Много приключений пережили?
– О, в приключениях у нашего малыша нет недостатка, – сварливо отозвался Свин, ворочаясь на украденных подушках. – Вечно отрывает людей от честно заслуженного сна…
– Не вижу здесь никого, кто бы подходил под описание, – ухмыльнулся Ясное Утро и потребовал: – Расскажите мне все. Или мне придется писать только любовные песни!..
Свин фыркнул. Ясное Утро ничем не намекнул, о чьей любви он говорил, но в уголках глаз собралось множество морщинок в радостном оживлении от обладания общей тайной.
Льешо гадал, что забавляет карлика больше – странные отношения императора Шана со смертной богиней войны, сами по себе – эпическая поэма, или гнездо кобр в постели любовников. А может, он просто наслаждался замешательством юного короля, в стране которого даже во сне не практиковали таких изощренных удовольствий.
Льешо выбрал первое и заметил:
– Что, во имя всех миров небес, земли и преисподней, они делают? – настойчиво прошептал он.
Принц не мог избавиться от картинки: Шу со змеиным телом, выражение ужаса на его лице… Даже в таком странном сне император продолжал желать свою богиню.
– Разве так поступают все, кто любит выше себя по положению? – спросил Льешо не только о Шу, но и о собственных отношениях с Великой Богиней.
– Зависит от любовников, – пожал плечами Ясное Утро.
Весьма полезное замечание, хмыкнул про себя принц.
Один из любовников, император Шу, вышел из-за гобеленов. На нем были генеральские доспехи, в которых Льешо повстречал его впервые. Сенто следовал за императором по пятам с тяжелым подносом в руках.
Слуга расположил блюда по желанию господина. Вареные яйца в скорлупе, дымящиеся пышки с красными бобами и тушеные фрукты заняли оборону среди чашек и тарелок, а горячий чайник вел сражение в центре поля.
– Позавтракаешь со мной? – спросил Шу.
Свин встрепенулся при упоминании о завтраке: гигантский курносый пятачок бесстыдно понюхал воздух, намекая на то, что недурно было бы пригласить его обладателя к столу. Однако ни Шу, ни его слуга, похоже, не замечали джинна. С сердитым вздохом Свин упал обратно на подушки и положил подбородок на передние копыта. Если никто его не замечает, он будет ловить каждое слово королей и богов под шелковой крышей ее милости. Дня джинна это даже лучше, чем плотская пища…
Свин пригнулся еще ниже, пытаясь, как подумал Льешо, стать невидимкой.
– Ее милость скоро подойдет, – улыбнулся Шу молодому королю. – Можно строить планы и наполнять желудки одновременно.
Выражение лица императора ничем не напоминало о видении, в которое ворвался Льешо, хотя последний готов был поклясться, что сон принадлежал Шу, а не ее милости.
Наверное, что-то отразилось в глазах принца, потому что Шу внезапно замер. На его переносице прорезалась морщинка.
– Я видел тебя…
Император покраснел, как школьник. Он сейчас так не походил на уверенного в себе командира и виртуозного шпиона, которого знал Льешо, что тот подумал, не страдает ли Шу до сих пор от последствий плена. Марко через своего подручного Цу-тана замучил Хмиши до смерти. Император Шана слег от пыток на многие месяцы. Однако сейчас он не выглядел несчастным. Просто смущенным.
– Это только сон, – наконец промямлил Шу. – Я не… она не…
В этот момент, скользя по толстым коврам в многослойной накидке цветов провинции Тысячи Озер, к ним присоединилась ее милость. Лицо госпожи было белым, словно ледник на горных вершинах над Кунголом – и таким же холодным. Губы горели свежей красной кровью на первом снегу. Но ее глаза тепло блестели, когда она подошла к любимому и обвила его изящной рукой.
– Хорошо выспался? – обратилась она к императору, прежде чем удостоить вниманием Льешо. – Ах, ваше святейшее величество… Добро пожаловать.
Госпожа Сьен Ма склонила голову в знак уважения, и юноша покраснел. Такое приветствие – от богини-то! – говорило о ее отношении к Льешо как королю мира духов и живых. Он почти привык к почтению со стороны простых смертных, но еще ничем не отличился перед богами.
Однако сейчас принц находился в тысячах ли от своих товарищей, которые наверняка с ума сходят от беспокойства. И в его жилах не было ни единой капли драконьей крови. Это должно что-то значить…
Льешо ответил госпоже поклоном и занял свое место за столом.
Слуга Шу вернулся с тарелкой и чашкой для Льешо. Ее милость поблагодарила Сенто изящным взмахом руки.
– Не пригласишь ли к нам Хабибу? – спросила она. – И остальных советников?
