Потом полотенце переместилось ниже, на плоский, подтянутый живот. Заметив, как при движениях напрягаются его мышцы, Тори сглотнула. Чарующее зрелище! Темные волосы, начинавшиеся от пупка, тонким шлейфом тянулись в пах. Она хотела бы знать – куда именно, но все было закрыто проклятым полотенцем. Никогда еще Тори не испытывала такого любопытства и не была так раздосадована. Она вцепилась в росшие рядом камыши. «Убери полотенце... Отпусти его... Урони!..»
И он уронил.
Тори снова разинула рот, и у нее пересохло в горле, а грудь и шею обдало жаром. Ей и прежде доводилось видеть раздетых мужчин: многие из ее домочадцев были не очень-то стеснительны, но тогда, в своем юном возрасте, она каждый раз ограничивалась хихиканьем. Сейчас, когда Тори смотрела на этого мужчину, она была поражена.
Мощь, сила и грация сплавились воедино в одном человеке. Он был совершенен и... огромен. Как она была права, приклеив ему этот эпитет! Тори не могла отвести глаз – это казалось для нее таким же невозможным, как перестать дышать. В конце концов, тяжко вздохнув, она пристыдила себя.
Мужчина неожиданно вскинул глаза. Хотя он не мог ни видеть, ни слышать ее, сердце Тори бешено застучало. Она вскочила на ноги и побежала через джунгли как сумасшедшая.
Глава 3
У Гранта осталось ощущение, что, пока он купался, за ним наблюдали, – уж очень странно вдруг закачались кусты возле водопада. Конечно, там могла пробежать какая-то зверушка, но он подозревал, что дело было совсем не в этом. А когда Грант вернулся в лагерь и увидел своих людей, избавляющихся в кустах от завтрака, он окончательно понял, что не ошибся в своих предположениях.
Проснувшийся Йен обозрел со своего тюфяка печальную сцену и сквозь зевоту изрек:
– Второй раунд за Викторией.
Грант пришел к тому же выводу – несомненно, это было ее рук дело. Он заскрежетал зубами. Что ж, если ей угодно сразиться – он к ее услугам. Посмотрим, чья возьмет.
Что за мода начинать день с неувязок! Грант был раздражен до крайности. Чего бы только он ни дал, чтобы отмотать все назад!
Йен медленно встал.
– Интересно, – проворчал он, – осталось ли в моем теле хоть что-то неповрежденное? Хотя, возможно, это выяснится позже...
Грант сразу все понял. Пульсирующая боль в голове оставалась даже после плавания, а его спина... Он не был уверен, что кто-то всю ночь не держал его за плечи, упираясь коленом в позвоночник.
Йен, спотыкаясь, обошел лагерь.
– Дули, у тебя есть какая-нибудь проверенная пища?
– Нет, мастер Йен, пока еще нет. Я ничего не понимаю. Должно быть, это плохая вода. Или бочка была грязная... – Дули имел такой страдальческий вид, что Грант едва устоял перед искушением поведать ему о своих подозрениях. Он вспомнил, что его золовка, которая плавала на корабле Дерека, рассказывала, как две дюжины мужчин обвиняли ее в отравлении, ежечасно требуя протащить отравительницу под килем. На будущее придется поручить Дули стеречь Викторию, чтобы матросы не подвергли ее подобному наказанию.
– Я опять пойду с тобой, – внезапно объявил Йен. Грант только молча посмотрел на него.
– Но почему? – не унимался Йен. – Я умираю с голоду, и у меня нет шанса что-нибудь получить здесь. Раз ты приказал всем оставаться в лагере, мне прямой резон идти с тобой.
Перекидывая через плечо рюкзак, Грант не мог скрыть боли и поморщился. Черт побери, как за одну ночь эта вещь могла стать такой тяжелой?
– Но учти, если будешь хныкать, как вчера, я за себя не ручаюсь...
– Я понял. – Йен кивнул. – Обещаю, что буду хныкать чуть меньше.
Ближе к полудню, когда солнце стояло в зените и его отвесные лучи с трудом пробивались сквозь кроны деревьев, Грант понял, что сегодня с Викторией ему повезет не больше, чем вчера. В самом деле, складывалось впечатление, что она дразнит его – подпускает близко и в то же время всегда остается недосягаемой, уводя их в болота и котловины с водой, направляя на тропы, перекрытые валунами.
Йену на лицо села муха, и он хлопнул по щеке с такой силой, что чуть не опрокинул сам себя.
– В этих забытых Богом местах мух целый сонм, – пробормотал он. – Знаешь, как исследователи обычно пишут в своих журналах о джунглях? Натуралисты сравнивают их с женщиной, которой нет никакого дела до твоих страданий. Я верю! Джунгли крутят и вертят тобой, как хотят.
