Неужели, черт тебя побери, ты никогда ничему не научишься? Теперь наш завтрашний обед в твоем проклятом брюхе, и папа закатит нам порку — не только тебе, болван ты безмозглый, но и мне! Неужели ты еще не понял, что есть разница между мясом для людей и мясом для собак? Неужели не понятно? Правда, тебе, похоже, все равно. Видать, у тебя глаза устроены по-другому. Ну что молчишь? Эх, жаль, ты не умеешь говорить!
Я хлопнул дверцей машины. Это их насторожило. Мальчишка обернулся и наставил на меня фонарик. Луч ударил мне в лицо. Мальчишка сказал:
— Только подойдите, я спущу на вас собаку. — Пес, однако, сидел, не выказывая воинственного энтузиазма.
— Тогда я постою здесь, — миролюбиво отозвался я, прислонившись спиной к машине. — Я только хотел узнать, кто живет вон в том коттедже, где горят окна.
— Откуда я знаю? Мы сами сюда переехали позавчера.
— Вот как! Наверное, здорово переехать на новое место, верно?
— Верно. Здорово. Сейчас я сам к вам подойду. — Он поманил рукой собаку, но та еще не сделала свое дело.
— А что, если ты принесешь домой маме деньги за съеденное мясо? Может, тогда она не пожалуется отцу и порка не состоится?
— Мама не велит мне разговаривать с незнакомыми людьми.
— А! Понятно. Ну тогда ступай своей дорогой.
— Пойду, когда захочу, — сказал он. Прирожденный бунтовщик, примерно лет девяти. — А что мне для этого надо сделать? — осведомился он, немного помолчав.
— Ничего особенного. Просто позвонить в дверь вон того коттеджа и сказать тому, кто откроет, что ты не можешь справиться с собакой, которая ест крокусы, что растут перед домом. Когда хозяева выйдут посмотреть, бегите с собакой прочь изо всех сил.
Ему понравился план.
— Мясо, наверное, стоит недешево, — предположил он.
— Наверное. — Я извлек из кармана пригоршню серебра и медяков. — Этого хватит на мясо и на кое-что еще.
— А собаке не надо взаправду есть крокусы?
— Нет.
— Тогда порядок. — Приняв решение, он сделался бойким и энергичным. Он запихал мою мелочь к себе в карман, храбро подошел к дверям коттеджа Уэстов, позвонил и сообщил осторожно выглянувшей в дверь миссис Уэст, что ее крокусам наносится непоправимый урон. Пока она шла за мальчишкой к грядкам с цветами, то на все лады бранила его и его собаку, а когда она наклонилась, чтобы проверить ущерб, мой соучастник бесшумно удалился. Прежде чем миссис Уэст успела сообразить, что ее провели, я вышел из темноты и отрезал ей путь к отступлению.
Когда я вошел в гостиную, Чарли, не отрывая глаз от газеты, спросил:
— Так это, значит, не он пожаловал?
— Он, он, — сообщил я ему.
Детская физиономия Чарли исказилась гримасой неописуемого страха. Миссис Уэст отчаянно звонила в звонок. Я прикрыл дверь гостиной, чтобы не было так шумно.
— Кого ты так перепугался? — громко спросил я.
— Тебя, — ответил Чарли.
— И правильно сделал, — сказал я и сделал шаг в его сторону. Он забился в угол кресла. В скачках он был храбрецом, и это делало зрелище еще более омерзительным. Я сделал еще шаг. Он попытался забраться под обивку.
Миссис Уэст дала тем временем звонку отдохнуть.
— Зачем ты это сделал? — спросил я.
Он замотал головой и поднял ноги на кресло, приняв классическую позу зародыша, подсознательно устремляясь в то убежище, где он был бы в безопасности от посягательств внешнего мира.
В окне появилось разгневанное лицо миссис Уэст, и она стала барабанить по стеклу с такой силой, что, казалось, еще немного — и оно разобьется вдребезги. Не спуская глаз с ее мужа, чтобы он снова не задал стрекача, я подошел к окну и открыл его.
— Убирайтесь отсюда! — крикнула она. — Сию же минуту убирайтесь!
— Лучше вы залезайте. Через окно. Дверь я не открою.
— Я позову полицию.
— Как хотите. Мне надо только поговорить с вашим слизняком-мужем. Хотите залезайте, хотите гуляйте на свежем воздухе, только помолчите.
Она залезла в комнату, но так и не замолчала. Из-за того, что она оказалась в комнате, у меня ушло двадцать минут на пустую болтовню и только после этого мне удалось задать Чарли первый вопрос, ответ на который можно было выслушать спокойно, без ее аккомпанемента.
Чарли и сам в конце концов устал от ее криков и велел ей замолчать, но ее воинственность, по крайней мере, позволила ему перевести дух. Он снова опустил ноги на пол и сказал, что нет смысла задавать ему эти вопросы, поскольку ответов он все равно не знает.
