в синие французские шинели, в английские френчи, казачьи черкески, бешметы, гимнастерки… Ноги в австрийских обмотках и татарских ичигах, реже - в русских сапогах, отбивали мерный шаг под медногласые аккорды старого марша.
Шли любимые Колчаком морские стрелки в серо-зеленых шинелях, но с флотскими погонами, офицеры каким-то чудом сохранили свои кортики, а некоторые и черные фуражки с белым кантом. Вел бригаду морских стрелков старый товарищ по Минной дивизии бывший цусимец контр-адмирал Георгий Старк.
С громким цокотом каленых подков по булыге прорысили сотни 1-го Сибирского казачьего полка Ермака Тимофеевича.
Шли стрелки Воткинских дивизий, шли степняки и пермяки, тагильцы и исетцы, шли роты чехов, поляков и даже болгар, шли юнкера иркутского, томского, оренбургского, читинского и красноярского кавалерийских училищ, шла Николаевская военная академия, волею судеб заброшенная в Екатеринбург, шли каппелевцы-ударники и бойцы Броневой дивизии, шли барнаульцы и казаки-приамурцы. Шла Сибирь… И эта твердая поступь плохо обмундированной и вооруженной, но все же собранной под одним знаменем армии рождала надежду, что однажды все они или те, кто уцелеет в боях, войдут в белокаменную под благовест кремлевских колоколов.
Шли бородачи из дружины «Святого креста» с нашитыми на левой стороне шинелей - над сердцем - белыми крестами, шли бойцы 25-го Екатеринбургского адмирала Колчака полка с золотистыми вензелями «АК» на погонах…
Однако прощальный марш не обещал победы. Трубы-вещуньи звали на отчаянный и, возможно, погибельный бой, предрекая немыслимые испытания…
Последним вышел на площадь Студенческий батальон. Омские студенты и гимназисты-старшеклассники в нашитых на светло-серые шинели синих погонах маршировали с японскими винтовками. Их старательный, но не ровный строй возглавлял поручик, который четко рубил шаг, держа под козырьком артиллерийской фуражки - адмирал глазам своим не поверил - левую руку. Да что он, спятил?! И только приглядевшись, понял, в чем дело, - правый рукав шинели был заправлен под ремень.
Колчак кивком подозвал адъютанта:
- Фамилию поручика!
Через несколько минут адъютант доложил:
- Поручик Иванов, господин адмирал.
«Иначе и быть не могло! - грустно усмехнулся Колчак. - Имя его ты веси, Господи!»
А ушлый капельмейстер, конечно же, не без умысла, дал знать своему оркестру - «Играем «Варяга»! Любимая морская песня, переделанная под марш, адресовалась прежде всего адмиралу в защитной шинели. Альты и баритоны почти выговаривали своими лужеными глотками:
Наверх вы, товарищи, с Богом - «Ура!»
Последний парад наступает…
Колчак приложил ладонь к козырьку и благодарно повернулся в сторону сводного оркестра. Эти молитвенные для каждого русского моряка слова пели погребенные заживо в трюмах опрокинувшейся после взрыва «Марии» матросы.
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами…
Барон А. Будберг заведовал в Сибирской армии службой снабжения. Трудно судить, как проявил он себя в роли интенданта, но он оказался прекрасным хроникером, тонким аналитиком. На страницах его дневника немало точных суждений. Вот и парад он сумел увидеть несколько иначе:
Рукою очевидца . «Войск на парад вытащили много, говорили чуть ли не до 25-30 тысяч, но я предпочел бы видеть один настоящий полк старого порядка; среди разнообразных форм неприятно поражали чешские колпачки ударных полков, заменившие наши фуражки (уверяют, что колпачки легче шить).
Некоторые части одеты в английское обмундирование, доставленное генералом Ноксом, и в массе выглядят аккуратно и для неопытного глаза даже внушительно; остальные части одеты порядочными оборванцами. Самое скверное то, что все направлено на то, чтобы сколотить части по-внешнему, а на отдельных солдат не обращено должного внимания. Это всегда было скверно, ну а теперь это основание верного неуспеха, ибо теперь нужны не боевые квадраты из дрессированных единиц, а подготовленные к бою отдельные единицы…
Выведенные сегодня части готовы для строевых учений, для церемониала, ну, а для боя это только толпа не готовых совершенно людей со всеми ее недостатками. Нужно еще два-три месяца усиленной полевой работы со взводами и ротами, чтобы эти части были готовы для боя.