Низко поклонившись ее милости, Сенто удалился, оставив их завтракать в уединении. Ну, или почти в уединении.
Никто не стал бы оспаривать присутствие за столом императорского шута – тем более те, кто знал карлика как смертного бога милосердия. Что до Свина, то его, похоже, замечала только ее милость, а она не проявляла недовольства. И джинн остался – с намерением ухватить как можно больше сведений. Ясное Утро положил себе на тарелку немного пышек с бобами и вернулся на крошечный стул в углу.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
– Не будь таким чопорным, – сказала госпожа Сьен Ма, обводя рукой блюда на столе. – Ты, наверное, проголодался в путешествиях.
– Как всегда, – согласился Льешо, довольный тем, что удалось заставить ее милость улыбнуться.
Но, откусив кусочек дымящейся лепешки, принц подумал, а происходит ли это все на самом деле. Может, он до сих пор во сне? Тогда – в чьем?
Размышления вызывали головную боль, и он решил спросить напрямую.
– Когда я исчезну, останется ли что-нибудь после меня? – проговорил принц тихим задумчивым голосом, чтобы хозяева могли пропустить его замечание мимо ушей, не боясь показаться невежливыми. – Вспомнит ли кто-нибудь о нашем завтраке, кроме меня?..
В ответ ее милость взяла яйцо, потом маленьким ножом срезала верхушку вместе со скорлупой.
– Я помню все, – сказала она.
Их глаза встретились. У Льешо – одни вопросы, у госпожи – ответы, которые он не в состоянии понять… Столетия таились в глубине ее взора, воспоминания о несчетных войнах и смертях. Его собственная кровавая смерть: сколько раз он погибал в бою, защищая Великую Богиню, свою супругу? Ее милость видела все, и Льешо прочитал в ее взгляде печаль и надежду на лучший исход.
Он взял яйцо, как обещание. Приход весны, обновление жизни. Они вместе сдержат пламя и тьму.
Кивнув в знак того, что она поняла все невысказанные между ними слова, госпожа Сьен Ма взяла второе яйцо и опять срезала верхушку. Однако теперь она положила его на ладонь и подержала под сердцем, прежде чем отдать Шу. Льешо с изумлением подумал, что ее милость сейчас покраснела бы, если бы была способна. Столько веков, столько убийств, боли и тревожного мира между сражениями… принц гадал, какие же нежные чувства могли остаться в таком сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– О, в приключениях у нашего малыша нет недостатка, – сварливо отозвался Свин, ворочаясь на украденных подушках. – Вечно отрывает людей от честно заслуженного сна…
– Не вижу здесь никого, кто бы подходил под описание, – ухмыльнулся Ясное Утро и потребовал: – Расскажите мне все. Или мне придется писать только любовные песни!..
Свин фыркнул. Ясное Утро ничем не намекнул, о чьей любви он говорил, но в уголках глаз собралось множество морщинок в радостном оживлении от обладания общей тайной.
Льешо гадал, что забавляет карлика больше – странные отношения императора Шана со смертной богиней войны, сами по себе – эпическая поэма, или гнездо кобр в постели любовников. А может, он просто наслаждался замешательством юного короля, в стране которого даже во сне не практиковали таких изощренных удовольствий.
Льешо выбрал первое и заметил:
– Что, во имя всех миров небес, земли и преисподней, они делают? – настойчиво прошептал он.
Принц не мог избавиться от картинки: Шу со змеиным телом, выражение ужаса на его лице… Даже в таком странном сне император продолжал желать свою богиню.
– Разве так поступают все, кто любит выше себя по положению? – спросил Льешо не только о Шу, но и о собственных отношениях с Великой Богиней.
– Зависит от любовников, – пожал плечами Ясное Утро.
Весьма полезное замечание, хмыкнул про себя принц.
Один из любовников, император Шу, вышел из-за гобеленов. На нем были генеральские доспехи, в которых Льешо повстречал его впервые. Сенто следовал за императором по пятам с тяжелым подносом в руках.
Слуга расположил блюда по желанию господина. Вареные яйца в скорлупе, дымящиеся пышки с красными бобами и тушеные фрукты заняли оборону среди чашек и тарелок, а горячий чайник вел сражение в центре поля.
– Позавтракаешь со мной? – спросил Шу.
Свин встрепенулся при упоминании о завтраке: гигантский курносый пятачок бесстыдно понюхал воздух, намекая на то, что недурно было бы пригласить его обладателя к столу. Однако ни Шу, ни его слуга, похоже, не замечали джинна. С сердитым вздохом Свин упал обратно на подушки и положил подбородок на передние копыта. Если никто его не замечает, он будет ловить каждое слово королей и богов под шелковой крышей ее милости. Дня джинна это даже лучше, чем плотская пища…
Свин пригнулся еще ниже, пытаясь, как подумал Льешо, стать невидимкой.
