Что, если он узнает потом, позже?…
– Вообще-то, Джинни, будет лучше, если ты уничтожишь этот список.
– Что?
– Если он когда-нибудь узнает, мне конец.
– Но как же я могу его уничтожить? Ни за что! Ведь он доказывает мою правоту.
Лицо у Гиты вытянулось, стало строгим.
– Ты должна!
– Но это просто черт знает что!… – пробормотала Джинни. – Как я могу уничтожить вещь, в которой мое спасение?
– Считай, что я уже и так сделала для тебя слишком много. – Гита погрозила ей пальцем. – И избавь меня от всего остального. Я выхожу из игры.
Джинни с некоторым злорадством заметила:
– Но ведь я не заставляла тебя лгать боссу.
Гита не на шутку рассердилась.
– Я боюсь! Понимаешь, боюсь!…
– Погоди минутку, – сказала Джинни. – Давай обсудим все спокойно. – Она разлила кофе по кружкам, протянула одну Гите. – Что, если, скажем, ты придешь сегодня на работу и сообщишь своему шефу, что произошло недоразумение? Что якобы ты отдала все распоряжения прекратить сканирование, но позже обнаружила, что оно уже проведено, а результаты отправлены по электронной почте?
Гита держала кружку в руках, но к кофе не прикасалась. И Джинни показалось, что подруга вот-вот расплачется.
– Ты знаешь, что это такое – работать в ФБР? И при этом быть одной из немногих женщин среди крутых мужиков? Они только и ждут предлога, чтобы заявить, что женщина с такой работой не справится.
– Но ведь не уволят же тебя.
– Не надо на меня давить.
Джинни и сама понимала – давить на Гиту бесполезно. Однако все же заметила:
– Да ладно тебе. Как-нибудь прорвемся.
Но Гита не смягчилась.
– Другого выхода нет. Я настоятельно прошу тебя уничтожить список.
– Не могу.
– Тогда мне не о чем больше с тобой говорить! – Гита встала и направилась к двери.
– Постой! – крикнула ей вслед Джинни. – Мы с тобой так давно дружим, может, не стоит…
Но Гита ушла.
– Черт! – пробормотала Джинни. Хлопнула входная дверь.
Неужели она потеряла одного из самых старых и верных друзей? Эта мысль не давала Джинни покоя.
Гита отказала ей. Джинни понимала почему: делать карьеру в таком заведении, как Бюро, молодой женщине очень непросто. Однако пока хуже всего приходится именно ей, Джинни. Ей, а не Гите объявили войну. И их дружба не выдержала этого испытания.
Интересно, подумала она, чего в этой ситуации ждать от остальных друзей?
Чувствуя себя совершенно несчастной, Джинни приняла душ и стала торопливо одеваться. А потом вдруг спохватилась. Она же собирается в бой, так что и одеться надо соответственно. И она сняла узкие черные джинсы и красную майку. Вымыла волосы, высушила их феном. Потом стала тщательно наносить макияж: крем, пудра, черная тушь, помада. Она выбрала черный костюм и светло-серую блузку, прозрачные чулки и дорогие кожаные лодочки. Вынула из ноздри колечко, заменила его маленькой клипсой.
И долго разглядывала себя, стоя перед высоким зеркалом. Она выглядела сногсшибательно. И от нее исходила угроза.
– Вот так, Джинни, – пробормотала она. – Убей их всех наповал! – И вышла из комнаты.
31
Всю дорогу к университету Джонс-Фоллз Джинни думала о Стиве. Она назвала его большим мальчиком, но на самом деле он был куда более взрослым и зрелым, чем большинство мужчин. Именно поэтому она плакала у него на груди. Он вызывал у нее доверие. Она заметила, что у него в тот момент была эрекция, хотя он постарался это скрыть и тут же отстранился от нее. Ей льстило, что, обнимая ее, он так возбудился, и, снова вспомнив эту сцену, она улыбнулась. Жаль, что он так молод. Будь Стив лет на десять – пятнадцать постарше…
Стив напомнил ей ее первую любовь, Бобби Спрингфилда. Ей было тринадцать, ему – пятнадцать. Она почти ничего не знала о любви и сексе, да и он был полной невеждой в этих вопросах, и они вместе делали свои первые открытия. Она покраснела, вспомнив, что они вытворяли на заднем сиденье его автомобиля субботними вечерами. В Бобби, как и в Стиве, ее больше всего возбуждало ощущение с трудом сдерживаемой страсти. Бобби так сильно хотел ее, так распалялся, трогая ее соски и поглаживая трусики, что она чувствовала свою полную власть над ним. Поначалу она злоупотребляла этой властью, нарочно позволяя ему заводиться, просто чтобы лишний раз убедиться в своем могуществе. Но вскоре, несмотря на свой юный возраст, поняла, что это дурацкая игра. И тем не менее, ей нравилось балансировать на грани, она испытывала холодящий душу восторг, точно играла со львом, сидящим на цепи. Примерно те же ощущения она испытала со Стивом.
