За лакомый кусочек работает как зверь, не то что другие. Я дам вам завтра мешочек с куриной печенью. Покормите его немного перед первым вылетом, и он вас не подведет.
Саймон признательно кивнул и почесал пальцем голову птицы.
— Ну что, хитрец?
Сокол едва ли не благодушно взглянул на него, и Саймон улыбнулся:
— Думаю, мы понравимся друг другу, Путник.
Сокольничий проводил господина до входа в конюшню, где того терпеливо дожидались псы. С того памятного дня, когда волкодавы угостились отравленным мясом, они редко убегали куда-нибудь одни.
Рэнальф как раз шел по конюшне из отделения для аргамаков, когда Саймон вышел из соколятника.
— Чудесные у вас соколы, Равенспир! — любезно произнес он.
Рэнальф остановился и подождал гостя. Взор его был угрюм то ли из-за поражения на соревнованиях по стрельбе из лука, то ли из-за загадочного исчезновения жеребенка.
— У меня есть на примете одна птичка для вас, шурин, — сказал Рэнальф, внимательно глядя на Хоуксмура.
Саймон, покачав головой, просто ответил:
— Если вы собираетесь предложить мне Дьявола, то я откажусь: боюсь не справиться с ним.
Губы Рэнальфа изогнулись в презрительной усмешке:
— Тогда я сам буду охотиться с ним.
— Уверен, что вы с ним отлично подойдете друг другу, Рэнальф. Ариэль уже приготовила мне Путника.
И Саймон свистнул собакам, улегшимся на землю в нескольких ярдах от них.
— Вижу, эти проклятые псы теперь переключились на вас, — пробурчал Рэнальф.
— Да им почти не из чего выбирать, — ответил Саймон с доверительной усмешкой, которая, как он чувствовал, еще больше злила его врага. — Я понял, что завоевать сердце Ариэль можно, только подружившись с ее животными.
Граф пошел немного быстрее, чтобы не отставать от Рэнальфа, широко шагавшего по двору.
— Взять, например, ее аргамаков. Весьма впечатляющее зрелище, вы не находите?
Рэнальф замедлил шаги.
— Она говорила вам что-нибудь про свои планы в отношении их?
— Только то, что это ее увлечение. Я распорядился построить в своем поместье новую конюшню для них. Она должна быть готова к нашему переезду.
Рэнальф, злобно прищурив глаза, бросил на графа пристальный взгляд. Потом небрежно бросил:
— Нам будет жалко расставаться с вами, шурин. Мы так чудесно проводим здесь время. А теперь, с вашего позволения, я должен вас оставить. Меня ждут неотложные дела в замке.
И ускорил шаг, оставив Саймона ковылять следом.
Глава 13
Ариэль, лежа в темноте без сна, прислушивалась к сонному посапыванию собак, спавших у догоравшего камина. Рядом с ней глубоким сном спал Саймон, но Ариэль знала: сделай она хотя бы малейшее движение, чтобы встать с постели, он сразу же проснется. Саймон спал очень чутко, совсем как кошка. И еще он был очень осторожен — даже проснувшись, продолжал бы притворяться спящим, пока она не приблизится к двери. Тогда он спросил бы, куда она направляется. Саймон по-прежнему закрывал дверь на ключ, когда они оставались вдвоем в се комнате, хотя и оставлял его теперь в замке.
Ариэль раздражало это ограничение ее свободы. Она привыкла к тому, что ночами ей часто приходится чем-то заниматься. Порой в ее заботе нуждались лошади или надо было посетить заболевшую женщину в одной из окрестных деревушек. Ее братья никогда не обращали внимания на то, чем занимается сестра, пока это не мешало их собственным планам.
Этой ночью ярко светила луна, спать не хотелось, даже наоборот — Ариэль хотелось ощутить себя свободной и ни перед кем не отчитываться в своих поступках.
В тайном ящичке ее комода лежала тысяча гиней. Первая гарантия ее полной свободы. Эдгар принес эти деньги в конюшню на виду у ее братьев и мужа, спрятав их в только что починенное седло, которое предложил ей осмотреть. Было секундным делом взять банкноты и спрятать их в перчатке.
Сейчас, вспоминая об этом, Ариэль представляла себе стопку банкнот в тайнике и почти чувствовала их в руках. Да к тому же еще мистер Кэрстайр предложил вдвое большую сумму за жеребую кобылу. Сначала он хотел получить именно кобылу, но Ариэль была уверена в том, что с кобылой хлопот не будет, а из-за жеребенка разгорались страсти. Кобыла уже родила двух здоровых жеребят, а отцом нынешнего был лучший жеребец в ее конюшне. С тремя тысячами гиней она сможет завести свой собственный конный завод там, где захочет.
