А ты, мой дорогой рыцарь! – воскликнула она, прикасаясь рукой к его голове. – Увы! Здесь неуместно говорить о твоих великих прегрешениях; но, мне кажется, ты оставишь людям и искорку огня…
Туг Жанна взглянула на Беранжеру, и складка старого горделивого недовольства подернула ей губы, а ее зеленые глаза сверкнули. Беранжера ни слова не сказала.
– Видишь ли, Беранжера, – продолжала Жанна. – Я говорю, как мать его сына, Фулька Анжуйского. Пусть мой сын Фульк лучше грешит, как грешили его предки, как грешил его отец, чем чахнуть, ища спасения в монастыре и посрамлять человека в нашем Спасителе за его выбор! Пусть лучше течет в нем дурная, но великая кровь, чем такая жидкая, как у тебя! Чего же тут бояться, девушка? Уж не меча ли? Вот уж восемь лет, как в мое сердце вонзен острый нож, но я не подаю ни звука. Пусть же и сын пронзит то сердце, которое пронзил отец! Я не из тех влюбленных, которые говорят своему возлюбленному: «Погладь меня по сердцу, милый!» Я из тех, которые говорят: «Если тебе угодно, мой король, пронзи мне сердце, дай пролить за тебя кровь мою!» Да, я проливала за него кровь и спять пролью, сладчайший мой Господь Иисус!
Жанна тиxo склонилась над изголовьем короля и поцеловала его в голову, прибавив:
– Аминь! Пусть бедняги проливают кровь, если требует се король.
Королева продолжала молиться. Король открыл глаза, не проявив ни трепета, ни испуга, и улыбнулся, взглянув на Жанну, склонившуюся над ним.
– Хорошо, дитя мое! Хорошо, что ты поспела! – молвил он. – А что мальчик?
– Он здесь, Ричард,
– Приведи его ко мне, – проговорил король. Де Бар, тихо ступая, вышел к мусульманам, стоявшим у дверей, и вернулся, ведя за руку Фулька – стройного высокого белокурого мальчика с открытым лицом, с отцовским изящным очертанием рта и смелыми серыми глазами. Жанна обернулась, чтобы подвести его.
– Дитя мое! Вот отец твой!
– Я знаю, матушка, – проговорил ребенок и опустился на колени у кровати.
Король Ричард положил ему на голову свою руку.
– Жесткая щетинка, Фульк! – заметил он. – Совсем отцовская! Но пошли тебе Боже иметь лунную под ней подкладку, чем моя. Пусть Бог сделает тебя мужчиной!
– Но никогда не сделает Он меня великим королем, – сказал Фульк.
– Быть может. Он сделает тебя чем-нибудь лучшим, – заметил отец.
– Не думаю, – ответил мальчик. – Ты – величайший из царей земных. Так говорит Старец из Муссы.
– Поцелуй меня, Фульк! – вымолвил король. Мальчик поспешно поднял свое личико к его лицу и горячо поцеловал отца прямо в губы.
– Как влюбленный! – засмеялся король, а Жанна объяснила:
– Он всегда целует прямо в губы.
Ричард вдруг почувствовал сильную усталость и глухо вздохнул. Фульк оглянулся вокруг и, смущенный торжественностью обстановки, взял мать за руку. Она передала его де Бару, и тот увел ребенка прочь.
Король показал знаком Жанне, чтоб она к нему нагнулась. Она склонилась низко, но и то едва могла расслышать его. Все видели, что конец близок.
– Я должен отойти с миром, душа моя, если это возможно, – прошептал Ричард. – Скажи, что с тобой будет, когда я умру?
Жанна погладила его по щеке.
– Я вернусь к супругу моему и к детям, дорогой мой! Я оставила их там трех: все мальчики.
– И что ж, они добры к тебе? Ты счастлива?
– Я живу в мире со своей совестью; я – жена мудрого старца; я люблю детей своих; я вспоминаю про тебя, мой Ричард! Этого с меня довольно.
– Еще есть кое-что такое, что ты могла бы мне отдать, моя Жанна!
Жалобная улыбка подернула ее губы.
– Ну что же у меня «еще» осталось, чтобы подарить тебе? – спросила она. Ричард на ухо шепнул ей:
– Нашего сына, Фулька.
– Ax!.. – вырвалось у Жанны.
Королева пристально смотрела на нее сквозь пальцы.
– О, Жанна, Жанна! – говорил Ричард, обливаясь потом от усилий, которых стоило ему каждое слово. – Вся наша совместная жизнь прошла в том, что ты мне отдавала все, а я растрачивал твои дары; ты жила скрягой, чтобы я мог разыгрывать роль расточителя. Так еще, в последний раз, прошу тебя: не откажи! Согласна ты остаться здесь с нашим сыном?
Жанна была не в силах проронить ни слова. Она качнула головой и повернула к нему свои глаза, полные слез. Слезы катились теперь неудержимо, и не у нее одной. Голова Ричарда откинулась назад, и с минуту все думали, что он уж скончался. Но нет! Он опять открыл глаза, зашевелил губами, Все напрягли слух, чтобы его расслышать…
– Губку, губку! – зашептал он и прибавил: – Приведите мне Сен-Поля.
