Монарх взял со стола перчатки и по привычке стал похлопывать ими по ладони.
— Очень прискорбно, что леди Мод вынуждена оставаться в постели в такой знаменательный день. Мне хотелось бы получить поцелуй от моей невесты, чтобы скрепить нашу сделку. — Он бросил на графа проницательный взгляд. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Право же, нет, сир. С раннего детства Мод страдает внезапными приступами лихорадки. Моя сестра ухаживает за ней. Если желаете, можете побеседовать с леди Дюфор. Я не сомневаюсь, что она вас успокоит.
Генрих пожал плечами и снова взялся за чашу с вином.
— У женщин свои немощи. Но это чертовски неудобно, когда у меня так мало времени и мне скоро предстоит покинуть Лондон.
Он сделал добрый глоток вина и поставил чашу. Выглядел он при этом еще более недовольным, чем прежде.
— Сегодня утром меня пригласили в Виндзор на соколиную охоту с герцогом Суффолком. Я собирался отказаться и провести время со своей невестой. Но раз она больна, думаю, надо принять приглашение герцога. Вы к нам присоединитесь, Харкорт?
— Простите, сир, но дела задерживают меня в Лондоне. Вы, вероятно, заночуете в Виндзоре?
— Да, Суффолк считает, что лучше заночевать там. Он обещает устроить праздник. — Генрих пожал плечами. — Думаю, герцог не знает, что для меня праздничная еда — хлеб, сыр и добрый кусок мяса. Но я надеюсь от души повеселиться.
Протягивая на прощание руку Гарету, Генрих скорчил комическую гримаску, но руку графу сжал со всей силой.
— Итак, до завтра, милорд. И по возвращении я рассчитываю увидеть леди Мод вполне здоровой.
Гарет пробормотал в ответ какую-то банальность. Его люди прочесывали окрестности города, чтобы узнать хоть что-нибудь о труппе бродячих актеров и двух девушках, но он не очень надеялся найти и вернуть Мод в ближайшее время. О передвижениях труппы можно было узнать гораздо быстрее, чем о девушках, которые могли слиться с бесчисленными толпами людей, курсировавших между столицей и портами, расположенными на Ла-Манше. Он понимал, что как только найдет труппу, ему недолго придется искать сестер.
Гарет проводил гостей до пристани и постоял во дворе, ожидая, когда они скроются из виду. Потом повернул к дому. Он прошел в свою гостиную, закрыл за собой дверь, взял трубку и бутылку вина, наполнил стакан. Потом быстро пробежал глазами брачный контракт, перечитывая отдельные параграфы и сознавая, что теперь он приблизился к осуществлению своих заветных желаний. Но почему ему тогда так больно?
Он перечитывал документ, не выпуская трубки и время от времени затягиваясь и делая глоток вина. Губы его кривились в насмешливой улыбке. Как сказала Имоджин, все было прекрасно. Теперь, когда Миранда исчезла из его жизни навсегда, ему больше не придется опасаться случайных разоблачений. Ни Кип, ни Мэри теперь ему не опасны. Как только Мод вернется домой, все пойдет гладко. Он похлопал свернутым документом по краю стола. Если все складывалось так прекрасно, почему он чувствовал себя так скверно?
Он чувствовал себя усталым. Прошлой ночью он не спал, а позапрошлой спал очень мало. Он собирался запереть документ в небольшую шкатулку венецианской работы, стоявшую на столе, когда послышался стук в дверь.
Это пришла Имоджин. Глаза ее засверкали, когда она увидела пергамент в его руке.
— Дело сделано? — спросила она.
— Сделано, — отозвался Гарет и протянул ей брачный договор.
Она жадно читала его.
— Герцог Веля, — прошептала Имоджин, — посол при дворе Елизаветы Первой. О, Гарет, даже больше, чем я смела надеяться. — Она подняла глаза на брата. — В чем дело? Почему ты так мрачен? И что это у тебя на лбу?
— Ушиб, — ответил он беспечно. — Ударился головой о держатель факела, когда вчера поздно вечером всходил на барку.
Конечно, Мэри скоро все расскажет Имоджин, но теперь это будет для сестры не так важно, как раньше.
— О, Майлз… ты только взгляни. — Услышав, что ее муж робко входит в комнату, она обернулась к нему.
— Дверь была открыта, — сказал Майлз, будто оправдываясь, — а я знал, что ты был здесь с Генрихом.
— Дело сделано! — объявила Имоджин, размахивая бумагой с торжествующим видом. — Ты прочти. Герцогство Вель. Подумать только!
Майлз послушно прочел документ. Потом посмотрел на своего шурина. В глазах его Гарет прочел невысказанный вопрос.
— Скоро я узнаю, где скрывается Мод, — устало сообщил Гарет. — И как только мне станет известно, где она, поеду за ней. Но нет никакого смысла носиться по всей округе, поднимая переполох, пока я не узнаю точного ее местонахождения.
— Разумеется, ты прав, — отвечал Майлз. — Но как… насчет Миранды?
— Она сама выбрала свою судьбу, — ответил Гарет резче, чем ему бы хотелось. — Она вольна оставаться там, где захочет. Принуждать я ее не буду.
— О да! — пылко вмешалась в их разговор Имоджин. — Теперь девушка нам бы только мешала. Она сыграла свою роль, и ей за это заплатили. Все так, как с ней договаривались.
— Простите меня, — сказал Гарет, направляясь к двери. — У меня дела в городе. Я не буду обедать дома.
Он верхом пустился через Лондонский мост, потом в Саутуорк, кишевший притонами. У него было только одно желание — напиться до бесчувствия и забыться в объятиях какой-нибудь шлюхи… или даже нескольких. Напиться ему удалось, но чем больше он пил, тем отвратительнее ему казались окружающие его женщины. Он смотрел на их развратные лица, а перед глазами стояло ясное личико Миранды.
Перед самым рассветом Гарет ехал по мосту обратно — он подкупил сторожа, и тот отворил для него калитку до восхода солнца, что было запрещено. Граф пьяно покачивался в седле, смутно сознавая, что представляет собой прекрасную добычу для воров. В голове мутилось от выпитого, он так устал, что еле держался в седле.
Ему и раньше случалось возвращаться домой в подобном состоянии, в тот час, когда рассвет еще не наступил и петухи не завели своей песни, когда душа дремлет, голова отуманена выпитым вином, а руки и ноги настолько отяжелели, что ими и двинуть, кажется, невозможно, и каждый мускул налился свинцовой усталостью, столь сильной, что никакому сну невозможно ее прогнать. И часто, возвращаясь домой, он находил спальню пустой и гадал, с кем в эту ночь делит ложе его жена: валяется ли на соломе в какой-нибудь убогой лачуге или дарит поцелуи первому попавшемуся нищему в придорожной канаве?
Шарлотта. Его жена… его любовь. О да, он любил Шарлотту всем сердцем. Должно быть, его всегда пленяли вульгарные, пошлые женщины. Пожалуй, ему в них это нравилось. Гарет рассмеялся, да так бурно, что чуть не свалился с лошади. Склонность к пошлым женщинам. Мэри согласилась бы с таким мнением. Спотыкаясь, он побрел к дому, все еще продолжая посмеиваться.
Гарет, шатаясь, поднялся по лестнице, не замечая, какой при этом производит шум в объятом сном доме, ввалился в свою спальню и с грохотом захлопнул за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97