— Доброе утро, — сами собой сорвались у него с языка слова приветствия.
Выражение лица пожилой женщины не изменилось, но она отступила назад и пошире открыла дверь, приглашая его войти в дом. Он почувствовал некоторое облегчение. Она знала, зачем он пришел, и ничего не имела против.
Саймон вошел в квадратную комнату и сразу же понял, что Ариэль здесь нет.
— Вы одна?
Сара снова кивнула головой и закрыла дверь. Потом жестом пригласила Саймона расположиться у огня, а сама наклонилась к очагу, чтобы снять с крюка котел с кипящей зеленой жидкостью, который висел над огнем.
Саймон поспешил помочь ей.
— Вы что-то красите?
Сара улыбнулась и опустила котел на пол подальше от огня. Саймон наблюдал, как она пошарила в котле деревянными щипцами, вытащила оттуда какую-то вязаную ткань и посмотрела ее на свет. Взглянув на прялку и ткацкий станок в углу комнаты, Саймон понял все и улыбнулся. Вся одежда на Саре была сделана ее собственными руками.
«Остается только удивляться, — подумал он, — как ей удается общаться с окружающими». Ему все время казалось, что она видит его насквозь. Саймон снова вспомнил тот непонятный момент в спальне Ариэль, когда она ощупывала его лицо. И сейчас в ее глазах было то же самое выражение, как будто она видела его насквозь.
Краем глаза Саймон заметил какой-то предмет на столе, повернул голову. Медленно поднявшись с кресла у огня, он подошел к столу, взял браслет Ариэль и покрутил его в руках. Затем машинально потер ногу, которая почему-то опять дьявольски разболелась.
— Так, значит, она у вас?
Сара кивнула и сняла с полки бутылку. Открыв ее, она налила в стакан темной жидкости и протянула стакан Саймону.
Жидкость в стакане, издававшая острый лекарственный запах, напомнила ему кое-какие из тех снадобий, которыми потчевала его Ариэль, и он, не колеблясь, осушил ее одним глотком. Ведь сейчас он был в жилище трех целительниц, и Сара, вероятно, поняла или почувствовала, что его нога адски болит. Ведь она знала или чувствовала столько разных вещей.
Саймон снова опустился в кресло, потом вытянул ноги к огню и принялся крутить браслет в руках, глядя, как вспыхивает красным огнем рубин, полускрытый серебряными лепестками розы, и как сияет глубокой зеленью изумрудный лебедь.
— Я пришел, чтобы вернуть ее, — произнес он, не отрывая взгляда от браслета. — Ее место рядом со мной. Она не может так просто убежать.
И Саймон взглянул на Сару, которая сидела на невысоком стульчике напротив него.
Взгляд ее, казалось, пронизывал его насквозь.
— Я бы, конечно, предпочел, чтобы она вернулась сама… потому что Ариэль сама так захотела… но… — он помолчал, упорно разглядывая браслет. — Все равно, хочет она этого или нет, но она должна вернуться.
Пока Саймон говорил все это, Сара не отрываясь смотрела, как его руки играют с драгоценной вещицей. Перед ее внутренним взглядом стояла картина: он, совсем еще ребенок, играет с тем же самым браслетом, лепеча что-то себе под нос, то и дело берет в рот подвески, едва прорезавшимися зубами пробует грызть золото. Теперь мужчина в расцвете лет, нахмурясь, смотрел на украшение, перебрасывая его из руки в руку; пальцы его ласкали крутой изгиб змеиной головки, нежную округлость жемчужного яблока.
— Вы поддержите меня в этом, мадам? — Саймон бросил на женщину острый взгляд, его темно-голубые глаза глядели с искренним и решительным выражением.
Сара поднялась со своего стула. Подойдя к Саймону и наклонившись, она взяла обеими руками его лицо. Потом пристально взглянула ему в глаза, и по спине у Саймона пробежал холодок. Пальцы ее скользили по его лицу, как и совсем недавно в спальне у Ариэль: вот они осторожно коснулись его шрама, потом пробежали по пальцам его рук, словно хотели навсегда запечатлеть их в своей памяти. Так прикасаются к любимому. Саймон поежился.
Затем она опустила руки, снова села на свой стульчик и застыла, все так же пристально глядя на него. Но сейчас он ощущал только теплоту и силу, исходящую от нее.
— Я ведь прав насчет Ариэль? — нарушил он молчание. — Мне кажется, вы знаете ее почти как мать. Прав ли я, настаивая на ее возвращении?
Он стиснул пальцы и в упор посмотрел на Сару.
— Природа наградила ее необычайным чувством свободы, и я совершенно не хочу переламывать свою жену. Я желал бы только, чтобы она поверила мне в том, что я не хочу причинять ей вред.
Лицо Сары снова стало сумрачным. С глубоким разочарованием в душе он понял, что не может прочитать в ее глазах ответа.
— Ну, раз ее нет дома, я зайду попозже, — сказал Саймон, вставая.
Только сейчас, поднявшись на ноги, он понял, что боль почти прошла, а нога двигается куда более свободно. Да, эти целительницы знали все секреты медицины.
Внезапно Сара поднялась и сделала несколько шагов в сторону узкой лестницы, которая вела на чердак, и жестом пригласила его подняться. Удивленный, Саймон повиновался, с трудом вскарабкался по узкой лестнице и оказался в маленькой комнатке под крышей. Даже в самой ее атмосфере чувствовалось присутствие Ариэль. В ногах лежавшего на полу матраса, набитого сеном, была брошена ее ночная сорочка. На деревянной полочке, прибитой к стене, лежала ее щетка для волос, а пара туфелек небрежно валялась в углу.
Вдруг сердце учащенно забилось у него в груди, а кровь застучала в висках. На подушке стояла вырезанная из кости фигурка лошади, мягко сияя в луче света, падавшего на нее из круглого окна. Сделав два шага, Саймон подошел к матрасу и поднял фигурку.
Губы его сложились в мягкую улыбку, а душу заполнила спокойная уверенность. Он был просто слепым глупцом. И понимал себя ничуть не лучше, чем понимал Ариэль. Осторожно он опустил резную безделушку обратно на подушку.
Спустившись вниз по лестнице, он обнаружил, что Сара поджидает его, неподвижно стоя у стола.
Она улыбалась.
— Вам известно то, что было неизвестно мне самому, — с удивлением произнес он. — Мне даже не приходило в голову, что я могу любить другую женщину, кроме Елены… не говоря уже о женщине из рода Равенспир. И, думаю, Ариэль тоже не могла себе представить, что ей дано будет полюбить вопреки всем доводам рассудка.
Улыбка не сходила с лица Сары. Она приблизилась к Саймону и, взяв его руки в свои, поцеловала его. Он, в свою очередь, прижался губами к мягкой, высохшей, как пергамент, щеке старой женщины, вдохнул запах ее кожи, и невыразимо приятное чувство покоя заполнило его душу.
— Я зайду попозже, мадам.
Когда дверь домика закрылась за его спиной, Сара взяла в руку браслет. Браслет этот был единственной вещью, которую она успела дать своему сыну, отправляя того к его дяде. Хозяева замка Равенспир, угрожая оружием, все же позволили ей кое-как собрать сына, прежде чем увели ее из дома, и она до сих пор помнила, что была благодарна им за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102