На Ника навалилась усталость, плечо заныло от боли, а синяки на висках запульсировали от прилива крови.
– Ну так что же нам делать?
Росси наклонился к его лицу:
– Быть предельно осторожными, вот и все, Ник. Нам нужно внимательно следить за тем, что мы говорим, просчитывать каждый свой шаг и думать, кому можно доверять, а кому – нет. Мы живем в чрезвычайно сложном и противоречивом мире.
– Хорошо, я постараюсь запомнить это, – согласился Ник и быстро посмотрел на часы. – А сейчас у меня важная встреча. Встретимся завтра.
– Я пойду с тобой, – неожиданно предложил Росси. – Нет проблем, у меня масса свободного времени.
Коста недовольно поморщился:
– Ты же слышал, что сказал Фальконе? Кардинал хочет поговорить со мной наедине.
– Да, слышал, – согласно кивнул Росси, – но я все равно могу пойти с тобой. Не забывай, что мы с тобой напарники. Или я ошибаюсь?
Он действительно ошибался. В последнее время между ними появилось ничем не обоснованное недоверие.
– Я ценю твою готовность помочь, дядя Лука, – сказал Ник. – Но пойми меня правильно.
Росси тяжело вздохнул, словно не ожидал получить отказ:
– Конечно, я все понимаю и рад, что ты оценил мое предложение. Что ж, ты готов делать все, что требует от тебя Фальконе, но только убедись вначале, что поступаешь правильно. Именно поэтому мы и торчим сейчас здесь.
– Лука, что случилось?
Полное бескровное лицо Росси заметно помрачнело. Лука выглядел удрученным и, похоже, просто не знал, что делать.
– Ничего, – буркнул он. – И все сразу. Эта идиотская работа и ты. Причем ты меня беспокоишь сильнее, чем все остальное, если говорить откровенно.
Ник Коста напряженно молчал, испытывая неприятное чувство ответственности и неизбывную душевную боль.
– Когда все это закончится, Ник, – продолжал непрошеную исповедь Росси, – я хочу все изменить в своей жизни. Мне все осточертело. Может быть, мне дадут какую-нибудь необременительную бумажную работу. Извини, я солгал, когда сказал, что все дело в тебе. Это не так. Все дело в этой проклятой работе. Она убивает меня, преследует меня везде, не дает покоя. Я просто хочу нормально спать по ночам, хочу сидеть в парке и не ломать голову над этими проклятыми вопросами, хочу спокойно ходить, не задумываясь над каждым своим шагом, хочу просто жить и не обращать внимания на то, что какие-то мерзавцы стоят возле припаркованной на противоположной стороне улицы машины и продают проходящим мимо подросткам всякую гадость. А больше всего я хочу общаться с женщинами, которые любят посудачить о своих нарядах, делятся впечатлениями о посещении того или иного магазина, а не с теми, которые обожают поговорить о том, кого препарировали в последний раз и что нашли в искромсанной плоти.
– Ну, если ты назначаешь свидание патологоанатомам...
Лука Росси грустно вздохнул:
– Да, я понял твой намек. Конечно, это глупо с моей стороны. Извини. Значит, ты не хочешь принять мое предложение?
– Нет, не хочу оказаться в идиотском положении и навлечь на себя гнев Фальконе.
– Знаешь, – печально подытожил Росси, – иногда нужно быть самим собой и уметь отстаивать свои идеи.
Лука напомнил Нику отца. Марко тоже любит говорить подобные вещи. А Росси, не дождавшись ответа, резко повернулся и зашагал в сторону станции метро: его квартира находилась в пригородном районе. Ник Коста долго смотрел напарнику вслед и думал, что он может сделать, дабы восстановить их прежние доверительные отношения. Он не был готов к тому, чтобы потерять друга. Во всяком случае, сейчас, когда нужна любая помощь. Тяжело обходиться без надежной мощной опоры в нынешней смутной жизни. Они крепко подружились за последнее время, и Ник проникся искренним доверием к этому большому грустному человеку. Жаль, что в последние дни между ними легла тень отчуждения.
Потеряв из виду напарника, Ник снова посмотрел на ворота Ватикана. Около них стоял Ханрахан в привычном темном костюме и пристально следил за детективом. Ник Коста хорошо знал, почему ирландец находится именно там, а не в каком-нибудь другом месте. Не долго думая он повернулся и пошел к ним, с трудом прокладывая себе путь сквозь большую толпу иностранных туристов. Те были сплошь в шортах и пропахших потом майках, они медленно брели по площади, равнодушно взирая на величественные здания Ватикана. В третий раз за последние три дня Ник Коста подумал, что чувствует себя иностранцем в родной стране.
36
Они шли по узкой дороге Ватикана, проложенной параллельно главной магистрали города. Возвышавшиеся с обеих сторон высокие здания по обеим сторонам дороги отбрасывали на брусчатку спасительную тень. Место было почти безлюдным, а огромная толпа туристов и зевак осталась на площади Святого Петра и прилегающих к ней улицах. Это была административная часть территории Ватикана, здесь проживали высшие чины крохотного государства.
Ханрахан окинул его взглядом с головы до ног:
– Похоже, вы приняли участие в битве.
– К счастью, ничего страшного, – ответил Ник Коста.
– Рад, что все обошлось. А еще больше рад, что вы со всей серьезностью отнеслись к моему вчерашнему предложению. Могу вас заверить: вы найдете во мне самого доброго друга. И к тому же весьма полезного, поскольку у меня есть некоторое влияние за этими стенами. Вполне возможно, что в какой-то момент я смогу оказать вам существенную помощь.
Ник Коста скептически хмыкнул.
– Ладно, ладно, – успокоил его Ханрахан. – Я знаю правила. Настоящая дружба должна основываться на взаимности, иначе это уже не дружба, а нечто другое. Бывает так, что один человек использует другого в корыстных целях и ничего не дает взамен. Кстати сказать, Ник, этот тип взаимоотношений можно с полным основанием считать самым древним и самым надежным. Я даю вам что-то важное, а вы – мне.
– Если не ошибаюсь, иногда человек должен вернуть другому то, что принадлежит ему по праву.
Ханрахан открыл дверь большого серого дома, который даже внешне напоминал административное здание.
– Вы ошибаетесь, Ник. Я вам ничего ровным счетом не должен. И пожалуйста, запомните это. Это очень важное заключение.
Ник вошел в дом, ирландец последовал за ним. Узкая темная лестница, выложенная грубым камнем, вызвала у Ника невольное удивление, что не укрылось от Ханрахана.
– Теперь я знаю, о чем вы думаете, Ник, – сказал он, хитро прищурившись. – Вы думаете о том, как может кардинал католической церкви жить в таком убогом и мрачном помещении? Скажу вам откровенно: подобными вопросами часто задаются те, кто здесь обитает.
– Ну и как они отвечают на них?
Ханрахан развел руками:
– Все мы так или иначе расплачиваемся за свои грехи.
Они поднялись на третий этаж. Ханрахан позвонил в дверь. В дверном глазке мелькнул чей-то зрачок, лязгнула металлическая цепочка, и дверь отворилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116