Холодные лучи рассвета начали пробиваться в щели шатра. Молодого графа Сен-Поля ввел к королю де Бар; он был в цепях. Стоя теперь за изголовьем короля, Жанна приподняла его на руках своих.
– Разбейте его кандалы! – проговорил король. Сен-Поль очутился на свободе.
– Евстахий! – обратился к нему умирающий. – Мы с тобой обменялись крупными словами; не раз померялись и силой. Мои узы падут прежде, чем заря займется, а твои уж пали. Отвечай мне: Герден умер?
Сен-Поль упал на колени.
– О, государь мой! Он умер на месте, где пал. Но Богу известно, что к этому злодейству он не приложил руки своей, как и я тоже.
– Если это известно мне, я полагаю, известно и Богу, – вымолвил король со слабой улыбкой. – Но выслушай, Евстахий: я должен еще сказать тебе слово. Много я нанес обид твоему имени. Брату твоему – за то, что он порочил высокопоставленную даму и мой королевский дом; сестре твоей, присутствующей здесь, – тем, что недостаточно ее любил и слишком любил себя… Евстахий! Ты должен поцеловать ее, прежде чем я сойду в вечность.
Сен-Поль поднялся и подошел к ней: брат и сестра поцеловались, склонясь над головой короля.
Тогда Ричард снова заговорил:
– Теперь я вам скажу, что я неповинен в смерти вашего кузена Монферрата.
– О, государь!.. О, государь! – воскликнул Сен-Поль.
Жанна остановила его взглядом и сказала:
– Я повинна в его смерти! Он добивался смерти короля, а я его самого добила, поставив условием моего брака его смерть. Он заслужил ее.
– Да, сестра, он заслужил, но и я точно так же! О, государь! – вскричал он, обливаясь слезами. – Возьми жизнь мою по праву, но сперва прости меня!
– Что мне прощать тебе, брат мой? – молвил Ричард. – Поцелуй меня! Мы с тобой были добрыми друзьями в старину.
Сен-Поль поцеловал его, все рыдая. Король привстал,
– Вот чего я требую теперь от вас обоих, Сен-Поль и де Бар! – обратился он к ним. – Защищайте оба сына моего, Фулька! У Мило бумаги на его владения в Клюньи. Воспитайте в нем доброго и доблестного рыцаря. Да научите его вспоминать о своем отце с большей нежностью, нежели этот отец вспоминал о своем. Вы это сделаете, да? Скорей же, скорей!
Но тут вмешалась королева с громким криком:
– О, государь, государь! А для меня разве уж больше не осталось ничего? Мадам! – обернулась она к Жанне и обняла ее колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Туг Жанна взглянула на Беранжеру, и складка старого горделивого недовольства подернула ей губы, а ее зеленые глаза сверкнули. Беранжера ни слова не сказала.
– Видишь ли, Беранжера, – продолжала Жанна. – Я говорю, как мать его сына, Фулька Анжуйского. Пусть мой сын Фульк лучше грешит, как грешили его предки, как грешил его отец, чем чахнуть, ища спасения в монастыре и посрамлять человека в нашем Спасителе за его выбор! Пусть лучше течет в нем дурная, но великая кровь, чем такая жидкая, как у тебя! Чего же тут бояться, девушка? Уж не меча ли? Вот уж восемь лет, как в мое сердце вонзен острый нож, но я не подаю ни звука. Пусть же и сын пронзит то сердце, которое пронзил отец! Я не из тех влюбленных, которые говорят своему возлюбленному: «Погладь меня по сердцу, милый!» Я из тех, которые говорят: «Если тебе угодно, мой король, пронзи мне сердце, дай пролить за тебя кровь мою!» Да, я проливала за него кровь и спять пролью, сладчайший мой Господь Иисус!
Жанна тиxo склонилась над изголовьем короля и поцеловала его в голову, прибавив:
– Аминь! Пусть бедняги проливают кровь, если требует се король.
Королева продолжала молиться. Король открыл глаза, не проявив ни трепета, ни испуга, и улыбнулся, взглянув на Жанну, склонившуюся над ним.
– Хорошо, дитя мое! Хорошо, что ты поспела! – молвил он. – А что мальчик?
– Он здесь, Ричард,
– Приведи его ко мне, – проговорил король. Де Бар, тихо ступая, вышел к мусульманам, стоявшим у дверей, и вернулся, ведя за руку Фулька – стройного высокого белокурого мальчика с открытым лицом, с отцовским изящным очертанием рта и смелыми серыми глазами. Жанна обернулась, чтобы подвести его.
– Дитя мое! Вот отец твой!
– Я знаю, матушка, – проговорил ребенок и опустился на колени у кровати.
Король Ричард положил ему на голову свою руку.
– Жесткая щетинка, Фульк! – заметил он. – Совсем отцовская! Но пошли тебе Боже иметь лунную под ней подкладку, чем моя. Пусть Бог сделает тебя мужчиной!
– Но никогда не сделает Он меня великим королем, – сказал Фульк.
– Быть может. Он сделает тебя чем-нибудь лучшим, – заметил отец.
