Подобные услуги оказывали ей не раз во имя ее мужа и другие матросы, даже большевики.
Гражданская война выбросила вместе с отступающей белой армией семью Непенина в Одессу. Наступили тяжелые дни, и Ольге Васильевне с Люсей грозила голодная смерть. Об их положении узнал знакомый, бывший сельским учителем в деревне Печеровке, между Одессой и Киевом, и устроил Ольгу Васильевну заведующей школой в соседней деревне. Здесь оказался бывший шофер адмирала Герасимов (матрос или солдат, она не помнит), который, узнав ее, стал хвастаться, что у них в деревне не простая учительница Романова, а адмиральша Непенина, и это ее едва не погубило.
Как оказалось, какой-то генерал Непенин1 нанес в этом районе поражение красным. И вот, решив, что это его жена, крестьяне против нее ополчились.
«Мне пришлось бы солоно, - говорит она, - но тот же шофер выступил моим адвокатом. Он доказал крестьянам и коммунистам в волости, что я ничего общего с генералом Непениным не имею, что я жена адмирала и этот адмирал был очень хороший человек». И, убежденные его словами, крестьяне не только не стали преследовать ее, но даже отвели ей землю под огород и пшеницу и всей деревней посеяли и убрали целую десятину ячменя.
Счастье это длилось, однако, не долго. Явился новый председатель сельсовета, молодой цыган, коммунист, и, узнав, кто она, стал ее жестоко преследовать. Крестьяне его боялись, опасаясь, что он их разорит.
«Но нашей гибели не допустил Бог, - говорит Ольга Васильевна. - Я вдруг получаю письмо. В нем четыре доллара и краткая приписка: «Если Вы получите это письмо, извините нас. Решайте сами, оставаться в России или выехать за границу. И в том и в другом случае мы Вам поможем». Подпись - Дмитриев и Яковлев - и адрес. Благодаря этому мы были спасены и оказались за границей».
В настоящее время (1957 год. - Н.Ч .) Люся Романова замужем за хорошим человеком - бельгийцем, живет в Брюсселе, и в этой семье нашла домашний приют и ее мать. Но все ими пережитое сильно отозвалось на здоровье. Тяжелая болезнь приковала Ольгу Васильевну к постели. И единственным дорогим сердцу наследством от ее тридцатисемидневной супружеской жизни с Адрианом Ивановичем осталась дорогая ей и его «богоданной дочке» Люсе память о безвременно ушедшем от них муже и «папочке».
Теперь об интересующих Вас офицерах.
Иван Иванович Ренгартен по заключении Брестского мира оставил действующий флот и перевелся в Питер преподавателем Морской академии по кафедре «История морских войн». Одновременно был редактором оперативного отдела комиссии по исследованию опыта войн 1914-1918 годов на море.
«В ночь с 13 на 14 января с.г. (1920. - Н.Ч .), сообщал прочувственный некролог в «Морском сборнике», скончался от сыпного тифа преподаватель Морской академии, редактор оперативного отдела исторической комиссии Иван Иванович Ренгартен. Заразился он в вагоне Николаевской железной дороги, возвращаясь из командировки.
В лице его флот потерял выдающегося работника.
…Такая разнообразная деятельность, а также трудные условия переживаемого времени подломили и без того слабое здоровье Ивана Ивановича. Здоровье свое и раньше он не щадил для службы и несколько раз был принужден из-за слабых легких от последствий ранения и начавшегося туберкулеза лечиться в санаториях, причем отправляли его всегда для лечения в горизонтальном положении, чуть не насильно, - лично Иван Иванович никогда не хотел долго лечиться, считая служебный долг выше всего. Это сознание долга заставило его принять предложение Морской академии на командировку в Москву, несмотря на недомогание, результатом которого явилась легкая восприимчивость к заражению и последующая затем его гибель.
…В заключение следует заметить еще, что Иван Иванович обладал большим талантом в области художественной графики, в которой находил большое удовлетворение после своей разнообразной и плодотворной деятельности. Из его работ в этой области следует указать на помещенные им иллюстрации «Морской транспорт всех времен и народов» в журнале «Балтийский морской транспорт», а также виньетки к другим разделам того же журнала. Кроме того, самой капитальной частью его работы в этой области была иллюстрация финской поэмы «Калевала», 9 первых эскизов которой были помещены на выставке дворца искусств в 1919 году. Остается пожалеть, что эта работа, согласно намеченному плану долженствовавшая состоять из 28 эскизов, не была им доведена до конца, так как, нет сомнений, она составила бы ему имя как художнику.
