одновременно со взрывом Аббас вскочил и бросился к крану, чуть не оглохнув от огня Шапира, прикрывавшего его. Вскочив на лестничку, он открыл огонь, пока стрелок на мостике не заметил его. Пули со звоном врезались в металл вокруг него. Ему показалось, что он целую вечность взбирается по лестнице. Какая-то явно свихнувшаяся часть его мозга начала считать ступени: семь-восемь-девять-десять…
В него попала срикошетнровавшая нуля. Прошив бедренные мышцы, она не убила его. но потрясение от удара было таково. что, казалось, парализовало все мышцы нижней части тела. Ноги его соскользнули со ступенек. Несколько секунд он отчаянно пытался справиться с паникой, осознавая, что не чувствует ног. Инстинктивно Аббас схватился за ступеньки обеими руками, но выпустил их. В воздухе он успел повернуться, но, неловко упав, сломал себе шею и сразу же умер.
Чуть приоткрылась дверь из кладовой и оттуда вынырнуло испуганное лицо с вытаращенными глазами: никто не заметил русского, и он нырнул обратно, прикрыв за собой дверцу.
Когда Кацен и Доврат ворвались в коридор, ведущий в сторону камбуза, Дикштейн под прикрытием огня Фейнберга кинулся вперед. Согнувшись, он проскочил мимо того места, где они поднялись на борт, и приник к палубе за первой из спасательных шлюпок, которая была разнесена гранатой. Отсюда в слабом свете рассвета виднелись очертания центральной надстройки, походившей на три поставленных друг на друга кубика. На уровне главной палубы были офицерская палуба, их кают-компания, лазарет и каюты для возможных пассажиров, которые использовались как склад. На втором уровне располагались каюты офицеров, капитана и штурмана. На самом верху — мостик со штурманской и радиорубка.
Большая часть врагов была сейчас на уровне палубы в районе кают-компании. Ему предстояло проскочить мимо них и подняться по трапу, что вдоль дымовой трубы вел на вторую палубу, но единственный путь на мостик не позволял миновать вторую палубу. Он должен был сам уничтожить того, кто находился там, наверху.
Он оглянулся. Фейнберг скрылся за переборкой, наверно, чтобы перезарядить автомат. Он подождал, пока тот снова открыл огонь, и поднялся на ноги. Рассыпая веер пуль с бедра, он выскочил из-за спасательной шлюпки и бросился к трапу. Не замедляя скорости, он прыгнул сразу же на четвертую ступеньку и полез наверх, понимая, что в течение нескольких секунд представляет собой беззащитную цель, и слыша, как вокруг него пули со звоном впиваются в дымоход: добравшись до верхней палубы, он сразу же откатился в сторону, тяжело переводя дыхание. Стараясь унять дрожь во всем теле от напряжения, он лежал на полу рядом с дверью на офицерскую палубу.
Он шепотом выругался.
Оставалось перезарядить автомат. Прижавшись спиной к переборке, он тихонько приподнялся, пока не приник к замочной скважине: его взгляду открылся коридор с тремя дверями по каждой стороне, а в дальнем конце вниз в кают-компанию уходил трап, откуда вел путь наверх в штурманскую рубку. Он прикинул, что на мостик можно попасть двумя путями: или по двум наружным трапам, которые вели на мостик, а оттуда в штурманскую — или же отсюда. Но арабы все ещё контролировали ту часть палубы, держа её под огнем; значит на мостик оставался только этот единственный путь.
Открыв дверь, он вошел внутрь. Скользнув по коридору до двери первой каюты, он приоткрыл её и швырнул гранату. Он успел увидеть, как один из врагов стал поворачиваться и успел захлопнуть створку. Граната оглушительно разорвалась в небольшом пространстве. Оказавшись с соседними дверями на той же стороне, он швырнул гранату и туда, но она взорвалась в пустоте необитаемой каюты.
На этой стороне была ещё одна дверь, но у него не осталось больше гранат.
Оказавшись рядом с дверью, он рывком открыл её и прошил каюту огнем. Там был один человек, который вел огонь из иллюминатора. Он успел повернуться, высвобождая автомат, но очередь Дикштейна перерезала его пополам.
Повернувшись в дверном проеме, Дикштейн застыл в ожидании. Дверь каюты на противоположной стороне распахнулась, и Дикштейн сразу же срезал появившегося в ней человека. Он оказался в коридоре, ведя слепой огонь. Оставалось ещё две каюты. Дверь ближайшей из них открылась, когда Дикштейн прошил её очередью, и оттуда выпало тело убитого федаина.
