Часа полтора еще мы мчались, не замечая признаков погони. Но когда наш автомобиль несся вдоль железной дороги из Чарльстона в Саванну, мы заметили далеко позади поезд, шедший из Чарльстона. Один из его прожекторов освещал путь, двое других обыскивали своими пучками света местность по сторонам от дороги.
– Это за нами, – сказал Марсель. – Нас ищут… Автомобиль пробежал еще несколько сотен метров и остановился. Вами соскочил с него.
– Я сейчас вернусь, – кинул он нам на бегу. И исчез в темноте. Минуту спустя послышался глухой стон; затем я увидел, что закрытый до сих пор семафор подает какой-то сигнал поезду; еще минута – и Вами уже вскакивал в автомобиль, который помчался вперед.
– Я дал сигнал поезду остановиться, – сказал Вами. – Если мы выиграем хоть десять минут, то успеем уйти. Лишь бы добраться до реки…
Мне было не по себе. Я догадывался, что означал слышанный нами стон. Марсель тоже хмурился.
– О чем вы думаете? – спросил я.
– О том же, о чем и вы, – ответил он. Я не выдержал и обратился к Вами.
– А как же сторож при семафоре?
Японец выразительно провел рукой по горлу и показал нам рукоятку кинжала.
Итак, уже второе убийство!
Вами заметил, что на меня неприятно подействовал его ответ.
– Если мы хотим уйти от янки, нам нельзя терять ни секунды, – сказал он. – Мы будем жалеть врага потом, командир, когда уйдем от расстрела или виселицы, а теперь приходится с ним расправляться. Потому что ведь если нас захватят, то не пожалеют. Это война. Вы сами будете довольны, что ушли из плена…
Я ничего не ответил. Да и что мог я сказать? Мы были уже недалеко от реки, когда грохот поезда снова долетел до нашего слуха.
– Нагоняют! – сказал Марсель. – Живее, Вами!
Если у нас еще оставалось сомнение насчет намерений поезда, то залп двух автоматических митральез рассеял его. По нам стреляли. Однако три последовательных залпа не причинили нам вреда. Трудно было прицелиться, когда и мишень и орудия мчались со скоростью сотни километров в час. Вот мы на берегу реки – но где же судно, лодка, шлюпка? Нам изменили, никто не ждет нас, мы пропали!
Автомобиль влетел в воду и через секунду превратился в моторную лодку, уносившую нас от преследователей-американцев...
Чудеса! Автомобиль влетел в воду – еще секунда – и мы плыли на моторной шлюпке, уносившей нас в океан от наших преследователей.
Шоферу не пришлось даже останавливать машину. Легкого движения рычага было достаточно, чтобы перенести движение от колес на винт. Была поднята маленькая мачта с парусом, прибавлявшим хода нашей лодке. Под защитой высокого берега мы были недоступны для наших преследователей, которые, впрочем, потеряли нас из вида на спуске к воде и, вероятно, ломали голову, недоумевая, куда мы провалились; автомобиль-лодка был еще совершенно новым изобретением – и притом не американским, сказал нам Вами.
– Чьим же? – спросил Марсель.
– Одного из ваших соотечественников… Он изобретен в Париже, и принадлежит яхте, на которую мы сейчас сядем. Впрочем, спросите лучше негров; они вам все объяснят…
Оба негра обернулись ко мне, и, оскалив зубы, молвили разом:
– Здравствуйте, патрон.
Час от часу не легче! Несмотря на черную кожу, я в ту же минуту узнал своих молодцов – Пижона и Кокэ! Они явились к нам на выручку за две тысячи миль, из Франции!
Когда, обменявшись приветствиями, мы немного успокоились, Пижон рассказал нам, каким образом они очутились здесь.
– Наш великий человек, желая освободить вас из американских лап, решил снарядить с этой целью экспедицию. Надо было найти молодца, способного осуществить такое предприятие. Нужно ли говорить, на ком остановился его выбор? Ровно месяц тому назад, 8 октября, вызывает он меня из Лондона. Сажусь на крейсер и лечу через Ламанш – кругом торпеды плавают, подводные суда ползают, миноноски рыскают…
– Утки летают, – буркнул Кокэ, занимавшийся мотором и внимательно слушавший.
Но Пижон только отмахнулся рукой и продолжал:
– Миллионы миллионов опасностей, но, презирая все, прилетаю в Париж и являюсь перед ясные очи «самого»… Принимает благосклонно, спрашивает:
– Вы ведь смелый человек, Пижон?
– О да, месье, – говорю я.
– И соврал, – снова перебил Кокэ; но Пижон продолжал, не смущаясь:
– А Кокэ согласится отправиться с вами?
– На край света, месье.
