Росла такая поросль только на западных склонах холмов, а на северных, восточных и южных склонах ее не было и в помине. По своему характеру она была совершенно идентична «туманному», или «моховому», лесу, покрывающему самые высокие горы в экваториальном поясе в Африке, на Борнео,[vii] в Южной Америке и других областях. Он так напоминает горные леса Западной Африки, что кажется, будто из чащи вот-вот выйдет горилла.
В первое же утро, осматривая ловушки, мы нашли семь красивых, безукоризненно чистеньких иссиня-черных крыс. Мы поразились, определив уже в лагере, что это самые обычные черные крысы, но особой разновидности, которую мы нигде на Гаити не встречали, хотя переловили уйму крыс. Эти экземпляры, пойманные на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря в необитаемых горах, были самыми совершенными в мире представителями вида Rattus rattus rattus, каких мне только приходилось встречать.
Это было первое удивительное событие. Второе произошло следующей ночью. Несколько ниже по долине, где мы поселились, обнаружили целый лабиринт глубоких, как траншеи, – до двух футов глубиной – борозд. Мы было подумали, что это дело человеческих рук, но тогда оставалось только предполагать, что здесь кто-то искал трюфели или какие-то другие подземные деликатесы. Однако когда земляные работы достигли невероятного размаха и всего за одну ночь подкопы были подведены почти под самый наш лагерь, мы решили разведать, в чем дело. Этой ночью мы выступили в поход с ружьями и фонарями, хотя фонари нам так и не понадобились – луна светила вовсю.
Проблуждав около часа среди соснового подроста и осторожно выглядывая по временам в долину, мы наконец были вознаграждены: перед нами возникли штук пятьдесят длинноногих, рыжеватых, стройных, как гоночные лодки, диких свиней, которые в полном безмолвии двигались вверх по долине. Они немного постояли, сгрудившись, потом рассыпались по долине и принялись усердно копать, по-прежнему в полном молчании. Мне вряд ли случалось видеть более занимательное зрелище.
Надо сказать, что в наши дни те свиньи, которых мы видим на гаитянских рынках и фермах, не считая ввозимых пород, – стройные, покрытые черной щетиной животные. На них нет ни пятнышка рыжего или бурого цвета, и они гораздо мельче тех, которых мы увидели в сосновом лесу. Мы сидели и наблюдали за ними, когда на нас обрушилось еще одно потрясение. В тени окружающих сосен, как нам казалось, иногда мелькали расплывчатые силуэты маленьких поросят, и мы никак не могли понять, почему они не спускаются вниз, к стаду, где было бы безопаснее. Потом на дальнем склоне долины мы заметили еще четыре темных силуэта: развернувшись цепью, они подкрадывались к стаду, скрываясь в зарослях папоротника; применяя перебежки на открытых местах, они во всех отношениях напоминали войсковую разведку. Это было странное и жуткое зрелище – множество диких свиней, молчаливо роющих землю под соснами при ослепительной луне, и коварные тени, окружающие их, как стая шакалов.
Кстати, такое сравнение оказалось ближе к истине, чем мы ожидали. Я резко обернулся и оказался лицом к лицу – точнее, с настороженной мордой – очень гладкой остроухой собаки. После многочасовых бдений и наблюдений мы убедились, что здесь водятся целые стаи одичавших собак. Они выходят на охоту только ночью, а днем отсыпаются в логовах среди горного леса. Собаки бывают самых разнообразных размеров и окраса, но все без исключения – гладкошерстные, со стоячими ушами и очень длинными лапами.
Спустя еще две ночи мы опять бродили вокруг лагеря в надежде увидать свиней, когда на нас снизошло окончательное озарение. Мы находились высоко на склоне небольшой долины, дно которой хорошо просматривалось. Луна выглядывала временами сквозь пелену пушистых облаков, освещая на несколько секунд долину, затем ее снова поглощала тень. Мне показалось, что по дну долины что-то движется, и я обратил на это внимание Фреда. Мы присели на корточки и стали глядеть вниз между стволов сосен. Фред указал мне на несколько странных бледных силуэтов, их можно было принять за крупные обломки камней, и мы некоторое время ломали голову, стараясь угадать, что это такое, а потом решили, что Фред обойдет их стороной и поднимется вверх по долине, а я немного подожду наверху, а затем спущусь ему навстречу. Сказано – сделано.
