В большом зале сперва пелась молдавская хора; девушки и юноши, схватясь руками, образовали круг и переходили мерно в такт справа налево, причудливо извиваясь, то сходясь, то расходясь. Жених со своими дружками тоже был в кругу и не отходил от невесты. За хорой следовал данч, все взялись за руки, образуя длинную вереницу и плавно покачиваясь, свиваясь и развиваясь, описывали разнообразные обороты, круги, полукруги. Наконец великий постельник установил мужчин и женщин отдельно в два длинные ряда, принесли два пестрых жезла с расшитыми платками на концах, выбрали двух старых бояр; они должны были вести свадебный танец. Жених и невеста занимали третьи места; на втором месте мужского ряда стоял свадебный маршал, на втором месте женского – первая сваха. Сперва оба ряда двигались тихо, медленно, обращаясь один ряд к другому то лицом, то спиной, потом движения стали все ускоряться, ряды завивались в виде треугольника, четырехугольника, овала, наконец оба ряда переплелись, и так как все боярыни и бояре стали по чину, то жены очутились около своих мужей, а боярышни стояли рядом с молодыми людьми одинакового с ними общественного положения. Боярышни пели малороссийские песни, а казаки пустились плясать, припевая: «А кто любит гарбуз, гарбуз, а я люблю дыньку...» Потом стали плясать «журавля...» Улучив удобную минуту, князь Василий отвел зятя в сторону и сказал ему:
– Я очень рад видеть в тебе такого храброго воина, но ты должен быть осторожнее и таить свои замыслы до поры до времени.
– Да ведь я говорил в своем кругу, – отвечал Тимош.
– Это у вас, казаков, есть свой круг, и каждый стоит за своего батька, а у меня никакого круга нет, есть одни только враги; они при всяком удобном случае готовы свергнуть меня с престола, натравить на меня моих недругов.
– Так я ж того не знал, – отвечал Тимош смущенно, – вперед буду умнее.
Георгица в другом углу зала тихо разговаривал с несколькими боярами:
– Вы увидите, что этот молодой медведь сдержит свое обещание. Если мы не примем мер, он оседлает нас хуже Лупула; за него войско и народ. Слышали вы, какие единодушные клики встречали его при въезде? Так не встречали ни одного владетельного князя. Толпа всегда готова преклоняться перед победителем.
– Что ж тут дурного? – проговорил великий вистерник, лукаво посматривая на оратора. – И какое нам-то дело до того, что этот храбрый воин завладеет Валахией? Это может волновать лишь тех, у кого там есть родственные связи, кто сам на что-нибудь рассчитывает, а мы – коренные молдаване; валахи никогда не были нашими друзьями: уж мы-то не будем их защищать.
При намеке на его родство с валашским правительством Бурдуц закусил губу и проговорил:
– Ошибаетесь, и мы не останемся в стороне, нас заставят сражаться за валашский престол.
– Заставят или не заставят, – возразил вистерник, – лучше променять ястреба на сокола, чем на ворону.
Бурдуц побледнел от злости, а бояре рассмеялись и замолчали, увидев приближавшегося князя.
Через несколько минут Георгица подошел к жене, шепнул: «мне надо с тобою переговорить», и прошел с ней в соседнюю небольшую комнату.
– Ты слышала, – сказал он ей, – что говорил за столом степной жених? Надо дать знать и в Валахию, и седмиградскому князю: пришла пора нам действовать; нельзя медлить, иначе не сносить нам наших голов.
Домна Георгица одобрительно кивнула головой.
– Я давно тебе говорила, что пора действовать, только не упусти валашского трона из рук, он сам тебе дается.
– Молчи, бога ради! – проговорил он жене. – Не так-то легко мне дается власть, – продолжал он шепотом. – Враги мои мешают мне на каждом шагу.
– А ты заранее избавься от них, – отвечала она тоже вполголоса. – Ты в силе, господарь тебя слушает, очисти себе путь.
Лицо ее приняло хищническое неприятное выражение, даже муж ее посмотрел на нее со страхом.
– Я не Радул, – тихо проговорил он.
– Нельзя достигнуть власти, не перешагнув через трупы.
Георгица быстро взглянул на нее, и ему показалось, что она читает в его душе.
Следствием этого разговора было то, что великий вистерник и еще несколько бояр попали в опалу князя, судились – вистерник за мнимую растрату казенных сумм, остальные тоже по доносу разных подставных лиц; хотя и не было открыто никаких явных доказательств их виновности, они были лишены занимаемых ими должностей и удалены от двора. При этом дальновидный Бурдуц позаботился, чтобы на их места были назначены его клиенты.
VIII
Счастию конец
Время приближалось к Пасхе. На Суботовском хуторе все были заняты хозяйственными приготовлениями. Гетман любил проводить Пасху окруженный всеми членами семьи. К нему приехали обе его замужние дочери, им отвели особый флигель. Женщины готовили пасхи, красили яйца, жарили и фаршировали домашнюю птицу, словом, снаряжали все, чем полагается украшать роскошный стол на Светлый праздник. Высокая, бойкая, статная казачка покрикивала на работниц и весело пересмеивалась с окружавшими ее молодыми женщинами. Это была сама пани гетманша, третья жена Богдана.
На большой дороге показался всадник, скакавший во всю прыть на лихом татарском бакемате. Пани Ганна заслонила глаза рукой от лучей яркого весеннего солнца и, осторожно переступая в своих великолепных черевиках через лужи, вышла за ворота, чтобы посмотреть, кто это едет.
– Да это Тимош! – с удивлением проговорила она. – Что это он прискакал, он хотел еще день пробыть в Чигирине.
Тимош подъехал к воротам, ловко соскочил с коня, взял его под уздцы и, кивнув мачехе на ходу, бросил повод подскочившему работнику.
– Где отец? – спросил он у толпившихся в дверях женщин.
– Пан гетман отдыхает, – отвечали ему.
– А Локсандра?
– Она тоже прилегла отдохнуть, – отвечала гетманша. – Ей сегодня целый день нездоровится.
Тимош нерешительно остановился на пороге, соображая, куда ему сперва идти, к отцу или к жене. Наконец круто повернулся и сказал Ганне:
– Мне надо видеть батька; в добром он расположении духа или в дурном?
Пани Ганна усмехнулась и показала ряд белых, блестящих зубов.
– Когда он нынче бывает в добром? – отвечала она. – Нам всем от него попадает.
– Лиха беда! – проговорил Тимош. – Ну да что делать, надо мне его все-таки увидеть.
Ганна опять засмеялась.
– Тебе-то ничего, – проговорила она, – ты с ним, что хочешь, то и делаешь.
Повернувшись на каблуках, пани Ганна пошла в кухню.
В кучке женщин стояла теперь и Локсандра, только что сошедшая вниз из своей светелки.
Она настояла на своем, захотела испечь хоть одну бабу для Тимоша. Невестки обещали научить ее, как замесить тесто. И вот, при общем смехе и веселье, Локсандра только что засучила рукава, готовясь приняться за это важное дело.
В эту минуту появилась на пороге пани гетманша и невольно смутила Локсандру своей лукавой усмешкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51