– Прекрасно, я вас именно туда и посылаю. – Затем он изложил мне суть дела – выцарапать из плена вас и г. Дюшмена, для чего зафрахтовать пароход, но не французский – потому что его захватят либо немцы, либо американцы – а какой-нибудь нейтральной нации. Великий человек поручил мне поискать подходящее судно. В тот же день я зашел с визитом к мисс Аде Вандеркуйп и разговор с ней навел меня на мысль… Надо вам сказать, что ее жених. Том Дэвис уехал…
– Разве он жив? Ведь он был на аэрокаре «Принц Уэльский», который на моих глазах взорван Кеогом.
– Да, и почти весь экипаж погиб, но Дэвис уцелел…
– Вот гуттаперчевый малый! Ну, так что ж он?..
– Он в тот же вечер уехал, исчез, пропал без вести, уведомив мисс Аду письмом, что ему поручена деликатная, секретная миссия и чтоб не беспокоились по поводу его отлучки… Но потом распространились слухи, будто никакой миссии на него не возлагалось, а просто он помешался – надо вам сказать, что из участников сражения чуть ли не пятая доля потеряла рассудок – и скрылся неведомо куда. Разумеется, это все вздор, но за последние шесть недель в Европе наделано и наговорено вздора больше, чем за все прошлые времена, считая от праотца Адама. Как бы то ни было, мисс Ад а решила разыскивать своего жениха. Предполагается, что он в Америке и вот ей пришло в голову зафрахтовать голландское судно. Тут-то я и подумал, что было бы кстати соединить наши усилия. Патрон – я говорю о самом, о великом человеке – одобрил этот план, хотел взять все издержки на себя, но г. Вандеркуйп запротестовал, и в конце концов решено было разделить их пополам… И вот, немного погодя, г. и г-жа Вандеркуйп с дочерью отплыли на голландском судне «Кракатау» – вон оно перед нами – намереваясь укрыться на время войны в своем имении на Яве, что совершенно естественно…
– А как же вы нашли Вами?
– Я узнавал у японского посланника, известно ли ему что-нибудь об участи экипажа «Южного». Он сообщил мне, что единственный уцелевший японец. Вами, бежал из плена, о чем сообщил ему. Затем, когда мы прибыли в Филадельфию, на палубу «Кракатау» явился негритенок с мелким товаром… Вы догадываетесь, кто был этот негритенок. Был выработан план вашего избавления, а как он приведен в исполнение, вы сами знаете…
В это время мы были уже близко от «Кракатау». Пижон дал сигнал и через несколько минут мы были на палубе. Несмотря на поздний час ночи – вернее, ранний час утра – семейство Вандеркуйп встретило нас в полном составе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Это за нами, – сказал Марсель. – Нас ищут… Автомобиль пробежал еще несколько сотен метров и остановился. Вами соскочил с него.
– Я сейчас вернусь, – кинул он нам на бегу. И исчез в темноте. Минуту спустя послышался глухой стон; затем я увидел, что закрытый до сих пор семафор подает какой-то сигнал поезду; еще минута – и Вами уже вскакивал в автомобиль, который помчался вперед.
– Я дал сигнал поезду остановиться, – сказал Вами. – Если мы выиграем хоть десять минут, то успеем уйти. Лишь бы добраться до реки…
Мне было не по себе. Я догадывался, что означал слышанный нами стон. Марсель тоже хмурился.
– О чем вы думаете? – спросил я.
– О том же, о чем и вы, – ответил он. Я не выдержал и обратился к Вами.
– А как же сторож при семафоре?
Японец выразительно провел рукой по горлу и показал нам рукоятку кинжала.
Итак, уже второе убийство!
Вами заметил, что на меня неприятно подействовал его ответ.
– Если мы хотим уйти от янки, нам нельзя терять ни секунды, – сказал он. – Мы будем жалеть врага потом, командир, когда уйдем от расстрела или виселицы, а теперь приходится с ним расправляться. Потому что ведь если нас захватят, то не пожалеют. Это война. Вы сами будете довольны, что ушли из плена…
Я ничего не ответил. Да и что мог я сказать? Мы были уже недалеко от реки, когда грохот поезда снова долетел до нашего слуха.
– Нагоняют! – сказал Марсель. – Живее, Вами!
Если у нас еще оставалось сомнение насчет намерений поезда, то залп двух автоматических митральез рассеял его. По нам стреляли. Однако три последовательных залпа не причинили нам вреда. Трудно было прицелиться, когда и мишень и орудия мчались со скоростью сотни километров в час. Вот мы на берегу реки – но где же судно, лодка, шлюпка? Нам изменили, никто не ждет нас, мы пропали!
Автомобиль влетел в воду и через секунду превратился в моторную лодку, уносившую нас от преследователей-американцев...
Чудеса! Автомобиль влетел в воду – еще секунда – и мы плыли на моторной шлюпке, уносившей нас в океан от наших преследователей.