— Ты должен знать их. Если только ты не налгал из профессиональной зависти.
— Нет, какая тут зависть...
— Тогда почему?
— Не могу сказать.
— Тогда я скажу тебе, гаденыш. Я обязательно отыщу того, кто научил тебя произнести этот текст. Я перекопаю все и найду того, кто за всем этим скрывается, а потом подниму такой скандал, что адская сера покажется тебе амброзией, после чего, мистер Чарли Уэст, уже не я, а ты окажешься без лицензии, и, даже если когда-нибудь тебе ее вернут, ты не переживешь того всеобщего презрения, которым тебя окружат.
— Не смейте разговаривать с моим Чарли в таком тоне! — крикнула его супруга.
— Ваш Чарли — мерзкий лжец, который и вас охотно продаст за пятьдесят фунтов!
— Почему пятьдесят, пятьсот! — с торжеством в голосе проговорила она.
Чарли заорал на нее благим матом, и я с великим трудом удержался от того, чтобы не врезать ему хорошенько. Пятьсот фунтов. Он продал меня за такие жалкие гроши, за которые не получить хорошей информации даже у ипподромного жучка.
— То-то же, — сказал я. — А теперь выкладывай, кто тебе заплатил.
Юная супруга Чарли выглядела теперь такой же перепуганной, как и ее муженек. Только потом до меня дошло, что я разбушевался, как хороший ураган.
— Н-н-не знаю, — пробормотал Чарли.
Я сделал шаг в его сторону, и он проворно выскочил из кресла и спрятался за спинкой.
— Н-н-не подходи ко мне. Я не знаю, не знаю, не знаю!!!
— Не верю.
— Он действительно не знает, — простонала его жена. — Правда-правда...
— Все он знает, — упрямо повторил я.
Девица расплакалась. Чарли был явно не прочь скопировать ее.
— Я не видел этого типа. Он звонил мне по телефону.
— А как он платил?
— Было... было две пачки. Бумажками в один фунт. Сотню я получил за день до разбирательства, а остальное... — Он осекся и замолчал.
— Остальные четыре сотни ты должен был получить, если у меня отберут лицензию, так?
Он еле заметно кивнул. Голову он держал втянутой в плечи, словно опасаясь удара.
— Ну и как?
— Что как?
— Получил? Остальные четыре сотни?
Его зрачки расширились, и он выговорил отрывисто:
— Нет... но... конечно... я... все получу...
— Черта с два, — грубо сказал я. — Ты лживый, подлый предатель!
Каждое слово вылетало изо рта тяжелое, как кирпич. Кирпич, сделанный из ненависти.
Уэст и его жена дрожали мелкой дрожью, а по щекам жены поплыл грим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Я хлопнул дверцей машины. Это их насторожило. Мальчишка обернулся и наставил на меня фонарик. Луч ударил мне в лицо. Мальчишка сказал:
— Только подойдите, я спущу на вас собаку. — Пес, однако, сидел, не выказывая воинственного энтузиазма.
— Тогда я постою здесь, — миролюбиво отозвался я, прислонившись спиной к машине. — Я только хотел узнать, кто живет вон в том коттедже, где горят окна.
— Откуда я знаю? Мы сами сюда переехали позавчера.
— Вот как! Наверное, здорово переехать на новое место, верно?
— Верно. Здорово. Сейчас я сам к вам подойду. — Он поманил рукой собаку, но та еще не сделала свое дело.
— А что, если ты принесешь домой маме деньги за съеденное мясо? Может, тогда она не пожалуется отцу и порка не состоится?
— Мама не велит мне разговаривать с незнакомыми людьми.
— А! Понятно. Ну тогда ступай своей дорогой.
— Пойду, когда захочу, — сказал он. Прирожденный бунтовщик, примерно лет девяти. — А что мне для этого надо сделать? — осведомился он, немного помолчав.
— Ничего особенного. Просто позвонить в дверь вон того коттеджа и сказать тому, кто откроет, что ты не можешь справиться с собакой, которая ест крокусы, что растут перед домом. Когда хозяева выйдут посмотреть, бегите с собакой прочь изо всех сил.
Ему понравился план.
— Мясо, наверное, стоит недешево, — предположил он.
— Наверное. — Я извлек из кармана пригоршню серебра и медяков. — Этого хватит на мясо и на кое-что еще.
— А собаке не надо взаправду есть крокусы?
— Нет.
— Тогда порядок. — Приняв решение, он сделался бойким и энергичным. Он запихал мою мелочь к себе в карман, храбро подошел к дверям коттеджа Уэстов, позвонил и сообщил осторожно выглянувшей в дверь миссис Уэст, что ее крокусам наносится непоправимый урон. Пока она шла за мальчишкой к грядкам с цветами, то на все лады бранила его и его собаку, а когда она наклонилась, чтобы проверить ущерб, мой соучастник бесшумно удалился. Прежде чем миссис Уэст успела сообразить, что ее провели, я вышел из темноты и отрезал ей путь к отступлению.
