – Вы боитесь, что испытаете душевную боль. Опасаетесь, что я разобью ваше сердце, как это сделал Лоредан. Предпочитаете вообще отказаться от любви, чем согласиться на любовь, омраченную возможностью подобной боли.
Она не взглянула на него. Он понял, что оказался прав.
– Вы думаете, что я хочу вас использовать, влюбить в себя, а затем, когда устану от вас, прогнать прочь, – сказал он, стоя над ней. – Но, Фоска, куда делись ваша отвага и дух?
– Я знаю, что представляют собой мужчины, – сердито запротестовала она. – Женщины для них все на одно лицо. Почему я должна принести себя в жертву мужской похоти?
Он слегка приподнял ее за подбородок.
– Послушайте меня. Если бы я заботился о том, чтобы удовлетворить свой аппетит, то вообще бы не пришел сюда. Вы думаете, мне нравится карабкаться по крышам и пять часов ждать вашего появления в этой вонючей комнатенке? Я нашел бы на улице маленькую хорошенькую штучку, заплатил ей десять цехинов и радовался бы. Но я не хочу этого. Я хочу вас, Фоска. Однако, Бог знает почему, я не стремлюсь немедленно влюбиться. Это, конечно, выглядит с моей стороны чертовски непоследовательно. Но мне предстоит так много сделать… Да, риск есть. Я могу разбить ваше сердце, как вы можете разбить мое. Мы оба вынуждены рисковать. Это единственный путь, который может принести нам радость.
– Очень убедительно, – сказала она. Улыбка заиграла в уголках ее губ.
– А как же иначе? – Он присел рядом с ней. – Я знаю, что имею дело с потрясающе логичным умом. Другую женщину я убеждал бы в постели.
– Вы всегда так грубы? – вздохнула она.
– Пытаюсь. Весьма эффективный способ для разговора с людьми, подобными вам, с теми, кто к этому не привык.
– Принимаете меня за слабоумную? – притворно возмутилась она.
– За слабоумную, за уродливую, – усмехнулся он. – Итак, Фоска, что нас ждет впереди? Безопасность и прежняя унылая жизнь или опасность и, быть может, любовь? Вам решать.
Она обвила его шею руками.
– Я хочу вас, – прошептала она. – Мне наплевать на риск. Я не боюсь переживаний. Я хочу вас.
– Я не сделаю вам больно. Клянусь. – Они поцеловались. – Я знал об этом уже в тот день в сенате. Знал, что вы перевернете мою жизнь с ног на голову.
– Я тоже знала, – сказала она. – Но что это значит? Мы что, влюбляемся?
– Вы против?
– Нет. – Она расстегнула его рубашку и легко скользнула пальцами по его крепкой груди. Он затрепетал. – Рафаэлло, займитесь со мной любовью прямо сейчас.
Он схватил ее руки.
– Вы всегда такая смелая?
– Пытаюсь быть такой, особенно с людьми, которым, как вам, не хватает утонченности.
– Вы забыли, синьора, что любите вкушать сладость ожидания? Я заставлю вас ждать.
– Не хочу ждать! – Она придвинулась к нему. – Не хочу ждать, никогда!
Глава 7
НОЧИ КАРНАВАЛА
Из переулка, плутающего вдоль стен гетто, вышел мужчина в полном карнавальном облачении – в маске, в кружевной пелерине-бауте и в плаще. Он подозвал гондолу, плывущую по каналу Реджио, взошел на ее борт и сел под шатром. Лодка отплыла от набережной и направилась в сторону Большого канала.
Из тени деревьев вынырнул шпион и дал сигнал ожидавшей его гондоле. Он что-то резко приказал гондольеру, и они направились вслед за первой лодкой по Большому каналу, под Риалто и далее по маленьким каналам, пока не причалили у темной пустой площади, где мужчина в маске вышел из гондолы. Шпион последовал за ним, а лодка отплыла и исчезла из виду.
Сидевший в ней Раф довольно улыбнулся про себя. Томассо вновь удалось провести агента инквизиторов, отвлечь его от Рафа. Теперь тот мог спокойно направиться на свидание с Фоской в «казино», маленький домик, который она сняла вблизи площади Сан-Марко.
Карнавал создавал тысячу возможностей уходить от слежки, а шпионам, упустившим свою жертву, оставалось лишь зайти в ближайшую таверну или кафе и, сидя там, придумывать, что же соврать хозяевам.
В толпе масок мог укрыться всякий, желающий сохранить в тайне свои прогулки. Множество одинаковых нарядов вводило в заблуждение даже любовников, которым часто приходилось проявлять осторожность и сначала обмениваться друг с другом несколькими фразами, для того чтобы убедиться, что они не ошиблись.
Но карнавал приближался к концу. Он завершался в последний день масленицы, за ней следовал Великий пост и через сорок дней – Пасха, которая знаменовала окончание Святых праздников и начало нового паводка развлечений и фестивалей, когда всем будет вновь разрешено носить маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118