Сейчас он единственное светлое пятно в ее жизни. Положение у нее – хуже некуда. Теперь она уже не может уйти из университета Джонс-Фоллз, так как вряд ли сумеет найти другую приличную работу после статьи в «Нью-Йорк таймс», где ее выставили скандалисткой, не считающейся со своим начальством. Будь она сама профессором, ни за что бы не наняла человека, от которого одни неприятности.
Уже поздно предпринимать какие бы то ни было меры предосторожности или постараться спустить все на тормозах. Единственный выход – упрямо продолжать свое дело, используя данные ФБР, и выдать настолько убедительные результаты, чтобы люди сразу поняли: ее методология себя оправдала, а к вопросу этики следует относиться более серьезно.
Было девять утра, когда она въехала на автостоянку. Джинни заперла машину и направилась к входу в Дурдом. В животе противно ныло: сказывались голод и нервное напряжение.
Едва успела она зайти к себе в кабинет, как сразу поняла: здесь кто-то побывал.
И это была не уборщица. Ей хорошо известны признаки ее посещения: стулья, сдвинутые на пару дюймов, исчезнувшие пятна от кофейных кружек, корзина для бумаг, находящаяся с другой стороны стола. Здесь было другое. Кто-то сидел за ее компьютером. Клавиатура лежала немного по-другому: видимо, побывавший здесь человек передвинул ее так, чтобы ему было удобно. «Мышка» находилась посреди стола, хотя она всегда аккуратно придвигала ее к клавиатуре. Оглядевшись, она заметила, что один из ящиков картотеки выдвинут примерно на дюйм, а из другого торчит какая-то бумага.
Ее комнату обыскивали.
Хорошо хоть это был любитель, а не профессионал. На ЦРУ не похоже. И все равно она занервничала, и боль в желудке усилилась. Она села и включила компьютер. Кто же здесь побывал? Кто-то из факультетских преподавателей? Студент? Подкупленный охранник? Совершенно посторонний человек? Кто здесь был и почему?…
Под дверь кто-то подсунул конверт. В нем было разрешение, подписанное Лорейн Логан и высланное Стивом по факсу на адрес Дурдома. Она достала из папки разрешение от Шарлотты Пинкер и сунула обе бумаги в портфель. Надо отправить их в клинику «Эйвентайн».
Затем она села за стол и заглянула в свой почтовый ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Вообще-то, Джинни, будет лучше, если ты уничтожишь этот список.
– Что?
– Если он когда-нибудь узнает, мне конец.
– Но как же я могу его уничтожить? Ни за что! Ведь он доказывает мою правоту.
Лицо у Гиты вытянулось, стало строгим.
– Ты должна!
– Но это просто черт знает что!… – пробормотала Джинни. – Как я могу уничтожить вещь, в которой мое спасение?
– Считай, что я уже и так сделала для тебя слишком много. – Гита погрозила ей пальцем. – И избавь меня от всего остального. Я выхожу из игры.
Джинни с некоторым злорадством заметила:
– Но ведь я не заставляла тебя лгать боссу.
Гита не на шутку рассердилась.
– Я боюсь! Понимаешь, боюсь!…
– Погоди минутку, – сказала Джинни. – Давай обсудим все спокойно. – Она разлила кофе по кружкам, протянула одну Гите. – Что, если, скажем, ты придешь сегодня на работу и сообщишь своему шефу, что произошло недоразумение? Что якобы ты отдала все распоряжения прекратить сканирование, но позже обнаружила, что оно уже проведено, а результаты отправлены по электронной почте?
Гита держала кружку в руках, но к кофе не прикасалась. И Джинни показалось, что подруга вот-вот расплачется.
– Ты знаешь, что это такое – работать в ФБР? И при этом быть одной из немногих женщин среди крутых мужиков? Они только и ждут предлога, чтобы заявить, что женщина с такой работой не справится.
– Но ведь не уволят же тебя.
– Не надо на меня давить.
Джинни и сама понимала – давить на Гиту бесполезно. Однако все же заметила:
– Да ладно тебе. Как-нибудь прорвемся.
Но Гита не смягчилась.
– Другого выхода нет. Я настоятельно прошу тебя уничтожить список.
– Не могу.
– Тогда мне не о чем больше с тобой говорить! – Гита встала и направилась к двери.
– Постой! – крикнула ей вслед Джинни. – Мы с тобой так давно дружим, может, не стоит…
Но Гита ушла.
– Черт! – пробормотала Джинни. Хлопнула входная дверь.
Неужели она потеряла одного из самых старых и верных друзей? Эта мысль не давала Джинни покоя.
Гита отказала ей. Джинни понимала почему: делать карьеру в таком заведении, как Бюро, молодой женщине очень непросто. Однако пока хуже всего приходится именно ей, Джинни. Ей, а не Гите объявили войну. И их дружба не выдержала этого испытания.