Шоферу не пришлось даже останавливать машину. Легкого движения рычага было достаточно, чтобы перенести движение от колес на винт. Была поднята маленькая мачта с парусом, прибавлявшим хода нашей лодке. Под защитой высокого берега мы были недоступны для наших преследователей, которые, впрочем, потеряли нас из вида на спуске к воде и, вероятно, ломали голову, недоумевая, куда мы провалились; автомобиль-лодка был еще совершенно новым изобретением – и притом не американским, сказал нам Вами.
– Чьим же? – спросил Марсель.
– Одного из ваших соотечественников… Он изобретен в Париже, и принадлежит яхте, на которую мы сейчас сядем. Впрочем, спросите лучше негров; они вам все объяснят…
Оба негра обернулись ко мне, и, оскалив зубы, молвили разом:
– Здравствуйте, патрон.
Час от часу не легче! Несмотря на черную кожу, я в ту же минуту узнал своих молодцов – Пижона и Кокэ! Они явились к нам на выручку за две тысячи миль, из Франции!
Когда, обменявшись приветствиями, мы немного успокоились, Пижон рассказал нам, каким образом они очутились здесь.
– Наш великий человек, желая освободить вас из американских лап, решил снарядить с этой целью экспедицию. Надо было найти молодца, способного осуществить такое предприятие. Нужно ли говорить, на ком остановился его выбор? Ровно месяц тому назад, 8 октября, вызывает он меня из Лондона. Сажусь на крейсер и лечу через Ламанш – кругом торпеды плавают, подводные суда ползают, миноноски рыскают…
– Утки летают, – буркнул Кокэ, занимавшийся мотором и внимательно слушавший.
Но Пижон только отмахнулся рукой и продолжал:
– Миллионы миллионов опасностей, но, презирая все, прилетаю в Париж и являюсь перед ясные очи «самого»… Принимает благосклонно, спрашивает:
– Вы ведь смелый человек, Пижон?
– О да, месье, – говорю я.
– И соврал, – снова перебил Кокэ; но Пижон продолжал, не смущаясь:
– А Кокэ согласится отправиться с вами?
– На край света, месье.
– Прекрасно, я вас именно туда и посылаю. – Затем он изложил мне суть дела – выцарапать из плена вас и г. Дюшмена, для чего зафрахтовать пароход, но не французский – потому что его захватят либо немцы, либо американцы – а какой-нибудь нейтральной нации. Великий человек поручил мне поискать подходящее судно. В тот же день я зашел с визитом к мисс Аде Вандеркуйп и разговор с ней навел меня на мысль… Надо вам сказать, что ее жених. Том Дэвис уехал…
– Разве он жив? Ведь он был на аэрокаре «Принц Уэльский», который на моих глазах взорван Кеогом.
– Да, и почти весь экипаж погиб, но Дэвис уцелел…
– Вот гуттаперчевый малый! Ну, так что ж он?..
– Он в тот же вечер уехал, исчез, пропал без вести, уведомив мисс Аду письмом, что ему поручена деликатная, секретная миссия и чтоб не беспокоились по поводу его отлучки… Но потом распространились слухи, будто никакой миссии на него не возлагалось, а просто он помешался – надо вам сказать, что из участников сражения чуть ли не пятая доля потеряла рассудок – и скрылся неведомо куда. Разумеется, это все вздор, но за последние шесть недель в Европе наделано и наговорено вздора больше, чем за все прошлые времена, считая от праотца Адама. Как бы то ни было, мисс Ад а решила разыскивать своего жениха. Предполагается, что он в Америке и вот ей пришло в голову зафрахтовать голландское судно. Тут-то я и подумал, что было бы кстати соединить наши усилия. Патрон – я говорю о самом, о великом человеке – одобрил этот план, хотел взять все издержки на себя, но г. Вандеркуйп запротестовал, и в конце концов решено было разделить их пополам… И вот, немного погодя, г. и г-жа Вандеркуйп с дочерью отплыли на голландском судне «Кракатау» – вон оно перед нами – намереваясь укрыться на время войны в своем имении на Яве, что совершенно естественно…
– А как же вы нашли Вами?
– Я узнавал у японского посланника, известно ли ему что-нибудь об участи экипажа «Южного». Он сообщил мне, что единственный уцелевший японец. Вами, бежал из плена, о чем сообщил ему. Затем, когда мы прибыли в Филадельфию, на палубу «Кракатау» явился негритенок с мелким товаром… Вы догадываетесь, кто был этот негритенок. Был выработан план вашего избавления, а как он приведен в исполнение, вы сами знаете…
В это время мы были уже близко от «Кракатау». Пижон дал сигнал и через несколько минут мы были на палубе. Несмотря на поздний час ночи – вернее, ранний час утра – семейство Вандеркуйп встретило нас в полном составе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74