Спи спокойно, Иван Иванович, флот, на службу которому ты отдал все свои силы, тебя не может забыть».
Некролог подписала не «группа товарищей», а боевой офицер, цусимец, капитан 2-го ранга Дмитрий Ростиславович Карпов-2-й, расстрелянный Сталиным в тридцать восьмом.
Учитесь писать некрологи, молодежь!
Вдова Ренгартена Елена Александровна с двумя сыновьями, Дмитрием и Алексеем, эмигрировала во Францию. Скончалась в Париже, пережив мужа на тридцать два года.
Капитан 2-го ранга Федор Юрьевич Довконт. После большевистского переворота остался в Литве, где дважды был министром обороны, доцентом географии, преподавал в Ковенском (Каунасском) и Виленском (Вильнюсском) университете. Генерал-лейтенант литовской армии. Кавалер ордена Почетного легиона. Перед второй мировой войной был посланником Литвы в Аргентине, где остался после прихода Красной Армии в Литву, став, таким образом, дважды эмигрантом.
Скончался 10 апреля 1956 года. Умер от разрыва сердца во время выступления на собрании хорватов-эмигрантов в Аргентине. Похоронен в Буэнос-Айресе, с русским морским кортиком, под Андреевским флагом и литовским триколором.
Не могу вам точно сказать, что стало с князем Черкасским. Известно мне только, что летом 1917 года он был произведен в контр-адмиралы. Большевикам служить не стал, войдя в оппозицию первому красному адмиралу Модесту Иванову вместе с другими видными адмиралами - графом Капнистом, Развозовым, Паттоном, Тимиревым и Старком…
Небезынтересна судьба непенинского «Кречета». Из Гельсинфорса «Кречет», построенный в Англии двадцать девять лет назад, перегнали в апреле 1918 года в Кронштадт. А в 1926 году спустили Военно-Морской флаг и «уволили на гражданку». Каким-то чудом 40-летний ветеран (в человеческом измерении столетний старик) добрался на край света, во Владивосток, и там нес портовую службу до начала новой войны. В 1941 году «Кречет» мобилизовали, и он стал плавбазой ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения) Тихоокеанского флота. В каютах Непенина, Черкасского, Ренгартена и Довконта жили водолазы.
В апреле сорок второго 53-летний трудяга настолько износился, что решили не тратиться на капремонт, а списать его из корабельных списков военного флота вчистую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Гражданская война выбросила вместе с отступающей белой армией семью Непенина в Одессу. Наступили тяжелые дни, и Ольге Васильевне с Люсей грозила голодная смерть. Об их положении узнал знакомый, бывший сельским учителем в деревне Печеровке, между Одессой и Киевом, и устроил Ольгу Васильевну заведующей школой в соседней деревне. Здесь оказался бывший шофер адмирала Герасимов (матрос или солдат, она не помнит), который, узнав ее, стал хвастаться, что у них в деревне не простая учительница Романова, а адмиральша Непенина, и это ее едва не погубило.
Как оказалось, какой-то генерал Непенин1 нанес в этом районе поражение красным. И вот, решив, что это его жена, крестьяне против нее ополчились.
«Мне пришлось бы солоно, - говорит она, - но тот же шофер выступил моим адвокатом. Он доказал крестьянам и коммунистам в волости, что я ничего общего с генералом Непениным не имею, что я жена адмирала и этот адмирал был очень хороший человек». И, убежденные его словами, крестьяне не только не стали преследовать ее, но даже отвели ей землю под огород и пшеницу и всей деревней посеяли и убрали целую десятину ячменя.
Счастье это длилось, однако, не долго. Явился новый председатель сельсовета, молодой цыган, коммунист, и, узнав, кто она, стал ее жестоко преследовать. Крестьяне его боялись, опасаясь, что он их разорит.
«Но нашей гибели не допустил Бог, - говорит Ольга Васильевна. - Я вдруг получаю письмо. В нем четыре доллара и краткая приписка: «Если Вы получите это письмо, извините нас. Решайте сами, оставаться в России или выехать за границу. И в том и в другом случае мы Вам поможем». Подпись - Дмитриев и Яковлев - и адрес. Благодаря этому мы были спасены и оказались за границей».
В настоящее время (1957 год. - Н.Ч .) Люся Романова замужем за хорошим человеком - бельгийцем, живет в Брюсселе, и в этой семье нашла домашний приют и ее мать. Но все ими пережитое сильно отозвалось на здоровье. Тяжелая болезнь приковала Ольгу Васильевну к постели. И единственным дорогим сердцу наследством от ее тридцатисемидневной супружеской жизни с Адрианом Ивановичем осталась дорогая ей и его «богоданной дочке» Люсе память о безвременно ушедшем от них муже и «папочке».