– Ее милость скоро подойдет, – улыбнулся Шу молодому королю. – Можно строить планы и наполнять желудки одновременно.
Выражение лица императора ничем не напоминало о видении, в которое ворвался Льешо, хотя последний готов был поклясться, что сон принадлежал Шу, а не ее милости.
Наверное, что-то отразилось в глазах принца, потому что Шу внезапно замер. На его переносице прорезалась морщинка.
– Я видел тебя…
Император покраснел, как школьник. Он сейчас так не походил на уверенного в себе командира и виртуозного шпиона, которого знал Льешо, что тот подумал, не страдает ли Шу до сих пор от последствий плена. Марко через своего подручного Цу-тана замучил Хмиши до смерти. Император Шана слег от пыток на многие месяцы. Однако сейчас он не выглядел несчастным. Просто смущенным.
– Это только сон, – наконец промямлил Шу. – Я не… она не…
В этот момент, скользя по толстым коврам в многослойной накидке цветов провинции Тысячи Озер, к ним присоединилась ее милость. Лицо госпожи было белым, словно ледник на горных вершинах над Кунголом – и таким же холодным. Губы горели свежей красной кровью на первом снегу. Но ее глаза тепло блестели, когда она подошла к любимому и обвила его изящной рукой.
– Хорошо выспался? – обратилась она к императору, прежде чем удостоить вниманием Льешо. – Ах, ваше святейшее величество… Добро пожаловать.
Госпожа Сьен Ма склонила голову в знак уважения, и юноша покраснел. Такое приветствие – от богини-то! – говорило о ее отношении к Льешо как королю мира духов и живых. Он почти привык к почтению со стороны простых смертных, но еще ничем не отличился перед богами.
Однако сейчас принц находился в тысячах ли от своих товарищей, которые наверняка с ума сходят от беспокойства. И в его жилах не было ни единой капли драконьей крови. Это должно что-то значить…
Льешо ответил госпоже поклоном и занял свое место за столом.
Слуга Шу вернулся с тарелкой и чашкой для Льешо. Ее милость поблагодарила Сенто изящным взмахом руки.
– Не пригласишь ли к нам Хабибу? – спросила она. – И остальных советников?
Низко поклонившись ее милости, Сенто удалился, оставив их завтракать в уединении. Ну, или почти в уединении.
Никто не стал бы оспаривать присутствие за столом императорского шута – тем более те, кто знал карлика как смертного бога милосердия. Что до Свина, то его, похоже, замечала только ее милость, а она не проявляла недовольства. И джинн остался – с намерением ухватить как можно больше сведений. Ясное Утро положил себе на тарелку немного пышек с бобами и вернулся на крошечный стул в углу.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
– Не будь таким чопорным, – сказала госпожа Сьен Ма, обводя рукой блюда на столе. – Ты, наверное, проголодался в путешествиях.
– Как всегда, – согласился Льешо, довольный тем, что удалось заставить ее милость улыбнуться.
Но, откусив кусочек дымящейся лепешки, принц подумал, а происходит ли это все на самом деле. Может, он до сих пор во сне? Тогда – в чьем?
Размышления вызывали головную боль, и он решил спросить напрямую.
– Когда я исчезну, останется ли что-нибудь после меня? – проговорил принц тихим задумчивым голосом, чтобы хозяева могли пропустить его замечание мимо ушей, не боясь показаться невежливыми. – Вспомнит ли кто-нибудь о нашем завтраке, кроме меня?..
В ответ ее милость взяла яйцо, потом маленьким ножом срезала верхушку вместе со скорлупой.
– Я помню все, – сказала она.
Их глаза встретились. У Льешо – одни вопросы, у госпожи – ответы, которые он не в состоянии понять… Столетия таились в глубине ее взора, воспоминания о несчетных войнах и смертях. Его собственная кровавая смерть: сколько раз он погибал в бою, защищая Великую Богиню, свою супругу? Ее милость видела все, и Льешо прочитал в ее взгляде печаль и надежду на лучший исход.
Он взял яйцо, как обещание. Приход весны, обновление жизни. Они вместе сдержат пламя и тьму.
Кивнув в знак того, что она поняла все невысказанные между ними слова, госпожа Сьен Ма взяла второе яйцо и опять срезала верхушку. Однако теперь она положила его на ладонь и подержала под сердцем, прежде чем отдать Шу. Льешо с изумлением подумал, что ее милость сейчас покраснела бы, если бы была способна. Столько веков, столько убийств, боли и тревожного мира между сражениями… принц гадал, какие же нежные чувства могли остаться в таком сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130