– Не думаю, – ответил мальчик. – Ты – величайший из царей земных. Так говорит Старец из Муссы.
– Поцелуй меня, Фульк! – вымолвил король. Мальчик поспешно поднял свое личико к его лицу и горячо поцеловал отца прямо в губы.
– Как влюбленный! – засмеялся король, а Жанна объяснила:
– Он всегда целует прямо в губы.
Ричард вдруг почувствовал сильную усталость и глухо вздохнул. Фульк оглянулся вокруг и, смущенный торжественностью обстановки, взял мать за руку. Она передала его де Бару, и тот увел ребенка прочь.
Король показал знаком Жанне, чтоб она к нему нагнулась. Она склонилась низко, но и то едва могла расслышать его. Все видели, что конец близок.
– Я должен отойти с миром, душа моя, если это возможно, – прошептал Ричард. – Скажи, что с тобой будет, когда я умру?
Жанна погладила его по щеке.
– Я вернусь к супругу моему и к детям, дорогой мой! Я оставила их там трех: все мальчики.
– И что ж, они добры к тебе? Ты счастлива?
– Я живу в мире со своей совестью; я – жена мудрого старца; я люблю детей своих; я вспоминаю про тебя, мой Ричард! Этого с меня довольно.
– Еще есть кое-что такое, что ты могла бы мне отдать, моя Жанна!
Жалобная улыбка подернула ее губы.
– Ну что же у меня «еще» осталось, чтобы подарить тебе? – спросила она. Ричард на ухо шепнул ей:
– Нашего сына, Фулька.
– Ax!.. – вырвалось у Жанны.
Королева пристально смотрела на нее сквозь пальцы.
– О, Жанна, Жанна! – говорил Ричард, обливаясь потом от усилий, которых стоило ему каждое слово. – Вся наша совместная жизнь прошла в том, что ты мне отдавала все, а я растрачивал твои дары; ты жила скрягой, чтобы я мог разыгрывать роль расточителя. Так еще, в последний раз, прошу тебя: не откажи! Согласна ты остаться здесь с нашим сыном?
Жанна была не в силах проронить ни слова. Она качнула головой и повернула к нему свои глаза, полные слез. Слезы катились теперь неудержимо, и не у нее одной. Голова Ричарда откинулась назад, и с минуту все думали, что он уж скончался. Но нет! Он опять открыл глаза, зашевелил губами, Все напрягли слух, чтобы его расслышать…
– Губку, губку! – зашептал он и прибавил: – Приведите мне Сен-Поля.
Холодные лучи рассвета начали пробиваться в щели шатра. Молодого графа Сен-Поля ввел к королю де Бар; он был в цепях. Стоя теперь за изголовьем короля, Жанна приподняла его на руках своих.
– Разбейте его кандалы! – проговорил король. Сен-Поль очутился на свободе.
– Евстахий! – обратился к нему умирающий. – Мы с тобой обменялись крупными словами; не раз померялись и силой. Мои узы падут прежде, чем заря займется, а твои уж пали. Отвечай мне: Герден умер?
Сен-Поль упал на колени.
– О, государь мой! Он умер на месте, где пал. Но Богу известно, что к этому злодейству он не приложил руки своей, как и я тоже.
– Если это известно мне, я полагаю, известно и Богу, – вымолвил король со слабой улыбкой. – Но выслушай, Евстахий: я должен еще сказать тебе слово. Много я нанес обид твоему имени. Брату твоему – за то, что он порочил высокопоставленную даму и мой королевский дом; сестре твоей, присутствующей здесь, – тем, что недостаточно ее любил и слишком любил себя… Евстахий! Ты должен поцеловать ее, прежде чем я сойду в вечность.
Сен-Поль поднялся и подошел к ней: брат и сестра поцеловались, склонясь над головой короля.
Тогда Ричард снова заговорил:
– Теперь я вам скажу, что я неповинен в смерти вашего кузена Монферрата.
– О, государь!.. О, государь! – воскликнул Сен-Поль.
Жанна остановила его взглядом и сказала:
– Я повинна в его смерти! Он добивался смерти короля, а я его самого добила, поставив условием моего брака его смерть. Он заслужил ее.
– Да, сестра, он заслужил, но и я точно так же! О, государь! – вскричал он, обливаясь слезами. – Возьми жизнь мою по праву, но сперва прости меня!
– Что мне прощать тебе, брат мой? – молвил Ричард. – Поцелуй меня! Мы с тобой были добрыми друзьями в старину.
Сен-Поль поцеловал его, все рыдая. Король привстал,
– Вот чего я требую теперь от вас обоих, Сен-Поль и де Бар! – обратился он к ним. – Защищайте оба сына моего, Фулька! У Мило бумаги на его владения в Клюньи. Воспитайте в нем доброго и доблестного рыцаря. Да научите его вспоминать о своем отце с большей нежностью, нежели этот отец вспоминал о своем. Вы это сделаете, да? Скорей же, скорей!
Но тут вмешалась королева с громким криком:
– О, государь, государь! А для меня разве уж больше не осталось ничего? Мадам! – обернулась она к Жанне и обняла ее колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95