После ухода Фреда ничего особенного не происходило, только три собаки, словно эльфы, откуда ни возьмись, возникли прямо передо мной и вновь исчезли. Я терпеливо ждал, напрягая зрение, но ничего не видел. Затем среди сосен справа от меня появился Фред, и без всякой прелюдии внизу раздался стук и грохот – все похожие на камни существа внизу ожили и понеслись, сопровождаемые словно игрушечным театральным громом. Они промчались вниз по долине, мелькая среди сосновых стволов, описали широкий круг и поскакали вверх по склону прямо на меня.
Я совершенно не мог себе представить, что это за звери – меня уверяли, что крупных животных на Антильских островах нет. Я струсил и одним прыжком взлетел на самый высокий карниз. И вполне своевременно. Я оказался в относительной безопасности, так как животные не догадывались о моем присутствии. Они летели вверх по склону со страшной скоростью, с храпом и фырканьем, обрушивая целую лавину камней. И тут мне сказочно повезло: когда они неслись мимо меня, луна вышла из-за облаков. Я окаменел с раскрытым ртом, увидев, что это – лошади!
Конечно, я англичанин, и, может быть, у меня на лице заметно традиционное глуповато-самодовольное выражение, но я далеко отстал от традиций и в лошадях разбираюсь слабее, чем положено истому англичанину. Это, конечно, серьезное и непростительное упущение с моей стороны, и я каюсь, что для меня всякие там щетки, холки и прочие термины, милые «лошаднику» и непонятные зоологу, – чистая китайская грамота. Я надеюсь, что знатоки извинят мое более чем очевидное невежество. Эти животные заслуживают подробного описания, но я уж буду придерживаться того словарного запаса, которым владею.
Все они были абсолютно одинаковые – розовато-палевые с серебристым блеском (кажется, эта масть называется буланой?), с темно-шоколадными ушами, гривами, хвостами и ногами до колен. Очень коренастые и гораздо крупнее тех лошадок, которых встречаешь по всему Гаити, они гордо несли точеные головки на круто согнутых шеях, как лошади, изображенные на древней греческой керамике. Они были до боли прекрасны и, бесспорно, неукротимы.
Судя по всему, они обогнули холм, все прибавляя скорость, и, в конце концов, проскакали прямо через наш лагерь, между кухней и палатками, забросали все вокруг комьями земли, напугали до полусмерти Альму, а Джеко, который спал, завернувшись в одеяло, у кухонного очага, с неимоверной скоростью ринулся в чащу леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
В первое же утро, осматривая ловушки, мы нашли семь красивых, безукоризненно чистеньких иссиня-черных крыс. Мы поразились, определив уже в лагере, что это самые обычные черные крысы, но особой разновидности, которую мы нигде на Гаити не встречали, хотя переловили уйму крыс. Эти экземпляры, пойманные на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря в необитаемых горах, были самыми совершенными в мире представителями вида Rattus rattus rattus, каких мне только приходилось встречать.
Это было первое удивительное событие. Второе произошло следующей ночью. Несколько ниже по долине, где мы поселились, обнаружили целый лабиринт глубоких, как траншеи, – до двух футов глубиной – борозд. Мы было подумали, что это дело человеческих рук, но тогда оставалось только предполагать, что здесь кто-то искал трюфели или какие-то другие подземные деликатесы. Однако когда земляные работы достигли невероятного размаха и всего за одну ночь подкопы были подведены почти под самый наш лагерь, мы решили разведать, в чем дело. Этой ночью мы выступили в поход с ружьями и фонарями, хотя фонари нам так и не понадобились – луна светила вовсю.
Проблуждав около часа среди соснового подроста и осторожно выглядывая по временам в долину, мы наконец были вознаграждены: перед нами возникли штук пятьдесят длинноногих, рыжеватых, стройных, как гоночные лодки, диких свиней, которые в полном безмолвии двигались вверх по долине. Они немного постояли, сгрудившись, потом рассыпались по долине и принялись усердно копать, по-прежнему в полном молчании. Мне вряд ли случалось видеть более занимательное зрелище.