Но покупатель не готов был принять кобылу в течение шести недель. К концу этого срока, если планы Хоуксмура осуществятся, она и ее лошади уже будут стоять в новой конюшне в имении Хоуксмура.
Нет, этого не произойдет. Да, граф Саймон Хоуксмур оказался не тем человеком, каким она его себе представляла; ее устраивало его общество и более чем устраивала его постель, но это все же ничего не меняло. Она хотела стать независимой, иметь собственный конный завод и вывести чистокровных скаковых лошадей на зависть всему миру. Она хотела быть свободной женщиной, не зависящей от прихоти мужчины. Всю свою жизнь Ариэль приходилось страдать под пятой мужчин из рода Равенспиров, и она не собиралась менять гнет братьев на гнет мужа.
Скоро ей придется пуститься в путь, еще до того, как кобыла будет передана покупателю. Она не сможет заниматься своими делами, оставаясь под крышей замка Равенспир. Рэнальф уже что-то заподозрил, и, судя по тому, что ей рассказал Эдгар, исчезновение жеребенка только усилит его подозрения.
Ариэль намеревалась покинуть замок Равенспир вместе со своими лошадьми до того, как подойдет к концу месяц свадебных торжеств. Она направится в Голландию и именно там обоснуется со своим конным заводом. А если Саймон все-таки разыщет там жену, она предложит ему отступного: пусть он сохранит за собой ее приданое; она уже не будет в нем нуждаться.
Саймон лежал не шевелясь, глубоко и ровно дыша, настороженно прислушиваясь к малейшим движениям стройного тела рядом с собой. Он знал, что жена не спит и напряженно думает о чем-то — как и почти каждую ночь, когда она просыпалась, ненадолго вздремнув после любовного утомления. Ариэль спала очень мало, но, кажется, ничуть не уставала. Неиссякаемая энергия так и бурлила в ней, Казалось, она черпает эту энергию прямо из воздуха. Но о чем же она размышляла долгими ночными часами?
Неожиданно Ариэль, вздохнув, встала с кровати. Сквозь полуоткрытые веки Саймон следил, как она босиком подошла к окну. Собаки подняли было на минуту головы, но затем снова опустили их на вытянутые лапы.
— Скоро рассвет, — произнесла Ариэль.
— А ты так же часто просыпалась, когда спала одна? — спросил Саймон, садясь в постели, не слишком удивленный тем, что жена догадалась о его притворстве.
— Я ночная душа. И люблю бродить по ночам.
— Но ты и днем не спишь.
— Иногда я где-нибудь дремлю. Обычно под открытым небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Саймон признательно кивнул и почесал пальцем голову птицы.
— Ну что, хитрец?
Сокол едва ли не благодушно взглянул на него, и Саймон улыбнулся:
— Думаю, мы понравимся друг другу, Путник.
Сокольничий проводил господина до входа в конюшню, где того терпеливо дожидались псы. С того памятного дня, когда волкодавы угостились отравленным мясом, они редко убегали куда-нибудь одни.
Рэнальф как раз шел по конюшне из отделения для аргамаков, когда Саймон вышел из соколятника.
— Чудесные у вас соколы, Равенспир! — любезно произнес он.
Рэнальф остановился и подождал гостя. Взор его был угрюм то ли из-за поражения на соревнованиях по стрельбе из лука, то ли из-за загадочного исчезновения жеребенка.
— У меня есть на примете одна птичка для вас, шурин, — сказал Рэнальф, внимательно глядя на Хоуксмура.
Саймон, покачав головой, просто ответил:
— Если вы собираетесь предложить мне Дьявола, то я откажусь: боюсь не справиться с ним.
Губы Рэнальфа изогнулись в презрительной усмешке:
— Тогда я сам буду охотиться с ним.
— Уверен, что вы с ним отлично подойдете друг другу, Рэнальф. Ариэль уже приготовила мне Путника.
И Саймон свистнул собакам, улегшимся на землю в нескольких ярдах от них.
— Вижу, эти проклятые псы теперь переключились на вас, — пробурчал Рэнальф.
— Да им почти не из чего выбирать, — ответил Саймон с доверительной усмешкой, которая, как он чувствовал, еще больше злила его врага. — Я понял, что завоевать сердце Ариэль можно, только подружившись с ее животными.
Граф пошел немного быстрее, чтобы не отставать от Рэнальфа, широко шагавшего по двору.
— Взять, например, ее аргамаков. Весьма впечатляющее зрелище, вы не находите?
Рэнальф замедлил шаги.
— Она говорила вам что-нибудь про свои планы в отношении их?
— Только то, что это ее увлечение. Я распорядился построить в своем поместье новую конюшню для них. Она должна быть готова к нашему переезду.
Рэнальф, злобно прищурив глаза, бросил на графа пристальный взгляд. Потом небрежно бросил:
— Нам будет жалко расставаться с вами, шурин. Мы так чудесно проводим здесь время. А теперь, с вашего позволения, я должен вас оставить. Меня ждут неотложные дела в замке.
