Он перевернул обложку, пролистал страницы и снова всмотрелся в странный, неразборчивый почерк, которым была сделана последняя запись. Масангкэй плохо вёл дневник. Было невозможно сказать, сколько часов или дней прошло между этой записью — и его смертью.
Nakaupo ako at nagpapausok para umalis ang mga lintik na lamok. Akala ko masama na ang South Greenland, mas grabe pala dito sa Isla Desolacion…
МакФарлэйн глянул ниже, на перевод, который он сделал для Ллойда:
Я сижу у костра, в дыму, пытаясь отогнать к бухте проклятых комаров. Мне казалось, Южная Гренландия была плоха. Isla Desolacion: хорошее название. Я всегда думал, на что может быть похожим край света. Теперь я знаю.
Выглядит многообещающе: перевёрнутые слои, причудливый вулканизм, аномалии, полученные со спутников. Всё совпадает с легендами яган. Но непросто свести это воедино. Он должен был упасть чертовски быстро, может быть, даже слишком быстро для эллиптической орбиты. Я продолжаю размышлять о безумной теории МакФарлэйна.Боже, я понял, что почти хочу того, чтобы старый ублюдок побывал здесь и увидел это. Но если бы он был здесь, он, без сомнения, нашёл бы способ, чтобы всё испортить.
Завтра я начну количественный осмотр долины. Если он там, пусть и глубоко, я его найду. Всё зависит от завтрашнего дня.
И на этом всё. Он умер в полнейшем одиночестве, в одном из самых удалённых мест на земле.
МакФарлэйн облокотился на кресло. Безумная теория МакФарлэйна … По правде говоря, walang kabalbalan не совсем правильно переводить как «безумная»; слово было намного обиднее — но Ллойду необязательно знать всё.
Но это к делу не относится. А что относится — так это то, что его собственная теория была безумной. Но сейчас, с мудростью задним числом, он удивлялся, почему же он отстаивал её с таким упорством, так долго, и такой ужасной ценой.
Все известные метеориты прилетели из внутренних областей Солнечной системы. Его теория межзвёздных скитальцев, метеоритов, прилетевших извне, из других звёздных систем — задним числом казалась нелепой — нелепо даже думать о том, что камень может пролететь через необозримые межзвёздные пространства и случайно попасть в Землю. Математики утверждали, что вероятность таких событий — порядка одной квинтилионной. Так почему же он, узнав об этом, не оставил эту теорию? Его идея о том, что в один прекрасный день кто-нибудь — желательно, он сам — найдёт межзвёздный метеорит, была фантастичной, нелепой, даже высокомерной. И, что ближе к делу, она повлияла на его суждения и, в конце концов, испортила ему жизнь — почти безвозвратно.
Как странно видеть возвращение Масангкэем той теории в его путевых заметках. Перевёрнутые породы были ожидаемы. Что именно не складывалось, по мнению погибшего? Что вызвало у него такое замешательство?
Сэм МакФарлэйн закрыл дневник и поднялся на ноги, возвращаясь к окну. Он вспоминал круглое лицо Масангкэя, плотные, нечесаные чёрные волосы, саркастическую усмешку, глаза, светящиеся юмором, живостью и умом. Он вспоминал один из последних дней в Нью-Йоркском музее — яркий солнечный свет, который золотым болезненно-ярко освещал всё вокруг — когда Масангкэй бежал вниз по лестнице, очки набекрень, крича «Сэм! Они дали добро! Мы на пути в Гренландию!» И — что причиняло ему большую боль — он вспоминал ночь уже после того, как они нашли метеорит Торнарссук, Масангкэя, поднимающего драгоценную бутыль виски, отблески костра в янтарной глубине бутылки, пока он делал большой глоток, прислоняясь спиной к тёмному металлу. Боже, а похмелье на следующий день… Но они нашли его — лежащего прямо там, как если бы кто-то выложил его на всеобщее обозрение. Работая бок о бок, год за годом, они нашли множество метеоритов — но не так. Камень упал под острым углом и отскочил ото льда, прыгая по нему ещё несколько миль. Это был замечательный сидерит, в форме морского конька…
И сейчас камень лежал во дворе какого-то бизнесмена из Токио. Метеорит стоил ему дружбы с Масангкэем. И репутации.
Он смотрел в окно, мысленно возвращаясь к настоящему. Поверх клёнов и белых дубов вздымалась структура, совсем неуместная в верхней части долины Гудзона: древняя, выжженая солнцем, египетская пирамида. Пока он смотрел, кран поднял ещё один блок известняка поверх верхушек деревьев и стал нежно опускать его на недостроенное здание. Песок струился из блока, и его относил ветер. На площадке у основания пирамиды он различил самого Ллойда, с огромной шляпой для сафари, по которой прыгали пятна тени от листьев. У того была явная слабость к театральным головным уборам.
В дверь постучали, и вошёл Глинн, с папкой подмышкой. Он плавно обогнул коробки, подошёл к МакФарлэйну и глянул на сцену, которая простиралась внизу.
— Ллойд приобрёл мумию в дополнение к ней? — Спросил он.
МакФарлэйн хрюкнул от смеха.
— Фактически, да. Не оригинал — тот выкрали давным-давно — но другую мумию. Какого-то бедолагу, который не имел понятия о том, что ему предстоит провести вечность в долине реки Гудзон. Сейчас Ллойд занят тем, что делает копии золотых сокровищ короля Тута для гробницы. Очевидно, не смог приобрести оригиналы.
— Даже тридцать миллиардов имеют границы, — сказал Глинн. Он кивнул в окно. — Пойдём?
Они вышли из здания, спустились в лес по дороге из гравия. Цикады трещали среди ветвей, нависающих над головой. Вскоре они дошли до песчаной площадки. С этой точки пирамида возвышалась прямо перед ними, совсем жёлтая на фоне лазурного неба. Построенная наполовину, структура источала запах древней пыли и безграничных пространств пустыни.
Ллойд увидел их и немедленно пошёл вперёд, протягивая руки.
— Эли! — Пророкотал он добродушно. — Вы опоздали. Можно подумать, вы планировали передвинуть гору Эверест, а не груду железа.
Он взял Глинна за локоть и повёл его в направлении каменных лавок у дальнего края пирамиды.
МакФарлэйн уселся на скамейку, напротив Ллойда и Глинна. Здесь, в тени пирамиды, было прохладно.
Ллойд указал на тонкую папку подмышкой у Глинна.
— Это всё, что я получил за миллион долларов?
Глинн не стал отвечать прямо; он изучал пирамиду.
— Какой высоты она достигнет в конце концов? — Спросил он.
— Семьдесят семь футов, — гордо ответил Ллойд. — Это гробница фараона Старого царства, Хефрета II. Ничтожный правитель во всех смыслах этого слова — бедный ребёнок умер в тринадцать лет. Конечно, я хотел пирамиду побольше. Но это — единственная пирамида вне долины Нила.
— А основание, каких оно размеров?
— Сто сорок футов с каждой стороны.
Глинн мгновение помолчал, его глаза затуманились.
— Забавное совпадение, — сказал он.
— Совпадение?
Глаза Глинна вернулись к Ллойду.
— Мы заново проанализировали данные по вашему метеориту. Полагаем, его вес близок к десяти тысячам тонн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124