Оставалась только одна. Дикштейн ждал. Дверь со скрипом приоткрылась и снова закрылась. Прыгнув к ней, Дикштейн ударом ноги распахнул её и выпустил очередь. Ответного огня не последовало: единственный обитатель каюты лежал, залитый кровью, на койке.
Дикштейн испытал нечто вроде дикого восторга: ему в одиночку удалось захватить эту палубу.
Теперь на мостик. Он двинулся по проходу. В дальнем конце кают-компании был путь наверх в штурманскую и вниз на офицерскую палубу. Ступив на ступеньку трапа, он посмотрел наверх и тут же, упав на палубу, откатился в сторону, потому что наверху показался ствол автомата, который открыл огонь.
Гранаты у него кончились. Человек в штурманской недосягаем для автоматного огня. Укрываясь за переборкой, он мог поливать огнем трап, ведущий к нему. Дикштейну же, чтобы попасть наверх, надо было преодолеть этот трап.
Он заскочил в ближайшую каюту, чтобы из неё выглянуть на палубу и оценить ситуацию. Его потрясло открывшееся зрелище: только один из четырех человек группы Аббаса ещё вел огонь, и Дикштейн увидел три распростертых тела. Казалось, что три или четыре автоматчика вели огонь по оставшимся израильтянам, прижимая их к прикрытию в виде кучи якорной цепи.
Дикштейн посмотрел в другую сторону. Фейнберг оставался на том же месте — ему не удалось продвинуться вперед. И по-прежнему не видно тех ребят, что спустились вниз.
Федаины хорошо закрепились на промежуточной палубе. Эта позиция давала им возможность держать под огнем силы врага и на палубе и под ними. Единственный способ справиться с ними — одновременная атака со всех сторон — включая и сверху. Для этого первым делом предстояло захватить мостик. Но до него не добраться, он был неприступен.
Проскочив по проходу обратно, Дикштейн выбрался из дверей, выходивших к носовой части судна. Все ещё лил дождь, но на небе уже занимался холодный рассвет. Он должен поставить Фейнберга с одной стороны, а Доврата — с другой. Он стал выкрикивать их имена, пока они не услышали его, а затем показал направление броска. Выскочив на палубу, он рывком пересек её и кинулся в сторону камбуза.
Они поняли его намерения. Через мгновение они последовали за ним.
— Мы должны пробиться в кают-компанию, — сказал Дикштейн.
— Не вижу, как это сделать, — отозвался Фейнберг.
— Заткнись, и я все объясню. Мы одновременно ворвемся в неё со всех сторон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
В него попала срикошетнровавшая нуля. Прошив бедренные мышцы, она не убила его. но потрясение от удара было таково. что, казалось, парализовало все мышцы нижней части тела. Ноги его соскользнули со ступенек. Несколько секунд он отчаянно пытался справиться с паникой, осознавая, что не чувствует ног. Инстинктивно Аббас схватился за ступеньки обеими руками, но выпустил их. В воздухе он успел повернуться, но, неловко упав, сломал себе шею и сразу же умер.
Чуть приоткрылась дверь из кладовой и оттуда вынырнуло испуганное лицо с вытаращенными глазами: никто не заметил русского, и он нырнул обратно, прикрыв за собой дверцу.
Когда Кацен и Доврат ворвались в коридор, ведущий в сторону камбуза, Дикштейн под прикрытием огня Фейнберга кинулся вперед. Согнувшись, он проскочил мимо того места, где они поднялись на борт, и приник к палубе за первой из спасательных шлюпок, которая была разнесена гранатой. Отсюда в слабом свете рассвета виднелись очертания центральной надстройки, походившей на три поставленных друг на друга кубика. На уровне главной палубы были офицерская палуба, их кают-компания, лазарет и каюты для возможных пассажиров, которые использовались как склад. На втором уровне располагались каюты офицеров, капитана и штурмана. На самом верху — мостик со штурманской и радиорубка.
Большая часть врагов была сейчас на уровне палубы в районе кают-компании. Ему предстояло проскочить мимо них и подняться по трапу, что вдоль дымовой трубы вел на вторую палубу, но единственный путь на мостик не позволял миновать вторую палубу. Он должен был сам уничтожить того, кто находился там, наверху.
Он оглянулся. Фейнберг скрылся за переборкой, наверно, чтобы перезарядить автомат. Он подождал, пока тот снова открыл огонь, и поднялся на ноги. Рассыпая веер пуль с бедра, он выскочил из-за спасательной шлюпки и бросился к трапу. Не замедляя скорости, он прыгнул сразу же на четвертую ступеньку и полез наверх, понимая, что в течение нескольких секунд представляет собой беззащитную цель, и слыша, как вокруг него пули со звоном впиваются в дымоход: добравшись до верхней палубы, он сразу же откатился в сторону, тяжело переводя дыхание. Стараясь унять дрожь во всем теле от напряжения, он лежал на полу рядом с дверью на офицерскую палубу.
