Но это было не важно. Главное, что документ осенял до боли знакомый серебристый орел. Конечно, с формальной точки зрения этот паспорт был просрочен, но совсем недавно он навел справки и получил заверения, что при данных условиях им можно воспользоваться. А это значит, что не придется унижаться перед чиновниками американского консульства и доказывать свое право на проживание на территории США, как будто он какой-нибудь нелегальный иммигрант.
Конечно, ему понадобится определенное время, чтобы снова почувствовать себя настоящим американцем и окунуться в заметно изменившуюся за последние десятилетия действительность, но с большими деньгами и американским паспортом это будет не так уж и трудно.
Он оглядел небольшую комнату, пытаясь навсегда запечатлеть ее в памяти. Воспоминания позволят ему преодолеть чувство отчужденности и найти свое место в новой жизни. А в качестве подспорья ему будет служить тот факт, что все унижения остались позади.
Денни посмотрел на часы. Он должен спуститься во двор через тридцать пять минут. Он пересечет большой сад и подойдет к калитке, за которой его будет ждать полицейская машина. Дай Бог, чтобы все обещания насчет его личной безопасности оказались не пустыми словами. Денни почему-то верил этим людям и надеялся на благоприятный исход дела. Было бы непростительной глупостью устраивать скандал на территории Ватикана. Скорее всего реальная опасность кроется где-то вне этих высоких каменных стен.
Денни посмотрел на репродукцию с картины Караваджо. Это была одна из немногих вещей, которую он очень хотел сохранить у себя. В противном случае это была бы невосполнимая потеря. Тем более что содержание полотна символизировало его собственную жизнь – безумец занес меч над головой беспомощного старца, готового умереть во имя святой идеи. А на заднем плане выделяется обезображенное состраданием лицо художника.
Он всегда смотрел на эту картину с точки зрения постороннего наблюдателя, который, конечно, сочувствует мученику, но не задумывается над ответственностью за преступление. Ему казалось, что убийца и мученик являются жертвами какого-то страшного порока, сущность которого простому смертному определить не дано. Лично он не хотел быть ни праведником, ни злодеем. Святой Матфей добровольно избрал свой путь, а его убийца? Был ли он свободен в своих действиях?
Майкл Денни вспомнил разговор с красивой юной монахиней, состоявшийся более тридцати лет назад. Она возмущалась непомерной жестокостью убийцы и все спрашивала, как он посмел совершить такое чудовищное преступление. А Майкл вдруг задал ей вопрос, который зародился у него без всяких дурных мыслей: «Как мог Матфей достичь святости без этого убийцы?» И действительно, разве убийца не заслуживает толику славы за то, что обеспечил Матфею мученическую смерть и апостольское служение? Разве не является мучитель таким же проводником воли Господа Бога, как и мученик? И разве страдальческое выражение на лице Караваджо не свидетельствует о том, что он понял эту страшную истину и ужаснулся своему открытию? Как сказал этот молодой полицейский...
Это был жестокий мир, в котором живое существо в любой момент могло лишиться жизни. Он неожиданно вспомнил момент, с которого начался новый отсчет времени в его жизни, причем не только личной, но и в публичной. Именно тогда молодой Майкл Денни оказался во власти находящегося за высокими стенами Ватикана мира, и это был первый шаг на долгом пути к грехопадению и увлечению мирскими соблазнами.
А сейчас он прекрасно понимал, что никогда не сможет вернуться к прежнему состоянию. Вот поэтому ему так хотелось бросить последний взгляд на город и еще раз окунуться в дорогие сердцу воспоминания.
Звонок заставил Денни подпрыгнуть на месте от неожиданности. Кардинал торопливо подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел Ханрахана.
– Пришел попрощаться? – вместо приветствия сказал Денни, неохотно впуская ирландца в квартиру.
– Можно и так сказать, – согласился Ханрахан. – Честно говоря, я хотел убедиться, что ты готов покинуть свое убежище.
Денни кивнул на стену:
– Как только я устроюсь, Брендан, сразу же позвоню тебе насчет этих картин. Они принадлежат мне, и я хочу, чтобы ты выслал их мне. Разумеется, все расходы я возьму на себя, а ты позаботься о том, чтобы они были в целости и сохранности.
Ханрахан снисходительно хмыкнул:
– Думаешь, они стоят того?
– Не сомневаюсь в этом.
– Это же твоя церковь, Майкл. Ты уверен, что поступаешь правильно?
