Революция рухнула на дворянскую семью Гернетов, словно ко ваная решетка ворот родового замка. По одну ее сторону остался Евге ний Гернет, по другую – два младших брата: Сергей и Георгий, тоже морские офицеры. Подпоручик по Адмиралтейству Георгий Гернет осел после гражданской в Париже, а лейтенанта Сергея Гернета эмигрантская судьба забросила в Шанхай, где он покончил с собой в тридцатом году. Но прежде того случай даровал братьям встречу.
В Китае шла гражданская война, и Евгений Гернет был направ лен в Шанхай как морской эксперт при легендарном Блюхере. Сюда, в Шанхай, к нему приехала жена Лидия Ивановна (урожден ная Шелагурова) с обеими дочерьми – Ирой и Галей.
Велик и шумен Шанхай, но братья нашли друг друга, и старший побывал с семьей в гостях у младшего… Потом и это поставят в вину «японскому шпиону».
И все же Япония! Именно здесь свершил Капитан третий подвиг, который принес ему славу не меньшую, если не большую, чем все прежние боевые и революционные заслуги.
«В Японии, – писал в 1935 году Горькому один из сотрудников Главсевморпути, – Гернет среди пальм и бананов думал о льдах Арктики и написал книгу…»
Не только написал, но и сам набрал ее в одной из токийских типографий, где нашелся русский шрифт, отпечатал за свой счет пятьсот экземпляров, а по возвращении на Родину стал дарить их друзьям.
Книга была отнюдь не о морских странствиях и приключениях, коими столь богата была жизнь Капитана. Книга была научной, и называлась она «Ледяные лишаи. Новая ледниковая теория, общедоступно изложенная».
С той же дерзостью, с какой он прорывал блокады, высаживал десанты, водил корабли в атаки, Гернет вторгся в запретные для дилетантов пределы наук.
«Я не только не ученый-геолог, – объяснялся он перед чита телями, – но не получил по геологии вообще никакого образования. Оправданием того, что я, не будучи квалифицированным геологом, взялся за книгу по геологии, является то обстоятельство, что затрагиваемый в ней вопрос – о причинах миоценового климата в нашей полярной области и «ледниковой эпохи» – геологами не разрешен, а мною, по глубокому моему убеждению, разрешен вполне».
Это убеждение разделили с ним и ведущие ученые-гляциологи. Правда, не сразу – спустя несколько десятилетий…
Ленинградский биограф Гернета Л. Титова в своем «Рассказе о человеке, на много лет опередившем научные идеи своего времени» пишет: «Несколько экземпляров «Ледяных лишаев» он занес к букинисту на Литейный. Как-то раз зашел в магазин. Книжку по просил человек в старом, потертом френче. Стоя у прилавка, начал ее листать, но, лениво долистав до середины, бросил обратно на прилавок. Тогда первым и единственным покупателем своих книг стал сам Гернет.
Он унес книги домой, раздавал их знакомым, друзьям, детям – одноклассникам Иры и Гали. И, беззаботно одаривая очередную подругу, Галя не могла знать, что пройдет несколько лет, и не будет уже в живых ни Иры, ни мамы, ни отца рядом, останет ся только одна она, Галя, и, уезжая из блокадного Ленинграда в эвакуацию, она, потерявшая память, обессилевшая, измучен ная, имеющая в своем распоряжении считанные минуты на сборы, возьмет скудный багаж – и главным в нем будут шесть тоненьких книжечек с пятнами и потеками от таявших в комнате сосулек.
А пока… Знакомые от подарка не отказываются. Но когда разговор заходит о теории, стараются незаметно перевести его на что-нибудь другое. Для одних она – нелепая выдумка, для других – красивая сказка, для третьих – чудачество, которое позволил себе серьезный, всеми уважаемый человек.
И только двое по-настоящему увлеклись идеей книги – идеей возвращения климата миоцена на нашу землю. Но учеными они не были.
Они были писателями – Паустовский и Горький.
«Сегодня познакомился с книгой человека, – сообщал Алексей Максимович Ромену Роллану, – который предлагает уничтожить по лярные льды и возвратить Сибирь и Канаду в «райские условия» миоценового периода. Эта фантазия говорит о возбуждении твор ческой мысли, направленной к цели действительного «изменения мира».
«Подумайте, – обращался Горький в другом письме к Корнею Чуковскому, – Вам придется говорить о льдах Арктики, о лесных массивах и тундрах Севера, о «вечной мерзлоте» и всякой всячине этого рода в наше время, когда гипотетическое мышление ста новится все более обычным и «безумным». Вон капитан Гернет предлагает уничтожить Гренландский ледяной лишай и возвратить Сибирь с Канадой в миоценовый период…»
С Гернетом Горького познакомил Паустовский. Познакомил заочно, рассказав тому о поразившей его жизни и книге Капитана. Именно поразившей, ибо, как справедливо считает Л. Титова, Гернет, несомненно, был героем Паустовского – романтик, моряк, человек, не только выдвигавший дерзкие научные теории, но и вели колепный практик и знаток своего дела. Все эти качества были присущи любимым героям книг писателя. Даже фамилия, и та была словно придумана им – звучная, необычная, в ней при желании можно услышать порыв паруса при повороте шхуны на новый курс, поскрипывание мокрого шкота в деревянных талях, толчок воды в днище. И не случайно фамилию Гернета Паустовский дал в рассказе «Соранг» дедушке, рассказывающему восьмилетнему мальчугану легенду о теплом ветре, внезапно налетавшем на землю и превра щавшем зиму в настоящее лето.
Но главное, конечно, что Гернет был выразителем идей, вол новавших самого писателя.
В «Золотой розе» Паустовский как бы предвещает отдельную повесть о Гернете.
Каковы же были волнение и радость аспирантки Петрозаводского университета Ф. Макаровой, когда, работая в семейном архиве пи сателя, она извлекла на свет неприметную папку.
«Эта папка с бумагами, – делилась своей радостью молодая исследовательница, – внешне ничем не отличалась от других. Но меня поразило заглавие хранящейся в ней рукописи – «Теория ка питана Гернета». Такого названия не было ни в собрании сочинений писателя, не упоминалось оно и в библиографических указателях творчества К. Г. Паустовского… Таким образом, повесть «Теория капитана Гернета» оказалась своеобразным «белым пятном» на литературной карте «страны Паустовского».
В 1974 году найденную повесть опубликовал журнал «Север», после чего она была переведена на иностранные языки… Но все это – писательская оценка дерзновенных идей Гернета.
Паустовский первым заметил это поразительное сходство: «Седой капитан, лицом похожий на Ленина». Это Евгений Сергеевич Гернет.
А что же ученые? Рано или поздно, они оценили книгу Гернета, его догадку, его гипотезу. Они приняли его теорию.
В 1968 году в Ленинграде на научном симпозиуме географ Стрелков поведал своим коллегам о книге Капитана. Географа горячо поддержал видный гляциолог О.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108