Пауза.
– Но, Берри, все эти записи – они просто уникальны! С чисто научной точки зрения они бесценны и…
– Думаешь, я этого не понимаю? – рявкнул в ответ Беррингтон.
– Должен быть какой-то другой выход.
Беррингтон тяжело вздохнул. Новость встревожила его не меньше, чем Престона. Ведь у него была заветная мечта. Однажды, возможно, через много-много лет, кто-нибудь напишет об их смелом эксперименте, об их уникальных научных достижениях, и мир поймет, что они были настоящими гениями. У него просто сердце разрывалось при мысли о том, что свидетельства их гениальности, блестящего ума и многолетнего труда могут быть уничтожены. Но теперь это, похоже, неизбежно.
– Пока записи существуют, они представляют для нас угрозу. Их следует уничтожить, и чем скорее, тем лучше. Прямо сейчас, немедленно!
– А что я скажу нашим сотрудникам?
– Черт!… Ну, я не знаю, Престон. Придумай что-нибудь. Сообрази, ради Бога! Скажи, что это новая стратегия в отношении корпоративной документации. Чтобы они немедленно, прямо с утра, занялись уничтожением всех этих материалов. И мне плевать, как ты им это объяснишь.
– Наверное, ты прав. Ладно. Прямо сейчас свяжусь с Диком. Будешь говорить об этом с Джимом?
– Конечно.
– Тогда пока.
Беррингтон торопливо набрал домашний номер Пруста. Трубку сняла его жена, тощая, вечно всем недовольная дама. Затем подошел Джим.
– Ну что там еше, Берри? Я уже в постели.
Похоже, трое приятелей начинали действовать друг другу на нервы.
Беррингтон рассказал о звонке Престона и о решении, которое было ими принято.
– Хороший ход, – сказал Джим. – Но только, боюсь, этого недостаточно. Ведь эта Феррами может выйти на нас и другим путем.
Беррингтон почувствовал раздражение. Джиму всегда мало, всегда что-нибудь не так. Что бы ты ему ни предлагал, он вечно требовал более жестких и кардинальных действий, более экстремальных мер. Но затем он подавил приступ раздражения. На сей раз в словах Джима была доля истины. Джинни напоминает гончую, неотступно преследующую добычу, такие никогда не сворачивают с пути. Одной меры явно недостаточно, чтобы заставить ее сдаться.
– Согласен, – сказал он Джиму. – К тому же, Стивена Логана выпустили из тюрьмы, я узнал об этом только что. Так что можно считать, она теперь не одна. И с ней придется повозиться.
– Ее следует хорошенько припугнуть.
– Но, Джим, ради Бога…
– Знаю, это вызывает у тебя отвращение, Берри, но сделать это просто необходимо.
– Даже думать не смей!…
– Послушай…
– У меня есть идея получше. Если ты, конечно, готов выслушать меня, Джим.
– Слушаю. Выкладывай.
– Я собираюсь ее уволить.
Джим призадумался.
– Ну, не знаю. Не уверен, поможет ли это.
– Еще как поможет! Она считает, что столкнулась с какой-то биологической аномалией. На таких делах молодой ученый может сделать себе неплохую карьеру. Она понятия не имеет, что стоит за всем этим. Думает, что университет просто испугался публичного скандала. И если она потеряет работу, у нее не останется средств и возможностей продолжить исследования, и она отстанет от нас. Кроме того, ей вообще будет не до этого, так как придется заняться поисками другой работы. Просто я знаю, что сейчас она крайне нуждается в деньгах.
– Может, ты и прав.
Беррингтон заподозрил неладное. Слишком уж охотно согласился с ним Джим.
– А сам ты никаких шагов предпринимать не собираешься? – спросил он Джима.
Тот ушел от ответа.
– А ты сможешь это сделать? Уволить ее?
– Конечно.
– Но ведь не далее как во вторник ты сам говорил, что университет – это не армия.
– Верно. Нельзя орать на людей и требовать, чтоб они немедленно выполнили все твои приказы. Но я проработал в мире науки последние сорок лет своей жизни. И хорошо изучил этот механизм. Когда возникает необходимость, избавиться от помощника профессора ничего не стоит.
– Ну, хорошо.
Беррингтон нахмурился.
– Так мы с тобой поняли друг друга, да, Джим?
– Само собой.
– Ладно. Спокойной тебе ночи.
– Спокойной ночи.
Беррингтон повесил трубку. Ужин давно остыл. Он вывалил содержимое кастрюли в мусорное ведро и отправился спать.
Но заснуть никак не удавалось. Он лежал и думал о Джинни Феррами. Часа в два ночи не выдержал, принял таблетку снотворного. И только тогда, наконец, уснул.
29
Ночь в Филадельфии выдалась невыносимо жаркая и душная. Все окна и двери многоквартирного дома были распахнуты настежь: ни в одной из комнат не было кондиционера. Звуки улицы проникали в квартиру под номером 5А на самом верхнем этаже: гудки автомобилей, смех, музыка. Внезапно, перекрывая весь этот шум, зазвонил телефон, стоявший на дешевом письменном столе – сплошь в темных пятнах от окурков сигарет.
Он поднял трубку.
Грубым голосом пролаял мужчина:
– Это Джим.
– Привет, дядя Джим, как дела?
– Вот, беспокоюсь о тебе.
– С чего это вдруг?
– Знаю, что произошло в воскресенье вечером.
Он колебался, не зная, стоит ли отвечать на это что-нибудь или нет. Затем все же сказал:
– Так ведь кого-то уже арестовали.
– Но его подружка уверена, что он невиновен.
– И что с того?
– Да просто завтра она приезжает в Филадельфию.
– Зачем это?
– Толком еще не знаю. Но думаю, она опасна.
– Черт!…
– Может, предпримешь в ее отношении какие-то шаги?
– Например?
– Ну, это тебе решать.
– А как я ее найду?
– Знаешь клинику «Эйвентайн»? Вроде бы совсем недалеко от твоего дома.
– Ну, ясное дело, знаю. Это на Честнат. Каждый день мимо нее прохожу.
– Так вот, она будет там в два часа дня.
– А как я ее узнаю?
– Высокая, темные волосы, одна ноздря проколота. Лет под тридцать.
– Да таких баб пруд пруди!
– Возможно, будет за рулем старого красного «мерседеса».
– Уже кое-что.
– И вот еще что. Того парня выпустили под залог.
Он нахмурился:
– И что с того?
– Да то, что если с ней произойдет какая-нибудь неприятность после встречи с тобой…
– Понял. Они подумают, что это он.
– Ты всегда отличался сообразительностью, мой мальчик.
Он засмеялся.
– А вы всегда отличались преступным складом ума, дорогой дядюшка.
– И вот еще что…
– Что?
– Она красотка. Так что заодно получишь удовольствие.
– Спасибо, дядя Джим, понял. Спокойной ночи.

Четверг
30
В эту ночь Джинни снова приснился «форд-сандербёрд».
Первая часть сна адекватно отражала реальность. Самой ей тогда было девять, а сестре – шесть, и отец еще жил с ними. Денег у него было полно (в ту пору Джинни еще не знала, что он промышляет грабежами). И вот он купил и пригнал домой новенький «форд-сандербёрд» – изумительной красоты автомобиль цвета морской волны с обивкой и сиденьями в тон. Более прекрасной машины девятилетняя девочка еще никогда в жизни не видела. И все они отправились на прогулку, причем Джинни и Пэтти разрешили забраться на переднее сиденье, между родителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130