Интересно, подумала она, чего в этой ситуации ждать от остальных друзей?
Чувствуя себя совершенно несчастной, Джинни приняла душ и стала торопливо одеваться. А потом вдруг спохватилась. Она же собирается в бой, так что и одеться надо соответственно. И она сняла узкие черные джинсы и красную майку. Вымыла волосы, высушила их феном. Потом стала тщательно наносить макияж: крем, пудра, черная тушь, помада. Она выбрала черный костюм и светло-серую блузку, прозрачные чулки и дорогие кожаные лодочки. Вынула из ноздри колечко, заменила его маленькой клипсой.
И долго разглядывала себя, стоя перед высоким зеркалом. Она выглядела сногсшибательно. И от нее исходила угроза.
– Вот так, Джинни, – пробормотала она. – Убей их всех наповал! – И вышла из комнаты.
31
Всю дорогу к университету Джонс-Фоллз Джинни думала о Стиве. Она назвала его большим мальчиком, но на самом деле он был куда более взрослым и зрелым, чем большинство мужчин. Именно поэтому она плакала у него на груди. Он вызывал у нее доверие. Она заметила, что у него в тот момент была эрекция, хотя он постарался это скрыть и тут же отстранился от нее. Ей льстило, что, обнимая ее, он так возбудился, и, снова вспомнив эту сцену, она улыбнулась. Жаль, что он так молод. Будь Стив лет на десять – пятнадцать постарше…
Стив напомнил ей ее первую любовь, Бобби Спрингфилда. Ей было тринадцать, ему – пятнадцать. Она почти ничего не знала о любви и сексе, да и он был полной невеждой в этих вопросах, и они вместе делали свои первые открытия. Она покраснела, вспомнив, что они вытворяли на заднем сиденье его автомобиля субботними вечерами. В Бобби, как и в Стиве, ее больше всего возбуждало ощущение с трудом сдерживаемой страсти. Бобби так сильно хотел ее, так распалялся, трогая ее соски и поглаживая трусики, что она чувствовала свою полную власть над ним. Поначалу она злоупотребляла этой властью, нарочно позволяя ему заводиться, просто чтобы лишний раз убедиться в своем могуществе. Но вскоре, несмотря на свой юный возраст, поняла, что это дурацкая игра. И тем не менее, ей нравилось балансировать на грани, она испытывала холодящий душу восторг, точно играла со львом, сидящим на цепи. Примерно те же ощущения она испытала со Стивом.
Сейчас он единственное светлое пятно в ее жизни. Положение у нее – хуже некуда. Теперь она уже не может уйти из университета Джонс-Фоллз, так как вряд ли сумеет найти другую приличную работу после статьи в «Нью-Йорк таймс», где ее выставили скандалисткой, не считающейся со своим начальством. Будь она сама профессором, ни за что бы не наняла человека, от которого одни неприятности.
Уже поздно предпринимать какие бы то ни было меры предосторожности или постараться спустить все на тормозах. Единственный выход – упрямо продолжать свое дело, используя данные ФБР, и выдать настолько убедительные результаты, чтобы люди сразу поняли: ее методология себя оправдала, а к вопросу этики следует относиться более серьезно.
Было девять утра, когда она въехала на автостоянку. Джинни заперла машину и направилась к входу в Дурдом. В животе противно ныло: сказывались голод и нервное напряжение.
Едва успела она зайти к себе в кабинет, как сразу поняла: здесь кто-то побывал.
И это была не уборщица. Ей хорошо известны признаки ее посещения: стулья, сдвинутые на пару дюймов, исчезнувшие пятна от кофейных кружек, корзина для бумаг, находящаяся с другой стороны стола. Здесь было другое. Кто-то сидел за ее компьютером. Клавиатура лежала немного по-другому: видимо, побывавший здесь человек передвинул ее так, чтобы ему было удобно. «Мышка» находилась посреди стола, хотя она всегда аккуратно придвигала ее к клавиатуре. Оглядевшись, она заметила, что один из ящиков картотеки выдвинут примерно на дюйм, а из другого торчит какая-то бумага.
Ее комнату обыскивали.
Хорошо хоть это был любитель, а не профессионал. На ЦРУ не похоже. И все равно она занервничала, и боль в желудке усилилась. Она села и включила компьютер. Кто же здесь побывал? Кто-то из факультетских преподавателей? Студент? Подкупленный охранник? Совершенно посторонний человек? Кто здесь был и почему?…
Под дверь кто-то подсунул конверт. В нем было разрешение, подписанное Лорейн Логан и высланное Стивом по факсу на адрес Дурдома. Она достала из папки разрешение от Шарлотты Пинкер и сунула обе бумаги в портфель. Надо отправить их в клинику «Эйвентайн».
Затем она села за стол и заглянула в свой почтовый ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130