И ускорил шаг, оставив Саймона ковылять следом.
Глава 13
Ариэль, лежа в темноте без сна, прислушивалась к сонному посапыванию собак, спавших у догоравшего камина. Рядом с ней глубоким сном спал Саймон, но Ариэль знала: сделай она хотя бы малейшее движение, чтобы встать с постели, он сразу же проснется. Саймон спал очень чутко, совсем как кошка. И еще он был очень осторожен — даже проснувшись, продолжал бы притворяться спящим, пока она не приблизится к двери. Тогда он спросил бы, куда она направляется. Саймон по-прежнему закрывал дверь на ключ, когда они оставались вдвоем в се комнате, хотя и оставлял его теперь в замке.
Ариэль раздражало это ограничение ее свободы. Она привыкла к тому, что ночами ей часто приходится чем-то заниматься. Порой в ее заботе нуждались лошади или надо было посетить заболевшую женщину в одной из окрестных деревушек. Ее братья никогда не обращали внимания на то, чем занимается сестра, пока это не мешало их собственным планам.
Этой ночью ярко светила луна, спать не хотелось, даже наоборот — Ариэль хотелось ощутить себя свободной и ни перед кем не отчитываться в своих поступках.
В тайном ящичке ее комода лежала тысяча гиней. Первая гарантия ее полной свободы. Эдгар принес эти деньги в конюшню на виду у ее братьев и мужа, спрятав их в только что починенное седло, которое предложил ей осмотреть. Было секундным делом взять банкноты и спрятать их в перчатке.
Сейчас, вспоминая об этом, Ариэль представляла себе стопку банкнот в тайнике и почти чувствовала их в руках. Да к тому же еще мистер Кэрстайр предложил вдвое большую сумму за жеребую кобылу. Сначала он хотел получить именно кобылу, но Ариэль была уверена в том, что с кобылой хлопот не будет, а из-за жеребенка разгорались страсти. Кобыла уже родила двух здоровых жеребят, а отцом нынешнего был лучший жеребец в ее конюшне. С тремя тысячами гиней она сможет завести свой собственный конный завод там, где захочет.
Но покупатель не готов был принять кобылу в течение шести недель. К концу этого срока, если планы Хоуксмура осуществятся, она и ее лошади уже будут стоять в новой конюшне в имении Хоуксмура.
Нет, этого не произойдет. Да, граф Саймон Хоуксмур оказался не тем человеком, каким она его себе представляла; ее устраивало его общество и более чем устраивала его постель, но это все же ничего не меняло. Она хотела стать независимой, иметь собственный конный завод и вывести чистокровных скаковых лошадей на зависть всему миру. Она хотела быть свободной женщиной, не зависящей от прихоти мужчины. Всю свою жизнь Ариэль приходилось страдать под пятой мужчин из рода Равенспиров, и она не собиралась менять гнет братьев на гнет мужа.
Скоро ей придется пуститься в путь, еще до того, как кобыла будет передана покупателю. Она не сможет заниматься своими делами, оставаясь под крышей замка Равенспир. Рэнальф уже что-то заподозрил, и, судя по тому, что ей рассказал Эдгар, исчезновение жеребенка только усилит его подозрения.
Ариэль намеревалась покинуть замок Равенспир вместе со своими лошадьми до того, как подойдет к концу месяц свадебных торжеств. Она направится в Голландию и именно там обоснуется со своим конным заводом. А если Саймон все-таки разыщет там жену, она предложит ему отступного: пусть он сохранит за собой ее приданое; она уже не будет в нем нуждаться.
Саймон лежал не шевелясь, глубоко и ровно дыша, настороженно прислушиваясь к малейшим движениям стройного тела рядом с собой. Он знал, что жена не спит и напряженно думает о чем-то — как и почти каждую ночь, когда она просыпалась, ненадолго вздремнув после любовного утомления. Ариэль спала очень мало, но, кажется, ничуть не уставала. Неиссякаемая энергия так и бурлила в ней, Казалось, она черпает эту энергию прямо из воздуха. Но о чем же она размышляла долгими ночными часами?
Неожиданно Ариэль, вздохнув, встала с кровати. Сквозь полуоткрытые веки Саймон следил, как она босиком подошла к окну. Собаки подняли было на минуту головы, но затем снова опустили их на вытянутые лапы.
— Скоро рассвет, — произнесла Ариэль.
— А ты так же часто просыпалась, когда спала одна? — спросил Саймон, садясь в постели, не слишком удивленный тем, что жена догадалась о его притворстве.
— Я ночная душа. И люблю бродить по ночам.
— Но ты и днем не спишь.
— Иногда я где-нибудь дремлю. Обычно под открытым небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102