– А я думаю, где дочь? – кивком поздоровавшись с немного смущенным Поляковым, сказал он. – Она сестрой милосердия стала, правильно. Ничто так не лечит мужские раны, как женская забота. – Быстро переглянувшись, дочь и Игорь повернулись к нему. – Мне из Воронежа звонили, – сообщил Барсуков. – Там Астахов был. На «мерее». Взорвать его кто-то хотел, но не вышло. – Игорь услышал в голосе Николая Васильевича сожаление. – Взрывчатку под пульт центрального замка подстроили. А какой-то пенсионер собаку выгуливал, он и погиб вместо Астахова. Вроде все перекрыли, но проскочил где-то Арсен. Из Воронежа он сразу ушел. Сейчас будет Рыбакова искать. Жена Пятова, к ней Арсен приезжал, сказала, что Рыбаков это устроил. Она ему вроде бы насчет каких-то записей мужа позвонила. В общем, сейчас Арсен Рыбака ищет. Семену недолго жить осталось. Говорят, на него и Азиат ножи точит, приятель Астронома. Да, Иннокентия, брата жены Арсена, взяли. Розова с собой покончила, отравилась. – Спохватившись, взглянул на дочь. Зоя изумленно смотрела на него.
– Ко мне ребята из управления приходили, – быстро, стараясь отвлечь Зою, сказал Игорь. – В Воронеже шум большой. Там частная клиника была. Не знаю как, но вышли на нее воронежские. Там с золотом работали. В клинике, – уточнил он. – Кольца и серьги. Целый цех был. А самое главное – у бомжей почки и другие органы за небольшие деньги вырезали. Говорят, много этого нашли. Птахин Глеб металл туда поставлял, а органы забирал. И отвозил куда-то в Сибирь. Там, говорят, тоже клиника есть. Где – ребята не сказали. И еще. Доцент, Михайлов, показания дал. Видел он, как Губа Самуэля кончал. И еще кое-что рассказал. Но это уже к промышленным преступлениям относится. Его тоже взяли.
– Знаю, – кивнул Барсуков. – В больнице он. Говорит, за сына боялся.
Так пацану охрану приставили. А помнишь того, кто меня подстрелил? – без перехода спросил он. Игорь кивнул:
– Ну да, Викинг. А что?
– Убили его в Воронеже. У него, оказывается, там сестра и племянница живут. Но вроде как за правое дело погиб. А жаль, хотел бы я с ним увидеться.
– Мать Розовой знает, – спросила Зоя, – что с Таней произошло?
– Скорее всего, – кивнул отец, – из больницы сообщили. Да и милиция, наверное, тоже. Ведь вроде как ее убить хотели. Но это только по словам Татьяны. И то неопределенно, – успокаивая дочь, добавил он.
– Это все из-за тебя! – крикнул Птахин. – Почему молчал, что…
– Ты имел дело с Пикиным! – прокричал в ответ Чатин-ский. – Зачем тебе понадобились потроха человеческие?!
– Как будто не знаешь! – раздраженно сказал Глеб. – Сам в прошлом году свел меня с экспериментальной группой этих придурков в белых халатах из Свердловска. Как баксы брать – все понимал. Пикин вырезал почки и еще какие-то внутренние органы, без которых человек не сразу загнется…
– Да знаю я, – перебил его Чатинский. – Свердловские платили хорошо. Но представляешь, что будет? Ведь на них теперь наверняка выйдут. А эти дела с пересадкой у нас частникам запрещены…
– Чего волноваться о ком-то? – вспылил Глеб. – Надо думать, как свою шкуру спасти! На кой черт я Катьку Астахову натравил на мать Розовой? Ведь Катька убьет ее только из-за страха. А Танька, когда узнает, точно милиции все расскажет. А она со мной почти три года работала. Все знает – и куда, и откуда.
Да еще сумка эта. На кой ты в ней…
Договорить ему не дала мелодия звонка. Переглянувшись, оба осторожно шагнули к окну. По бетонной дорожке к воротам быстро шел рослый парень.
