— Ну, тогда все, — удовлетворенно кивнул хозяин кабинета. — До свидания. Ой, нет, еще один момент. Если Василий Петрович вдруг позвонит оттуда, из Афганистана, домой, ему тоже скажите, что это вы просите его приехать. А о том, что приходили сюда, — ни слова.
Полковник напомнил о том, что тревожило ее со вчерашнего вечера, и Оля решилась:
— А можно... спросить?
— Конечно, пожалуйста, — разрешил собеседник, но сам настороженно замер.
«Ага, значит, я вам все-таки нужна?» — заметила его напряжение Оля, и это придало решительности:
— А когда папа... Василий Петрович узнает, что это все же не моя... инициатива?
Полковник широко, облегченно улыбнулся:
— Сразу же, как только приземлится в московском аэропорту. Его встретят наши товарищи и сразу все скажут.
— Спасибо.
За что спасибо, почему спасибо, Оля не могла объяснить. Но это уже и не было главным. Просто она в самом деле знала отца и уже представляла, как он будет мучиться от неизвестности, переживать, строить догадки насчет этого дурацкого вызова. И чем быстрее все для него прояснится, тем конечно же лучше. А мама, что будет с мамой? Когда узнает она? Господи, что же она наделала? Может, отказаться от всего, пока не поздно?
Но подполковник уже подал хозяину кабинета ее пропуск, тот размашисто расписался на нем — такие подписи, наверное, очень весомо выглядят под документами, и кивнул, прощаясь и отпуская гостью...
10—12 декабря 1979 года. Кабул — Москва.
Заплатин читал лекцию политработникам, когда его позвали к телефону.
— Попозже нельзя? Я занят.
— Сказали, срочно. Москва.
На связи был Ошурков, замполит одного из управлений Главпура.
— Василий Петрович, добрый день. Как настроение?
Настроением, как и погодой, обычно интересуются, если нечего спросить. А тут наверняка готовят к чему-то важному.
— Я слушаю вас, Леонид Николаевич, — помог начальнику начать разговор Заплатин.
— Василий Петрович, тут такое дело... — Наступила тишина, но на этот раз Заплатин промолчал. — Понимаете, ваша дочь...
Тут уж Заплатин не выдержал:
— Что с ней?
— Ничего, уверяю вас. Просто она обратилась в ЦК КПСС с просьбой встретиться с вами.
— Оля? В ЦК?! Это недоразумение, Леонид Николаевич. Она не могла обратиться в ЦК. С ней что-то случилось?
— Поверьте мне, ничего. Вам просто надо сегодня же вылететь в Москву.
— У нас через час стемнеет, да и самолетов на Москву нет.
— Самолет вас ждет в Баграме. Добирайтесь туда.
Лучше бы он этого не уточнял. Если прислали самолет — значит, у Оли страшная беда. Оля, Оленька...
— Но что с дочерью? Она-то хоть жива? — ни на мгновение не поверив в сказку про ЦК, крикнул, уже не сдержавшись, Василий Петрович.
— Конечно, жива. Успокойтесь. Но больше ничего не опрашивайте.
Жива! Главное, что жива. Но обращаться в ЦК... Нет и тысячу раз нет, такое мог придумать только человек, не знающий его дочь. В ЦК... Здесь что-то не то. Попала в больницу? В какую-нибудь банду?.. Дом — школа — институт — друзья... Где в этой цепочке и что могло случиться?
— Что случилось, Василий Петрович? — дошел до Заплатина голос Экбаля.
Телефонная трубка, зажатая в руке, тоненько и коротко попискивала, а подошедший Экбаль смотрел то на нее, то на своего советника.
— Ничего, Экбаль, ничего. Просто срочно вызывают в Москву. Я пойду собираться. Одни справитесь? — кивнул на зал.
— Конечно, товарищ генерал.
Уже справляются одни — это хорошо. Это очень хорошо. Но что с Олей? Если взять дом — что там могло случиться? Второй этаж, балкон застеклен. На кухне — газ. Но ведь если что — дверь на балкон как раз из кухни...
— В посольство, — попросил водителя.
— Ничего не знаю, Василий Петрович, — удивленно пожал плечами Табеев. — Честное слово. По моим каналам никакой информации на эту тему и близко не проходило. Но я думаю, что надо лететь, раз позвонили.
— У меня час времени, срочно вызывают в Москву, — поднявшись к себе в квартиру, с порога сказал жене. Боясь, как бы она не уловила тревоги и озабоченности в голове, добавил: — По делам службы.
«Зря уточняю, — тут же пожалел о сказанном. — Ничего не надо уточнять. Лечу и лечу».
Чтобы скрыть недовольство собой, сам начал доставать вещи, смотреть, что взять с собой на московские холода. И подсознательно ждал, о чем спросит, какой первый вопрос задаст Вика. И как они похожи с дочерью...
— Надолго?
Пронесло — это ее извечный вопрос с лейтенантских пор: не куда и зачем, а на сколько. Значит, с женой все в порядке, хоть она не будет волноваться. Но Оля, что с Олей?..
— Надолго? — думая, что он не расслышал, переспросила Вика.
Ответил уже искренне:
— Не знаю.
...Афганистан — не Союз, особенно по расстояниям: двадцать минут на вертолете — и уже в Баграме. Самолет для него уже был готов, но летчики, естественно, ничего не знали, им приказ: забрать и привезти. Единственное, взлететь засветло не успели, в Ташкент прибыли только утром. Там под парами, для него одного, уже стоял Ил-18.
«Что же это за почести такие? Что все-таки случилось?» — вновь закрутилась пластинка под непрерывное хождение между креслами.
— Товарищ генерал, командир просит вас подойти, —позвал один из летчиков.
«Может, что-то передали, сообщили дополнительно», — заторопился в кабину Заплатин.
— В Москве нет погоды, не сажают, — обернулся к нему командир экипажа. — Предлагают лететь в Ленинград.
— Смотрите сами, я вам не начальник, — отдал судьбе свое время Василий Петрович.
Ленинград — это значит еще несколько часов неизвестности. Еще несколько часов не будет знать, что с Олей. Это — облегчение и камень. Отодвинется что-то страшное непонятное, темное, но ведь оно есть, есть, есть...
— Запросите еще раз, — попросил генерал.
Командир вновь начал переговоры с аэродромом, обернулся на стоявшего за спиной Заплатина, словно подтверждая земле, что пассажир на борту. Кивнул:
— Будут сажать.
Сели в слякоть и ветер. А у трапа уже ждали офицеры из Главпура:
— Товарищ генерал-майор, вас ждут начальник Генерального штаба и начальник Главпура.
— Но я же в гражданке,
— Они знают. Пожалуйста, — распахнули дверцу стоявшей у трапа «Волги».
Было 19 часов, когда он вошел в кабинет Епишева.
— А, Василий Петрович, здравствуйте. С прибытием. Как Обстановка на юге? — дружелюбно, без тени беспокойства за чью-то жизнь, спросил генерал армии. Может, и в самом деле с Олей все в порядке. — Ты давай рассказывай, а я здесь небольшие наброски буду делать к началу совещания.
«А когда же по голове-то ударите?» — мысленно спросил Заплатин. Приближая развязку, доложил коротко: обстановка в Афганистане и Кабуле достаточно спокойная, советнический аппарат работает.
— Ладно, ты посиди, подожди меня здесь, а я в ЦК. Вон, газеты почитай, — кивнул Епишев на кипу газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119