Когда я вошел в гостиную, Чарли, не отрывая глаз от газеты, спросил:
— Так это, значит, не он пожаловал?
— Он, он, — сообщил я ему.
Детская физиономия Чарли исказилась гримасой неописуемого страха. Миссис Уэст отчаянно звонила в звонок. Я прикрыл дверь гостиной, чтобы не было так шумно.
— Кого ты так перепугался? — громко спросил я.
— Тебя, — ответил Чарли.
— И правильно сделал, — сказал я и сделал шаг в его сторону. Он забился в угол кресла. В скачках он был храбрецом, и это делало зрелище еще более омерзительным. Я сделал еще шаг. Он попытался забраться под обивку.
Миссис Уэст дала тем временем звонку отдохнуть.
— Зачем ты это сделал? — спросил я.
Он замотал головой и поднял ноги на кресло, приняв классическую позу зародыша, подсознательно устремляясь в то убежище, где он был бы в безопасности от посягательств внешнего мира.
В окне появилось разгневанное лицо миссис Уэст, и она стала барабанить по стеклу с такой силой, что, казалось, еще немного — и оно разобьется вдребезги. Не спуская глаз с ее мужа, чтобы он снова не задал стрекача, я подошел к окну и открыл его.
— Убирайтесь отсюда! — крикнула она. — Сию же минуту убирайтесь!
— Лучше вы залезайте. Через окно. Дверь я не открою.
— Я позову полицию.
— Как хотите. Мне надо только поговорить с вашим слизняком-мужем. Хотите залезайте, хотите гуляйте на свежем воздухе, только помолчите.
Она залезла в комнату, но так и не замолчала. Из-за того, что она оказалась в комнате, у меня ушло двадцать минут на пустую болтовню и только после этого мне удалось задать Чарли первый вопрос, ответ на который можно было выслушать спокойно, без ее аккомпанемента.
Чарли и сам в конце концов устал от ее криков и велел ей замолчать, но ее воинственность, по крайней мере, позволила ему перевести дух. Он снова опустил ноги на пол и сказал, что нет смысла задавать ему эти вопросы, поскольку ответов он все равно не знает.
— Ты должен знать их. Если только ты не налгал из профессиональной зависти.
— Нет, какая тут зависть...
— Тогда почему?
— Не могу сказать.
— Тогда я скажу тебе, гаденыш. Я обязательно отыщу того, кто научил тебя произнести этот текст. Я перекопаю все и найду того, кто за всем этим скрывается, а потом подниму такой скандал, что адская сера покажется тебе амброзией, после чего, мистер Чарли Уэст, уже не я, а ты окажешься без лицензии, и, даже если когда-нибудь тебе ее вернут, ты не переживешь того всеобщего презрения, которым тебя окружат.
— Не смейте разговаривать с моим Чарли в таком тоне! — крикнула его супруга.
— Ваш Чарли — мерзкий лжец, который и вас охотно продаст за пятьдесят фунтов!
— Почему пятьдесят, пятьсот! — с торжеством в голосе проговорила она.
Чарли заорал на нее благим матом, и я с великим трудом удержался от того, чтобы не врезать ему хорошенько. Пятьсот фунтов. Он продал меня за такие жалкие гроши, за которые не получить хорошей информации даже у ипподромного жучка.
— То-то же, — сказал я. — А теперь выкладывай, кто тебе заплатил.
Юная супруга Чарли выглядела теперь такой же перепуганной, как и ее муженек. Только потом до меня дошло, что я разбушевался, как хороший ураган.
— Н-н-не знаю, — пробормотал Чарли.
Я сделал шаг в его сторону, и он проворно выскочил из кресла и спрятался за спинкой.
— Н-н-не подходи ко мне. Я не знаю, не знаю, не знаю!!!
— Не верю.
— Он действительно не знает, — простонала его жена. — Правда-правда...
— Все он знает, — упрямо повторил я.
Девица расплакалась. Чарли был явно не прочь скопировать ее.
— Я не видел этого типа. Он звонил мне по телефону.
— А как он платил?
— Было... было две пачки. Бумажками в один фунт. Сотню я получил за день до разбирательства, а остальное... — Он осекся и замолчал.
— Остальные четыре сотни ты должен был получить, если у меня отберут лицензию, так?
Он еле заметно кивнул. Голову он держал втянутой в плечи, словно опасаясь удара.
— Ну и как?
— Что как?
— Получил? Остальные четыре сотни?
Его зрачки расширились, и он выговорил отрывисто:
— Нет... но... конечно... я... все получу...
— Черта с два, — грубо сказал я. — Ты лживый, подлый предатель!
Каждое слово вылетало изо рта тяжелое, как кирпич. Кирпич, сделанный из ненависти.
Уэст и его жена дрожали мелкой дрожью, а по щекам жены поплыл грим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55