– Да, это была первая церковь в Риме, в которой я начал работать, – тихо сказал Денни. – Я не сказал это молодому полицейскому, но это истинная правда. Это место пробуждает во мне массу приятных воспоминаний.
– И поэтому ты хочешь, чтобы мы оставили тебя там на несколько минут по пути в аэропорт?
Денни взглянул на серое лицо Ханрахана и подумал, что сейчас самое главное – не проявить малодушия перед этим человеком.
– Брендан, надеюсь, ты понимаешь, что мой отъезд никоим образом не должен походить на паническое бегство.
– Да, конечно, – ухмыльнулся ирландец. – Но я не понимаю, зачем нужен весь этот спектакль?
– Ради меня самого, – ответил Денни с таким блеском в глазах, которого Ханрахан не видел у него уже много лет.
– Полагаю, все дело в женщине, – догадался ирландец – Той самой сестре Аннетт, монахине из Парижа, за которой ты так долго ухаживал. Майкл, я читал твое досье и прекрасно знаю твое прошлое. Неужели это все из-за нее?
Денни долго думал, прежде чем ответить на вопрос. Одна мысль об Аннетт бросала его в дрожь.
– Это была самая прекрасная женщина из всех, которых мне доводилось встречать. Мы открыли друг другу глаза на этот мир. Знаешь, жизнь человека всегда требует какой-то тайны, иначе зачем нам нужен Бог?
Ханрахан недовольно поморщился:
– Я знаю эту романтическую историю про Абеляра и Луизу, но ты подумай, какую цену они заплатили за свою любовь.
– И все же они были живыми людьми, Брендан, – упрямо возразил Денни. – А вот ты, например, даже представить себе не можешь, что могут означать для человека такие вещи. И мне остается только пожалеть тебя, ты много потерял в этой жизни.
Денни закрыл глаза и вспомнил те благословенные времена. Воспоминания были настолько яркими, что, казалось, он снова прикоснулся к Аннетт.
– Именно в той самой церкви я впервые познал женщину и нисколько не жалею об этом. Ты же знаешь, я долго воздерживался, и это был мой первый опыт общения с женщиной. Это случилось в небольшой комнате позади алтаря. Дверь можно было запереть и делать все, что душе заблагорассудится. Никто не знал о нашей связи. Мы встречались с ней пять-шесть раз в неделю, запирались на замок, скидывали постылое церковное облачение и предавались любви, которая преображала нас обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Конечно, ему понадобится определенное время, чтобы снова почувствовать себя настоящим американцем и окунуться в заметно изменившуюся за последние десятилетия действительность, но с большими деньгами и американским паспортом это будет не так уж и трудно.
Он оглядел небольшую комнату, пытаясь навсегда запечатлеть ее в памяти. Воспоминания позволят ему преодолеть чувство отчужденности и найти свое место в новой жизни. А в качестве подспорья ему будет служить тот факт, что все унижения остались позади.
Денни посмотрел на часы. Он должен спуститься во двор через тридцать пять минут. Он пересечет большой сад и подойдет к калитке, за которой его будет ждать полицейская машина. Дай Бог, чтобы все обещания насчет его личной безопасности оказались не пустыми словами. Денни почему-то верил этим людям и надеялся на благоприятный исход дела. Было бы непростительной глупостью устраивать скандал на территории Ватикана. Скорее всего реальная опасность кроется где-то вне этих высоких каменных стен.
Денни посмотрел на репродукцию с картины Караваджо. Это была одна из немногих вещей, которую он очень хотел сохранить у себя. В противном случае это была бы невосполнимая потеря. Тем более что содержание полотна символизировало его собственную жизнь – безумец занес меч над головой беспомощного старца, готового умереть во имя святой идеи. А на заднем плане выделяется обезображенное состраданием лицо художника.
Он всегда смотрел на эту картину с точки зрения постороннего наблюдателя, который, конечно, сочувствует мученику, но не задумывается над ответственностью за преступление. Ему казалось, что убийца и мученик являются жертвами какого-то страшного порока, сущность которого простому смертному определить не дано. Лично он не хотел быть ни праведником, ни злодеем. Святой Матфей добровольно избрал свой путь, а его убийца? Был ли он свободен в своих действиях?