Теперь об интересующих Вас офицерах.
Иван Иванович Ренгартен по заключении Брестского мира оставил действующий флот и перевелся в Питер преподавателем Морской академии по кафедре «История морских войн». Одновременно был редактором оперативного отдела комиссии по исследованию опыта войн 1914-1918 годов на море.
«В ночь с 13 на 14 января с.г. (1920. - Н.Ч .), сообщал прочувственный некролог в «Морском сборнике», скончался от сыпного тифа преподаватель Морской академии, редактор оперативного отдела исторической комиссии Иван Иванович Ренгартен. Заразился он в вагоне Николаевской железной дороги, возвращаясь из командировки.
В лице его флот потерял выдающегося работника.
…Такая разнообразная деятельность, а также трудные условия переживаемого времени подломили и без того слабое здоровье Ивана Ивановича. Здоровье свое и раньше он не щадил для службы и несколько раз был принужден из-за слабых легких от последствий ранения и начавшегося туберкулеза лечиться в санаториях, причем отправляли его всегда для лечения в горизонтальном положении, чуть не насильно, - лично Иван Иванович никогда не хотел долго лечиться, считая служебный долг выше всего. Это сознание долга заставило его принять предложение Морской академии на командировку в Москву, несмотря на недомогание, результатом которого явилась легкая восприимчивость к заражению и последующая затем его гибель.
…В заключение следует заметить еще, что Иван Иванович обладал большим талантом в области художественной графики, в которой находил большое удовлетворение после своей разнообразной и плодотворной деятельности. Из его работ в этой области следует указать на помещенные им иллюстрации «Морской транспорт всех времен и народов» в журнале «Балтийский морской транспорт», а также виньетки к другим разделам того же журнала. Кроме того, самой капитальной частью его работы в этой области была иллюстрация финской поэмы «Калевала», 9 первых эскизов которой были помещены на выставке дворца искусств в 1919 году. Остается пожалеть, что эта работа, согласно намеченному плану долженствовавшая состоять из 28 эскизов, не была им доведена до конца, так как, нет сомнений, она составила бы ему имя как художнику.
Спи спокойно, Иван Иванович, флот, на службу которому ты отдал все свои силы, тебя не может забыть».
Некролог подписала не «группа товарищей», а боевой офицер, цусимец, капитан 2-го ранга Дмитрий Ростиславович Карпов-2-й, расстрелянный Сталиным в тридцать восьмом.
Учитесь писать некрологи, молодежь!
Вдова Ренгартена Елена Александровна с двумя сыновьями, Дмитрием и Алексеем, эмигрировала во Францию. Скончалась в Париже, пережив мужа на тридцать два года.
Капитан 2-го ранга Федор Юрьевич Довконт. После большевистского переворота остался в Литве, где дважды был министром обороны, доцентом географии, преподавал в Ковенском (Каунасском) и Виленском (Вильнюсском) университете. Генерал-лейтенант литовской армии. Кавалер ордена Почетного легиона. Перед второй мировой войной был посланником Литвы в Аргентине, где остался после прихода Красной Армии в Литву, став, таким образом, дважды эмигрантом.
Скончался 10 апреля 1956 года. Умер от разрыва сердца во время выступления на собрании хорватов-эмигрантов в Аргентине. Похоронен в Буэнос-Айресе, с русским морским кортиком, под Андреевским флагом и литовским триколором.
Не могу вам точно сказать, что стало с князем Черкасским. Известно мне только, что летом 1917 года он был произведен в контр-адмиралы. Большевикам служить не стал, войдя в оппозицию первому красному адмиралу Модесту Иванову вместе с другими видными адмиралами - графом Капнистом, Развозовым, Паттоном, Тимиревым и Старком…
Небезынтересна судьба непенинского «Кречета». Из Гельсинфорса «Кречет», построенный в Англии двадцать девять лет назад, перегнали в апреле 1918 года в Кронштадт. А в 1926 году спустили Военно-Морской флаг и «уволили на гражданку». Каким-то чудом 40-летний ветеран (в человеческом измерении столетний старик) добрался на край света, во Владивосток, и там нес портовую службу до начала новой войны. В 1941 году «Кречет» мобилизовали, и он стал плавбазой ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения) Тихоокеанского флота. В каютах Непенина, Черкасского, Ренгартена и Довконта жили водолазы.
В апреле сорок второго 53-летний трудяга настолько износился, что решили не тратиться на капремонт, а списать его из корабельных списков военного флота вчистую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106