Я обошел все части сзади: все лучшее поставлено в головы колонн, а в середине и в хвостах стоят какие-то михрютки, одетые в только что выданную и плохо подогнанную одежду».
Увы, барон Будберг совершенно прав: в бой шли не полки, а толпы…
С фронтов приходили неутешительные вести. Колчак держал в руках честное донесение за подписью генерал Дитерихса:
«…Посетил фронт первой армии: части необычайно слабы числом, понеся в последних боях большие потери, а пополнения, вследствие краткого периода воспитания, не выдерживают и разбегаются.
Войска дерутся очень упорно и только после пяти-шести контратак в день устают, не имея смены, и уступают противнику. Настроение хорошее, но осилить противника окончательно нечем. Позиция в первой армии укреплена проволокой; тем не менее дальше завтрашнего дня части едва ли выдержат, так как противник обходит глубоко с севера…
Делая ныне общий вывод виденного и переговоренного во всех трех армиях, я прихожу к заключению, что причин нашего теперешнего положения две: первая - это неиспользованный успех десятого сентября в связи с отсутствием тогда резервов, чтобы заменить казаков, и вторая - переутомленность офицеров в строю, не дающая им необходимого импульса вперед.
Сводки за двадцать первое, двадцать второе и двадцать третье (октября) ясно указывают мне, что даже лучшие наши дивизии, как восьмая Камская, Ижевская, первая Егерская, утратили сердце.
Докладываю, что влитие пополнений на фронт даст небольшой выигрыш времени, почему эвакуация Омска неизбежна. При наличии совокупности всех доложенных обстоятельств приходится заботиться не столько о вопросе, как продолжать, как по вопросу, чем продолжать борьбу…»
Японские винтовки-арисаки не выдерживали сибирских морозов - примерзали затворы, у английских ремингтонов отлетали на втором-третьем выстреле штыки, в бою выручала родимая «трехлинейка».
ПРЕОБРАЖЕНЦЫ В СИБИРИ
«Перед нами тяжкая задача -
завоевать, отнять свою собственную землю.
Расплата началась.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого
пядь за пядью русскую землю».
Михаил Булгаков. «Грядущие перспективы».
Верховный правитель пришел в сильное волнение, когда ему доложили, что группа офицеров бывшего лейб-гвардии Преображенского полка просит принять их по государственному делу. Преображенцы? Откуда они в Омске?
- Пробрались к нам с Кубани, господин адмирал, - пояснил адъютант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Шли любимые Колчаком морские стрелки в серо-зеленых шинелях, но с флотскими погонами, офицеры каким-то чудом сохранили свои кортики, а некоторые и черные фуражки с белым кантом. Вел бригаду морских стрелков старый товарищ по Минной дивизии бывший цусимец контр-адмирал Георгий Старк.
С громким цокотом каленых подков по булыге прорысили сотни 1-го Сибирского казачьего полка Ермака Тимофеевича.
Шли стрелки Воткинских дивизий, шли степняки и пермяки, тагильцы и исетцы, шли роты чехов, поляков и даже болгар, шли юнкера иркутского, томского, оренбургского, читинского и красноярского кавалерийских училищ, шла Николаевская военная академия, волею судеб заброшенная в Екатеринбург, шли каппелевцы-ударники и бойцы Броневой дивизии, шли барнаульцы и казаки-приамурцы. Шла Сибирь… И эта твердая поступь плохо обмундированной и вооруженной, но все же собранной под одним знаменем армии рождала надежду, что однажды все они или те, кто уцелеет в боях, войдут в белокаменную под благовест кремлевских колоколов.
Шли бородачи из дружины «Святого креста» с нашитыми на левой стороне шинелей - над сердцем - белыми крестами, шли бойцы 25-го Екатеринбургского адмирала Колчака полка с золотистыми вензелями «АК» на погонах…
Однако прощальный марш не обещал победы. Трубы-вещуньи звали на отчаянный и, возможно, погибельный бой, предрекая немыслимые испытания…
Последним вышел на площадь Студенческий батальон. Омские студенты и гимназисты-старшеклассники в нашитых на светло-серые шинели синих погонах маршировали с японскими винтовками. Их старательный, но не ровный строй возглавлял поручик, который четко рубил шаг, держа под козырьком артиллерийской фуражки - адмирал глазам своим не поверил - левую руку. Да что он, спятил?! И только приглядевшись, понял, в чем дело, - правый рукав шинели был заправлен под ремень.
Колчак кивком подозвал адъютанта:
- Фамилию поручика!
Через несколько минут адъютант доложил:
- Поручик Иванов, господин адмирал.