– Видать, кто-то свой, – буркнул Глеб. – Иначе бы…
– Ты говорил, – нервно напомнил Чатинский, – что о коттедже никто не знает.
– Светка знает, – сказал Глеб. Оба затихли и напряженно всмотрелись в открывавшего калитку парня.
– Конев, – удивленно взглянул на Глеба Чатинский.
– Я парней около дома в Москве оставил, – объяснил Птахин. – Если кто нужный, чтоб ко мне доставляли. – Отойдя от окна, набил табаком трубку, закурил.
«Нервничаешь, Глебушка», – мысленно ответил Чатинский.
– Мент тебя не сдаст? – спросил он.
– Не должен, – неуверенно проговорил Птахин. – Но, видать, что-то не так, если даже сюда заявился.
Оба замолчали. В открывшуюся дверь кабинета вошел Конев. Его лицо было пунцовым, глаза бегали. Глеб и Чатинский молча смотрели на него.
– Дело взято под контроль Главным управлением по борьбе с организованной преступностью, – отчеканил он.
– Уважают, – сумел выдавить из себя Птахин.
– На меня вышли, – проговорил Конев. – Мне один приятель сказал. С Тулы все началось! – воскликнул он. – Розова, сучка, предсмертное послание оставила.
Ей позвонил кто-то и сообщил, что ее мать…
– Что знаешь о Воронеже? – вопросом прервал его Птахин.
– Взяли там всех! – крикнул Конев. – Хорошеву мертвой где-то под Воронежем нашли! Ее сестру тоже. Она, стерва, Светку пристрелила. Ее Мустанг убил. Он рядом…
– Что известно о Крокодиле? – спросил Чатинский.
– Найден мертвым, – ответил Конев. Достав сигарету, закурил и плюхнулся на стул.
– Точнее! – повысил голос Глеб Антонович. – Тебе за это…
– Ну уж нет, – сказал Конев. – Мне в тюрьму не хочется. Я на тебя сколько лет ишачил, сколько ночей не спал. Семью, друзей из-за тебя потерял.
Теперь кончилось то время.
– Рано ты меня похоронил, – укоризненно покачал головой Птахин. – Я еще…
– Кончился ты, – усмехнулся Конев. – Уж тут ты точно не выкрутишься.
Управление – это не райотдел. К тому же еще этот, которого с серебром повязали и труп на нем, Франко, тоже показания давать начал. Хана тебе, Глеб Антонович.
Теперь мы с тобой одной веревочкой повязаны. Как нитка с иголкой.
– Ты свое место знай, – хмуро посоветовал Птахин.
– Хватит меня учить! – крикнул Конев. – Помнишь, как ты меня подловил?
Я только старшего лейтенанта получил, участковым был, – словно пытаясь оправдаться, говорил он. – Мать прихватило. Ты мне лекарств нужных дал. Тогда хороших…
– Я тебя майором сделал, – прервал его Птахин. – Ты же благодаря мне в шестом отделе…
– Потому что это тебе нужно было! – закричал Конев. – Я тебя сколько раз спасал! Если…
– Хватит! – не выдержал Чатинский. – Я не пойму, – он брезгливо посмотрел на Конева, – к чему перед этой мразью отчет держать. Он присягу давал и плюнул на нее. Если его за задницу коллеги прихватят, он нас с потрохами сдаст.
Привлеченные громкими голосами, в кабинет заглянули двое боевиков.
– Уведите его. – Птахин кивнул на отскочившего в угол Конева. – И я больше никогда, – он сделал ударение на последнем слове, – не желаю его видеть.
– Ах ты мразь! – воскликнул Конев. Выхватив «Макаров», щелкнул курком.
Парни бросили руки к поясам, за которыми торчали пистолеты. Конев дважды выстрелил. Один из парней получил пулю в живот и упал под ноги истерически закричавшему Чатинскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144