Грант не мог это принять. Безразличие было бы куда лучше. Джунгли забавлялись с ними. Они давали защиту от солнца, но в то же время накапливали тепло, изнуряя их духотой.
Грант по натуре никогда не был исследователем. Следуя своей философии – тратить всю энергию на свой дом, он хотел обустроить дом таким образом, чтобы из него никогда не хотелось уезжать. Он почел бы за счастье всю жизнь быть привязанным к одному и тому же месту, если бы оно удовлетворяло его требованиям. Белмонт-Корт? Не для того ли он стремился сюда, чтобы вступить в права владения поместьем?
Он вдруг оцепенел, увидев прямо перед собой громадного паука. Существо размером больше ладони зловеще перемещалось среди геометрически правильных ячеек сотканной им сети. Грант нагнулся и, пройдя под паутиной, швырнул назад ветку вербейника как предупреждение Йену, но уже через несколько секунд услышал голос кузена, выкрикивающего ругательства.
Грант поспешил к нему и увидел его голову, застрявшую в паутине, вместе с раскачивающимся в ней грязно-коричневым пауком. Выпрастывая голову, Йен пятился назад, и паутина вместе с пауком тащилась за ним. Крича и размахивая руками, Йен споткнулся и упал. Кубарем прокатившись по склону через небольшую рощицу, он угодил прямо в паутину – еще большую, чем первая. Это был настоящий рассадник паутины, блестевшей на солнце. Испустив пронзительный крик, Йен замолотил по воздуху руками наподобие ветряной мельницы, словно нарочно собирая на себя весь урожай пауков.
Наконец он опрокинулся и накрылся паутиной, продолжая хаотично взмахивать руками.
Грант, жалея его, стряхнул пауков.
– О Боже, Грант... – растерянно произнес Йен. – Почему ты не сказал мне, что там паук?
– Он был длиной с полфута: я не думал, что ты можешь его не заметить. Кстати, как и все прочее на тропе.
– Все прочее? Я не видел ничего прочего! – Йен поджал губы и схватился за бока, испачканные грязью. – Разве что вот эту грязь времен Ноева потопа. Честно тебе говорю, я устал. Ты можешь идти...
Грант выхватил мачете и вскинул его вверх. У Йена расширились глаза.
– Я беру свои слова обратно. Я не хнычу! – Но Грант уже взмахнул лезвием и отсек лист рядом с бедром кузена.
И тут на земле, прямо возле распластанных пальцев Йена, стал виден отпечатавшийся след босой ноги.
– Как прошло утро? – спросила Кэмми, когда Тори бодро прошагала в хижину. Пол вокруг тут же усыпали стрельчатые полоски пальмовых листьев, а одна, серебристо-зеленая, застряла у нее в волосах и торчала вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
И он уронил.
Тори снова разинула рот, и у нее пересохло в горле, а грудь и шею обдало жаром. Ей и прежде доводилось видеть раздетых мужчин: многие из ее домочадцев были не очень-то стеснительны, но тогда, в своем юном возрасте, она каждый раз ограничивалась хихиканьем. Сейчас, когда Тори смотрела на этого мужчину, она была поражена.
Мощь, сила и грация сплавились воедино в одном человеке. Он был совершенен и... огромен. Как она была права, приклеив ему этот эпитет! Тори не могла отвести глаз – это казалось для нее таким же невозможным, как перестать дышать. В конце концов, тяжко вздохнув, она пристыдила себя.
Мужчина неожиданно вскинул глаза. Хотя он не мог ни видеть, ни слышать ее, сердце Тори бешено застучало. Она вскочила на ноги и побежала через джунгли как сумасшедшая.
Глава 3
У Гранта осталось ощущение, что, пока он купался, за ним наблюдали, – уж очень странно вдруг закачались кусты возле водопада. Конечно, там могла пробежать какая-то зверушка, но он подозревал, что дело было совсем не в этом. А когда Грант вернулся в лагерь и увидел своих людей, избавляющихся в кустах от завтрака, он окончательно понял, что не ошибся в своих предположениях.
Проснувшийся Йен обозрел со своего тюфяка печальную сцену и сквозь зевоту изрек:
– Второй раунд за Викторией.
Грант пришел к тому же выводу – несомненно, это было ее рук дело. Он заскрежетал зубами. Что ж, если ей угодно сразиться – он к ее услугам. Посмотрим, чья возьмет.
Что за мода начинать день с неувязок! Грант был раздражен до крайности. Чего бы только он ни дал, чтобы отмотать все назад!
Йен медленно встал.
– Интересно, – проворчал он, – осталось ли в моем теле хоть что-то неповрежденное? Хотя, возможно, это выяснится позже...
Грант сразу все понял. Пульсирующая боль в голове оставалась даже после плавания, а его спина... Он не был уверен, что кто-то всю ночь не держал его за плечи, упираясь коленом в позвоночник.
Йен, спотыкаясь, обошел лагерь.