«Иначе и быть не могло! - грустно усмехнулся Колчак. - Имя его ты веси, Господи!»
А ушлый капельмейстер, конечно же, не без умысла, дал знать своему оркестру - «Играем «Варяга»! Любимая морская песня, переделанная под марш, адресовалась прежде всего адмиралу в защитной шинели. Альты и баритоны почти выговаривали своими лужеными глотками:
Наверх вы, товарищи, с Богом - «Ура!»
Последний парад наступает…
Колчак приложил ладонь к козырьку и благодарно повернулся в сторону сводного оркестра. Эти молитвенные для каждого русского моряка слова пели погребенные заживо в трюмах опрокинувшейся после взрыва «Марии» матросы.
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами…
Барон А. Будберг заведовал в Сибирской армии службой снабжения. Трудно судить, как проявил он себя в роли интенданта, но он оказался прекрасным хроникером, тонким аналитиком. На страницах его дневника немало точных суждений. Вот и парад он сумел увидеть несколько иначе:
Рукою очевидца . «Войск на парад вытащили много, говорили чуть ли не до 25-30 тысяч, но я предпочел бы видеть один настоящий полк старого порядка; среди разнообразных форм неприятно поражали чешские колпачки ударных полков, заменившие наши фуражки (уверяют, что колпачки легче шить).
Некоторые части одеты в английское обмундирование, доставленное генералом Ноксом, и в массе выглядят аккуратно и для неопытного глаза даже внушительно; остальные части одеты порядочными оборванцами. Самое скверное то, что все направлено на то, чтобы сколотить части по-внешнему, а на отдельных солдат не обращено должного внимания. Это всегда было скверно, ну а теперь это основание верного неуспеха, ибо теперь нужны не боевые квадраты из дрессированных единиц, а подготовленные к бою отдельные единицы…
Выведенные сегодня части готовы для строевых учений, для церемониала, ну, а для боя это только толпа не готовых совершенно людей со всеми ее недостатками. Нужно еще два-три месяца усиленной полевой работы со взводами и ротами, чтобы эти части были готовы для боя.
Я обошел все части сзади: все лучшее поставлено в головы колонн, а в середине и в хвостах стоят какие-то михрютки, одетые в только что выданную и плохо подогнанную одежду».
Увы, барон Будберг совершенно прав: в бой шли не полки, а толпы…
С фронтов приходили неутешительные вести. Колчак держал в руках честное донесение за подписью генерал Дитерихса:
«…Посетил фронт первой армии: части необычайно слабы числом, понеся в последних боях большие потери, а пополнения, вследствие краткого периода воспитания, не выдерживают и разбегаются.
Войска дерутся очень упорно и только после пяти-шести контратак в день устают, не имея смены, и уступают противнику. Настроение хорошее, но осилить противника окончательно нечем. Позиция в первой армии укреплена проволокой; тем не менее дальше завтрашнего дня части едва ли выдержат, так как противник обходит глубоко с севера…
Делая ныне общий вывод виденного и переговоренного во всех трех армиях, я прихожу к заключению, что причин нашего теперешнего положения две: первая - это неиспользованный успех десятого сентября в связи с отсутствием тогда резервов, чтобы заменить казаков, и вторая - переутомленность офицеров в строю, не дающая им необходимого импульса вперед.
Сводки за двадцать первое, двадцать второе и двадцать третье (октября) ясно указывают мне, что даже лучшие наши дивизии, как восьмая Камская, Ижевская, первая Егерская, утратили сердце.
Докладываю, что влитие пополнений на фронт даст небольшой выигрыш времени, почему эвакуация Омска неизбежна. При наличии совокупности всех доложенных обстоятельств приходится заботиться не столько о вопросе, как продолжать, как по вопросу, чем продолжать борьбу…»
Японские винтовки-арисаки не выдерживали сибирских морозов - примерзали затворы, у английских ремингтонов отлетали на втором-третьем выстреле штыки, в бою выручала родимая «трехлинейка».
ПРЕОБРАЖЕНЦЫ В СИБИРИ
«Перед нами тяжкая задача -
завоевать, отнять свою собственную землю.
Расплата началась.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого
пядь за пядью русскую землю».
Михаил Булгаков. «Грядущие перспективы».
Верховный правитель пришел в сильное волнение, когда ему доложили, что группа офицеров бывшего лейб-гвардии Преображенского полка просит принять их по государственному делу. Преображенцы? Откуда они в Омске?
- Пробрались к нам с Кубани, господин адмирал, - пояснил адъютант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106