Надо сказать, что в наши дни те свиньи, которых мы видим на гаитянских рынках и фермах, не считая ввозимых пород, – стройные, покрытые черной щетиной животные. На них нет ни пятнышка рыжего или бурого цвета, и они гораздо мельче тех, которых мы увидели в сосновом лесу. Мы сидели и наблюдали за ними, когда на нас обрушилось еще одно потрясение. В тени окружающих сосен, как нам казалось, иногда мелькали расплывчатые силуэты маленьких поросят, и мы никак не могли понять, почему они не спускаются вниз, к стаду, где было бы безопаснее. Потом на дальнем склоне долины мы заметили еще четыре темных силуэта: развернувшись цепью, они подкрадывались к стаду, скрываясь в зарослях папоротника; применяя перебежки на открытых местах, они во всех отношениях напоминали войсковую разведку. Это было странное и жуткое зрелище – множество диких свиней, молчаливо роющих землю под соснами при ослепительной луне, и коварные тени, окружающие их, как стая шакалов.
Кстати, такое сравнение оказалось ближе к истине, чем мы ожидали. Я резко обернулся и оказался лицом к лицу – точнее, с настороженной мордой – очень гладкой остроухой собаки. После многочасовых бдений и наблюдений мы убедились, что здесь водятся целые стаи одичавших собак. Они выходят на охоту только ночью, а днем отсыпаются в логовах среди горного леса. Собаки бывают самых разнообразных размеров и окраса, но все без исключения – гладкошерстные, со стоячими ушами и очень длинными лапами.
Спустя еще две ночи мы опять бродили вокруг лагеря в надежде увидать свиней, когда на нас снизошло окончательное озарение. Мы находились высоко на склоне небольшой долины, дно которой хорошо просматривалось. Луна выглядывала временами сквозь пелену пушистых облаков, освещая на несколько секунд долину, затем ее снова поглощала тень. Мне показалось, что по дну долины что-то движется, и я обратил на это внимание Фреда. Мы присели на корточки и стали глядеть вниз между стволов сосен. Фред указал мне на несколько странных бледных силуэтов, их можно было принять за крупные обломки камней, и мы некоторое время ломали голову, стараясь угадать, что это такое, а потом решили, что Фред обойдет их стороной и поднимется вверх по долине, а я немного подожду наверху, а затем спущусь ему навстречу. Сказано – сделано.
После ухода Фреда ничего особенного не происходило, только три собаки, словно эльфы, откуда ни возьмись, возникли прямо передо мной и вновь исчезли. Я терпеливо ждал, напрягая зрение, но ничего не видел. Затем среди сосен справа от меня появился Фред, и без всякой прелюдии внизу раздался стук и грохот – все похожие на камни существа внизу ожили и понеслись, сопровождаемые словно игрушечным театральным громом. Они промчались вниз по долине, мелькая среди сосновых стволов, описали широкий круг и поскакали вверх по склону прямо на меня.
Я совершенно не мог себе представить, что это за звери – меня уверяли, что крупных животных на Антильских островах нет. Я струсил и одним прыжком взлетел на самый высокий карниз. И вполне своевременно. Я оказался в относительной безопасности, так как животные не догадывались о моем присутствии. Они летели вверх по склону со страшной скоростью, с храпом и фырканьем, обрушивая целую лавину камней. И тут мне сказочно повезло: когда они неслись мимо меня, луна вышла из-за облаков. Я окаменел с раскрытым ртом, увидев, что это – лошади!
Конечно, я англичанин, и, может быть, у меня на лице заметно традиционное глуповато-самодовольное выражение, но я далеко отстал от традиций и в лошадях разбираюсь слабее, чем положено истому англичанину. Это, конечно, серьезное и непростительное упущение с моей стороны, и я каюсь, что для меня всякие там щетки, холки и прочие термины, милые «лошаднику» и непонятные зоологу, – чистая китайская грамота. Я надеюсь, что знатоки извинят мое более чем очевидное невежество. Эти животные заслуживают подробного описания, но я уж буду придерживаться того словарного запаса, которым владею.
Все они были абсолютно одинаковые – розовато-палевые с серебристым блеском (кажется, эта масть называется буланой?), с темно-шоколадными ушами, гривами, хвостами и ногами до колен. Очень коренастые и гораздо крупнее тех лошадок, которых встречаешь по всему Гаити, они гордо несли точеные головки на круто согнутых шеях, как лошади, изображенные на древней греческой керамике. Они были до боли прекрасны и, бесспорно, неукротимы.
Судя по всему, они обогнули холм, все прибавляя скорость, и, в конце концов, проскакали прямо через наш лагерь, между кухней и палатками, забросали все вокруг комьями земли, напугали до полусмерти Альму, а Джеко, который спал, завернувшись в одеяло, у кухонного очага, с неимоверной скоростью ринулся в чащу леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77