– Дули, у тебя есть какая-нибудь проверенная пища?
– Нет, мастер Йен, пока еще нет. Я ничего не понимаю. Должно быть, это плохая вода. Или бочка была грязная... – Дули имел такой страдальческий вид, что Грант едва устоял перед искушением поведать ему о своих подозрениях. Он вспомнил, что его золовка, которая плавала на корабле Дерека, рассказывала, как две дюжины мужчин обвиняли ее в отравлении, ежечасно требуя протащить отравительницу под килем. На будущее придется поручить Дули стеречь Викторию, чтобы матросы не подвергли ее подобному наказанию.
– Я опять пойду с тобой, – внезапно объявил Йен. Грант только молча посмотрел на него.
– Но почему? – не унимался Йен. – Я умираю с голоду, и у меня нет шанса что-нибудь получить здесь. Раз ты приказал всем оставаться в лагере, мне прямой резон идти с тобой.
Перекидывая через плечо рюкзак, Грант не мог скрыть боли и поморщился. Черт побери, как за одну ночь эта вещь могла стать такой тяжелой?
– Но учти, если будешь хныкать, как вчера, я за себя не ручаюсь...
– Я понял. – Йен кивнул. – Обещаю, что буду хныкать чуть меньше.
Ближе к полудню, когда солнце стояло в зените и его отвесные лучи с трудом пробивались сквозь кроны деревьев, Грант понял, что сегодня с Викторией ему повезет не больше, чем вчера. В самом деле, складывалось впечатление, что она дразнит его – подпускает близко и в то же время всегда остается недосягаемой, уводя их в болота и котловины с водой, направляя на тропы, перекрытые валунами.
Йену на лицо села муха, и он хлопнул по щеке с такой силой, что чуть не опрокинул сам себя.
– В этих забытых Богом местах мух целый сонм, – пробормотал он. – Знаешь, как исследователи обычно пишут в своих журналах о джунглях? Натуралисты сравнивают их с женщиной, которой нет никакого дела до твоих страданий. Я верю! Джунгли крутят и вертят тобой, как хотят.
Грант не мог это принять. Безразличие было бы куда лучше. Джунгли забавлялись с ними. Они давали защиту от солнца, но в то же время накапливали тепло, изнуряя их духотой.
Грант по натуре никогда не был исследователем. Следуя своей философии – тратить всю энергию на свой дом, он хотел обустроить дом таким образом, чтобы из него никогда не хотелось уезжать. Он почел бы за счастье всю жизнь быть привязанным к одному и тому же месту, если бы оно удовлетворяло его требованиям. Белмонт-Корт? Не для того ли он стремился сюда, чтобы вступить в права владения поместьем?
Он вдруг оцепенел, увидев прямо перед собой громадного паука. Существо размером больше ладони зловеще перемещалось среди геометрически правильных ячеек сотканной им сети. Грант нагнулся и, пройдя под паутиной, швырнул назад ветку вербейника как предупреждение Йену, но уже через несколько секунд услышал голос кузена, выкрикивающего ругательства.
Грант поспешил к нему и увидел его голову, застрявшую в паутине, вместе с раскачивающимся в ней грязно-коричневым пауком. Выпрастывая голову, Йен пятился назад, и паутина вместе с пауком тащилась за ним. Крича и размахивая руками, Йен споткнулся и упал. Кубарем прокатившись по склону через небольшую рощицу, он угодил прямо в паутину – еще большую, чем первая. Это был настоящий рассадник паутины, блестевшей на солнце. Испустив пронзительный крик, Йен замолотил по воздуху руками наподобие ветряной мельницы, словно нарочно собирая на себя весь урожай пауков.
Наконец он опрокинулся и накрылся паутиной, продолжая хаотично взмахивать руками.
Грант, жалея его, стряхнул пауков.
– О Боже, Грант... – растерянно произнес Йен. – Почему ты не сказал мне, что там паук?
– Он был длиной с полфута: я не думал, что ты можешь его не заметить. Кстати, как и все прочее на тропе.
– Все прочее? Я не видел ничего прочего! – Йен поджал губы и схватился за бока, испачканные грязью. – Разве что вот эту грязь времен Ноева потопа. Честно тебе говорю, я устал. Ты можешь идти...
Грант выхватил мачете и вскинул его вверх. У Йена расширились глаза.
– Я беру свои слова обратно. Я не хнычу! – Но Грант уже взмахнул лезвием и отсек лист рядом с бедром кузена.
И тут на земле, прямо возле распластанных пальцев Йена, стал виден отпечатавшийся след босой ноги.
– Как прошло утро? – спросила Кэмми, когда Тори бодро прошагала в хижину. Пол вокруг тут же усыпали стрельчатые полоски пальмовых листьев, а одна, серебристо-зеленая, застряла у нее в волосах и торчала вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86