— Не открывайте глаз, пожалуйста. Нужно обработать…
— Ну, не кричать же: «Всем лежать, работает Федеральная служба безопасности»… ответил капитан Еременко. — Лучше пусть ОМОН. Хотя этим товарищам уже все равно.
— А кто это был?
— Пока не знаю. Тем более… — Капитан вздохнул. Перед глазами Константина плавали цветные круги. Блажная ватка мягко касалась лица. — Тем более что взять их не удалось.
— Убежали?
— В некотором смысле. Вы ведь на седьмом этаже живете?
Орлов вспомнил звон стекол.
— Ну да.
— И почему люди не летают как птицы? — грустно спросил Еременко. — Потому что отрастили большие ягодицы…
Спустя полчаса Костя сидел в кабинете у Толокошина. Тот наливал другу коньяк и сочувственно рассматривал его распухшую физиономию.
— Да, философ, вид у тебя… Как у Шарапова.
— Ну, все лучше, чем у тех, которые на меня напали.
— Ты так говоришь, будто сам их в окно выкинул.
— Хм. — Константин хлопнул рюмашку. — Я способствовал. Кто это был?
— Ну. — Толокошин пожал плечами. — Кто-кто?.. Враги Родины. Вероятно.
— Слушай, это я конспиролог, а не ты.
— А тут без всякой конспирологии ясно. Обыкновенные, можно сказать, пошлейшие, судя по исполнению, шпионские страсти, — сказал Толокошин, отправляя в рот лимончик. — Вот так-то.
— А вы откуда узнали, что ко мне пришли?
— Ну, ты даешь! А служба наружного наблюдения, по-твоему, что делает? Лаптем щи хлебает?
— Значит, следите?!
— Так ведь ты не просто вольный художник. Ты теперь на государство работаешь! Уж извини.
Орлов вздохнул и опрокинул еще одну рюмочку.
— Ты вообще кроме коньяка что-нибудь употребляешь?
— Нет. — Толокошин покачал головой. — Желудок не принимает. И коньяк, собственно, не всякий.
Костя вздохнул:
— Как я с такой мордой появлюсь перед курсантами?
— По-моему, — Толокошин немного помедлил и, налив еще одну рюмашку, убрал бутылку, — очень хорошо появишься. Так, знаешь, антуражно получается. Они там все люди, как я посмотрел, со странностями. Так что твой вид никого сильно не смутит, полагаю.
Он помолчал и добавил уже более серьезно:
— А пожить тебе придется, до запуска проекта, на государственной квартире.
Глава 23
Из текста «Россия в говне»:
«Банковский кризис еще раз это доказал. Посмотри, Таня, сама. И хватит постоянно называть меня говном! Сам я не говно Настоящее говно лежит вокруг. Политика — говно. Промышленность — говно. Говно и сельское хозяйство».
— Чего-то я не понимаю, — в очередной раз пробормотал Платон, выходя в коридор и приникая к широкому окну. — Ну, не понимаю я.
— Да ладно тебе, — сказал Иванов, становясь рядом. — Мало ли что тут не так.
— Нет, тут за любой безумной идеей есть определенная логика. Все эти хождения строем, стрельба в узком коридоре, психология… Все это понятно. И потом вспомни, какой у нас график у всех! Свихнуться можно.
— Вот, чтобы ты не свихнулся, нам и сделали такой подарок.
— Да ладно! — Платон Звонарев махнул рукой. — Очень им надо мне подарки делать. А еще немец этот…
— Алан?
— Он самый. Подходит ко мне вчера и спрашивает: «Как ваши связки?» С чего бы это такой интерес?
Сергей не ответил. Взволнованность друга была заразительна. К тому же имела под собой основания. Действительно, в учебке произошло событие из ряда вон выходящее. На фоне напряженного графика, когда каждая минута свободного времени ценилась едва ли не на вес золота, всем курсантам дали целый выходной день. Более того, выходные сутки! Двадцать четыре часа ничегонеделания. Часть курсантов рванула по домам, те, кому было к кому идти. Другие направились побродить по городу. Остальные, и таких оказалось большинство, остались в казармах. Идти им было не к кому, а город они и без того знали отлично.
— Пошли, что ли, в столовую, — предложил Платон. — Возьмем грамм по двести водочки.
— Я не пью, — ответил Сергей.
— Тогда по сто, — вздохнул Звонарев.
— Пошли.
Они двинулись по коридорам и переходам учебки. Здание было каким-то удивительным сплавом старой постройки и современной планировки. Фактически от прежнего строения остались только внешние стены да фундамент с подвалами, где отлично расположилось несколько тиров. Все остальное было перекроено и поставлено с ног на голову, в соответствии с новыми требованиями. Теперь учебка напоминала больше небольшую крепость посреди города. С редкими узкими наружными окнами, откровенно смахивающими на стрелковые гнезда, и тяжелыми воротами, которые были снабжены бетонными укреплениями. Конечно, серьезный армейский штурм этот бастион не выдержал бы, но на случай гражданских беспорядков здание учебки достаточно легко становилось опорной базой.
— Кстати, ты видел наших соседей где-нибудь на тренировках? — неожиданно спросил Сергей, когда друзья уже подходили к столовой.
— Ты которых имеешь в виду?
— Тех, что в комнате слева.
— В сто семнадцатой?
— Ага.
— Ну, нет. А что? — Платон встал в небольшую очередь.
— Просто странно, выходим мы с ними в одно и то же время.
— Может, они в другой группе.
— Может. — Сергей согласился. — Но все группы так или иначе пересекаются. Сам знаешь.
— Знаю, — кивнул Платон и протянул кассиру персональную карточку. — Сто грамм беленькой, пожалуйста.
— Так вот, с ними мы никогда не пересекались вообще. Я точно помню.
— Уверен? — Платон задумчиво поскреб стриженый затылок.
— Совершенно.
— А сегодня ты их видел?
— Ну, только на завтраке…
— Угу, — пробормотал Звонарев. — Тогда еще сто грамм…
Взяв два прозрачных бутылька, друзья направились обратно.
— Ну, что? Стучим? — Платон в нерешительности остановился перед комнатой с номером сто семнадцать.
— Надо же, наконец, разобраться. — Сергей легонько толкнул дверь. Заперто. — Счастье — вторая наглость.
Они постучали.
За дверью зашевелились, но дверь не открыли.
— Может, мы не вовремя? — чуть смущенно пробормотал Платон.
— Ты на что намекаешь?
— Мало ли, может, они… ну, того…
— Гадость, гадость, — замахал на него руками Сергей. — Вот заодно и проверим.
Он постучал снова.
Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге с исключительно задумчивым видом стоял очкарик.
— Всем привет, — бодро начал Сергей.
— Добрый день в хату, — неожиданно выдал Платон и поднял бутылки. — А мы к вам в гости.
Очкарик удивленно поднял брови и посторонился:
— Гости так гости.
В комнате сидело еще человек пять. Из-за тесноты все размещались кто где, чуть ли не па головах друг у друга.
На столе, поставленном в центр комнатенки, располагались какие-то карты, графики, фишки и картонные таблички с надписями очень мелким шрифтом.
— Не помешаем? — спросил Звонарев, ставя на краешек стола бутыльки со стаканчиками.
— Не помешаете, — грустно ответил впустивший их очкарик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96