А она-то надеялась, что все это уже давно позади. Видимо, нет…
Каролина всегда чувствует себя уверенно, когда играет роль независимой особы. И к тому же непревзойденной. Она это знает. Но еще не поздно. Прошла лишь пара минут. Она еще не успела показать Берте свою неуверенность. Нужно только суметь пройти по этому канату.
Берта с улыбкой смотрит на нее. Нет ли в ее глазах ожидания? В таком случае Каролине нельзя ее разочаровывать.
Каролина откашливается и заливается своим независимым, звонким смехом, каким ей всегда раньше удавалось заразить других. В том числе и Берту. Когда Каролине было нечего сказать, она обычно прибегала к этой уловке – и лед таял, все становились раскованнее.
Но сейчас ее смех не производит никакого действия.
Лишь эхом отдается в пустом воздухе и, рассыпаясь, падает на землю.
Берта слегка озадачена, не больше того.
– Пойдем же, Каролина!
Каролина поставила свою сумку на перроне. Берта подхватывает ее, и они молча пускаются в путь. Пройдя небольшой отрезок пути, Берта вдруг вспоминает о собственной сумке, оставленной на станции. Девушки возвращаются. Но поскольку сумку Каролины несет Берта, то Каролина берет сумку подруги, и они, опять ни слова ни говоря, отправляются в замок.
В воздухе пахнет весной, вдоль дороги цветет мать-и-мачеха. Птицы громко щебечут. Но небо серое. Солнце то и дело отчаянно пытается выглянуть из-под толстого покрова облаков.
Каролина внимательно следит за тщетными усилиями светила. Ей кажется, что и она сама сейчас в подобном положении.
Дорога до замка неблизкая. Но это и к лучшему. Возможно, это их единственная возможность побыть друг с другом наедине. Им необходимо выяснить отношения. И сделать это нужно сейчас!
Ведь стоит им прийти в замок, как их вниманием тут же завладеют другие, и им вряд ли удастся побыть с глазу на глаз. С каждым шагом Каролина чувствует, как ее все больше и больше охватывает паника.
И как только Берта может сохранять такое спокойствие? И молчать как рыба?
Неужели она не замечает, как неумолимо бежит время?
Под ногами у них монотонно похрустывает щебень.
Все происходит почти так же, как в первый раз, но тогда они по-настоящему поссорились. Они так сильно были сердиты друг на друга, что не могли идти рядом, по одной стороне дороги. И одна из них шла намного впереди другой.
Это было сплошное мучение, но в результате хоть что-то произошло!
А сейчас все тихо. Невыносимо тихо.
И тогда Каролина переходит на другую сторону дороги. И при этом замедляет шаг, так что Берта оказывается впереди. Каролина все медленнее и медленнее тащится за ней, буквально еле ноги передвигает.
Но Берте хоть бы что. Она идет, не оглядываясь. Каролина видит только ее спину. Берта уходит все дальше и дальше. Знай себе вышагивает с сумкой Каролины в руках, которая, кстати сказать, намного меньше и легче ее собственной.
Мысль об этом вдруг начинает злить Каролину.
С какой стати она должна тащить сумку Берты?
Каролина с силой бухает ее наземь и оставляет у обочины. А сама медленно бредет дальше.
Между подругами уже приличное расстояние.
А до сумки и подавно.
Вдруг слышится стук копыт – позади Каролины во весь опор мчится молочная повозка. Хотя телега битком набита огромными бидонами, старик на козлах притормаживает и с удивлением смотрит на одиноко брошенную на дороге сумку. Каролина сердито делает ему знак, чтобы он проезжал мимо, но он, как назло, соскакивает с телеги и подбирает сумку. Каролина вынуждена вернуться назад.
– Видать, ваши вещички, – флегматично заявляет он. – Может, вас подвезти? Вам куда?..
– Нет, спасибо, не надо! – перебивает его Каролина и сердито вырывает у него из рук сумку.
– Ах, вот оно как… – Недоуменно почесав макушку, старик понукает лошадь, и телега снова трогается в путь, гремя молочными бидонами.
А Берта, как в ни в чем не бывало, спокойно шагает дальше. Как будто ее ничто не касается.
А Каролина, теперь уже довольно сильно отстав, плетется сзади с ее дурацкой сумкой.
И вот терпение у Каролины лопается!
Она бросает сумку на дорогу и не своим голосом орет:
– БЕРТА!
Тогда Берта наконец останавливается и оборачивается.
С расстояния в добрых пятьдесят метров они стоят и смотрят друг на друга.
И Берта, оставив сумку Каролины посреди дороги, бросается к сестре.
Она бежит, раскрыв объятия.
И Каролина тоже бросается ей навстречу.
Наконец они, запыхавшись и всхлипывая то ли от смеха, то ли от слез, заключают друг друга в объятия.
– ИДИОТКА! – с побелевшим лицом отфыркивается Берта.
– Сама знаю… Все с самого начала пошло наперекосяк.
– Лучше я сама понесу свою сумку, а ты неси свою.
– Давай сначала немного передохнем.
Берта поспешно вытирает слезы, и они возвращаются назад, чтобы взять свои сумки, а затем заходят в придорожный лесок и усаживаются на поваленном дереве.
Берта достает из сумки молоко и бутерброды.
– Смотри, что у меня с собой! В поезде мне совсем не хотелось есть. Особенно когда тебя не было рядом.
– И мне тоже.
Каролина достает свой сверток с бутербродами – теперь они могут спокойно перекусить и поболтать. Берта рассказывает о своей скучной поездке, а Каролина – о своей, полной приключений, но по какой-то причине умалчивает об эпизоде с Незнакомцем – Соглядатаем. А рассказывает о Давиде и о ведре с розами.
– Ах, вот откуда эти розы, – говорит Берта. Затем вздыхает:
– Почему это всегда с тобой приключается что-то интересное? Меня вот никто не провожал на вокзале с ведром роз. Наверное, я просто серая мышка. Никому не интересно со мной.
Каролина берет ее руку в свою.
– Не смей так говорить, Берта. Ведь ты – свет моей жизни.
Каролина говорит это серьезно, совершенно искренне. Но все равно чем-то напоминает себе Давида, ведь произносит слова с такой же восторженной интонацией. Вот досада! Каролина вдруг замолкает и, глубоко смутившись, выпускает руку Берты. Берта вопросительно смотрит на нее.
– Ты ведь заметила, да?
– Что заметила?
– Что говоришь чересчур высокопарно?
– Нет, дело не в этом. Просто мне в голову пришла одна мысль.
– Какая?
– О том, как сложно искрение выразить свои чувства, когда этого действительно хочешь.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Когда играешь в театре, то через некоторое время начинаешь интенсивно прислушиваться к себе и к другим, замечаешь каждую реплику, напряженно ловишь каждый произнесенный тобой звук. В конце концов это становится тягостным. Особенно, когда замечаешь, что поступаешь точно так же и в жизни.
– Ты хочешь сказать, что говоришь со мной театральными репликами?
– Не совсем. То, что я тебе только что сказала, я сказала совершенно искренне, от всей души. Но непроизвольно употребила интонацию другого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110