Он шепотом выругался.
Оставалось перезарядить автомат. Прижавшись спиной к переборке, он тихонько приподнялся, пока не приник к замочной скважине: его взгляду открылся коридор с тремя дверями по каждой стороне, а в дальнем конце вниз в кают-компанию уходил трап, откуда вел путь наверх в штурманскую рубку. Он прикинул, что на мостик можно попасть двумя путями: или по двум наружным трапам, которые вели на мостик, а оттуда в штурманскую — или же отсюда. Но арабы все ещё контролировали ту часть палубы, держа её под огнем; значит на мостик оставался только этот единственный путь.
Открыв дверь, он вошел внутрь. Скользнув по коридору до двери первой каюты, он приоткрыл её и швырнул гранату. Он успел увидеть, как один из врагов стал поворачиваться и успел захлопнуть створку. Граната оглушительно разорвалась в небольшом пространстве. Оказавшись с соседними дверями на той же стороне, он швырнул гранату и туда, но она взорвалась в пустоте необитаемой каюты.
На этой стороне была ещё одна дверь, но у него не осталось больше гранат.
Оказавшись рядом с дверью, он рывком открыл её и прошил каюту огнем. Там был один человек, который вел огонь из иллюминатора. Он успел повернуться, высвобождая автомат, но очередь Дикштейна перерезала его пополам.
Повернувшись в дверном проеме, Дикштейн застыл в ожидании. Дверь каюты на противоположной стороне распахнулась, и Дикштейн сразу же срезал появившегося в ней человека. Он оказался в коридоре, ведя слепой огонь. Оставалось ещё две каюты. Дверь ближайшей из них открылась, когда Дикштейн прошил её очередью, и оттуда выпало тело убитого федаина.
Оставалась только одна. Дикштейн ждал. Дверь со скрипом приоткрылась и снова закрылась. Прыгнув к ней, Дикштейн ударом ноги распахнул её и выпустил очередь. Ответного огня не последовало: единственный обитатель каюты лежал, залитый кровью, на койке.
Дикштейн испытал нечто вроде дикого восторга: ему в одиночку удалось захватить эту палубу.
Теперь на мостик. Он двинулся по проходу. В дальнем конце кают-компании был путь наверх в штурманскую и вниз на офицерскую палубу. Ступив на ступеньку трапа, он посмотрел наверх и тут же, упав на палубу, откатился в сторону, потому что наверху показался ствол автомата, который открыл огонь.
Гранаты у него кончились. Человек в штурманской недосягаем для автоматного огня. Укрываясь за переборкой, он мог поливать огнем трап, ведущий к нему. Дикштейну же, чтобы попасть наверх, надо было преодолеть этот трап.
Он заскочил в ближайшую каюту, чтобы из неё выглянуть на палубу и оценить ситуацию. Его потрясло открывшееся зрелище: только один из четырех человек группы Аббаса ещё вел огонь, и Дикштейн увидел три распростертых тела. Казалось, что три или четыре автоматчика вели огонь по оставшимся израильтянам, прижимая их к прикрытию в виде кучи якорной цепи.
Дикштейн посмотрел в другую сторону. Фейнберг оставался на том же месте — ему не удалось продвинуться вперед. И по-прежнему не видно тех ребят, что спустились вниз.
Федаины хорошо закрепились на промежуточной палубе. Эта позиция давала им возможность держать под огнем силы врага и на палубе и под ними. Единственный способ справиться с ними — одновременная атака со всех сторон — включая и сверху. Для этого первым делом предстояло захватить мостик. Но до него не добраться, он был неприступен.
Проскочив по проходу обратно, Дикштейн выбрался из дверей, выходивших к носовой части судна. Все ещё лил дождь, но на небе уже занимался холодный рассвет. Он должен поставить Фейнберга с одной стороны, а Доврата — с другой. Он стал выкрикивать их имена, пока они не услышали его, а затем показал направление броска. Выскочив на палубу, он рывком пересек её и кинулся в сторону камбуза.
Они поняли его намерения. Через мгновение они последовали за ним.
— Мы должны пробиться в кают-компанию, — сказал Дикштейн.
— Не вижу, как это сделать, — отозвался Фейнберг.
— Заткнись, и я все объясню. Мы одновременно ворвемся в неё со всех сторон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100