Майкл Денни вспомнил разговор с красивой юной монахиней, состоявшийся более тридцати лет назад. Она возмущалась непомерной жестокостью убийцы и все спрашивала, как он посмел совершить такое чудовищное преступление. А Майкл вдруг задал ей вопрос, который зародился у него без всяких дурных мыслей: «Как мог Матфей достичь святости без этого убийцы?» И действительно, разве убийца не заслуживает толику славы за то, что обеспечил Матфею мученическую смерть и апостольское служение? Разве не является мучитель таким же проводником воли Господа Бога, как и мученик? И разве страдальческое выражение на лице Караваджо не свидетельствует о том, что он понял эту страшную истину и ужаснулся своему открытию? Как сказал этот молодой полицейский...
Это был жестокий мир, в котором живое существо в любой момент могло лишиться жизни. Он неожиданно вспомнил момент, с которого начался новый отсчет времени в его жизни, причем не только личной, но и в публичной. Именно тогда молодой Майкл Денни оказался во власти находящегося за высокими стенами Ватикана мира, и это был первый шаг на долгом пути к грехопадению и увлечению мирскими соблазнами.
А сейчас он прекрасно понимал, что никогда не сможет вернуться к прежнему состоянию. Вот поэтому ему так хотелось бросить последний взгляд на город и еще раз окунуться в дорогие сердцу воспоминания.
Звонок заставил Денни подпрыгнуть на месте от неожиданности. Кардинал торопливо подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел Ханрахана.
– Пришел попрощаться? – вместо приветствия сказал Денни, неохотно впуская ирландца в квартиру.
– Можно и так сказать, – согласился Ханрахан. – Честно говоря, я хотел убедиться, что ты готов покинуть свое убежище.
Денни кивнул на стену:
– Как только я устроюсь, Брендан, сразу же позвоню тебе насчет этих картин. Они принадлежат мне, и я хочу, чтобы ты выслал их мне. Разумеется, все расходы я возьму на себя, а ты позаботься о том, чтобы они были в целости и сохранности.
Ханрахан снисходительно хмыкнул:
– Думаешь, они стоят того?
– Не сомневаюсь в этом.
– Это же твоя церковь, Майкл. Ты уверен, что поступаешь правильно?
– Да, это была первая церковь в Риме, в которой я начал работать, – тихо сказал Денни. – Я не сказал это молодому полицейскому, но это истинная правда. Это место пробуждает во мне массу приятных воспоминаний.
– И поэтому ты хочешь, чтобы мы оставили тебя там на несколько минут по пути в аэропорт?
Денни взглянул на серое лицо Ханрахана и подумал, что сейчас самое главное – не проявить малодушия перед этим человеком.
– Брендан, надеюсь, ты понимаешь, что мой отъезд никоим образом не должен походить на паническое бегство.
– Да, конечно, – ухмыльнулся ирландец. – Но я не понимаю, зачем нужен весь этот спектакль?
– Ради меня самого, – ответил Денни с таким блеском в глазах, которого Ханрахан не видел у него уже много лет.
– Полагаю, все дело в женщине, – догадался ирландец – Той самой сестре Аннетт, монахине из Парижа, за которой ты так долго ухаживал. Майкл, я читал твое досье и прекрасно знаю твое прошлое. Неужели это все из-за нее?
Денни долго думал, прежде чем ответить на вопрос. Одна мысль об Аннетт бросала его в дрожь.
– Это была самая прекрасная женщина из всех, которых мне доводилось встречать. Мы открыли друг другу глаза на этот мир. Знаешь, жизнь человека всегда требует какой-то тайны, иначе зачем нам нужен Бог?
Ханрахан недовольно поморщился:
– Я знаю эту романтическую историю про Абеляра и Луизу, но ты подумай, какую цену они заплатили за свою любовь.
– И все же они были живыми людьми, Брендан, – упрямо возразил Денни. – А вот ты, например, даже представить себе не можешь, что могут означать для человека такие вещи. И мне остается только пожалеть тебя, ты много потерял в этой жизни.
Денни закрыл глаза и вспомнил те благословенные времена. Воспоминания были настолько яркими, что, казалось, он снова прикоснулся к Аннетт.
– Именно в той самой церкви я впервые познал женщину и нисколько не жалею об этом. Ты же знаешь, я долго воздерживался, и это был мой первый опыт общения с женщиной. Это случилось в небольшой комнате позади алтаря. Дверь можно было запереть и делать все, что душе заблагорассудится. Никто не знал о нашей связи. Мы встречались с ней пять-шесть раз в неделю, запирались на замок, скидывали постылое церковное облачение и предавались любви, которая преображала нас обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116