Мы будем ужинать? Что до меня, то я проголодалась.
Ужин протекал в весьма приятной атмосфере. Ариэль вошла в роль заботливой хозяйки, а Елена явно наслаждалась комфортом, с содроганием вспоминая убогую обстановку постоялого двора. Саймон все более и более убеждался в том, что она со всей пристальностью присматривается к Ариэль. Елена знала о прошлом Ариэль практически все, что можно было знать, и пользовалась безграничным доверием Саймона — она знала его отношение к этому браку и к его невесте. Он надеялся, что ее оценки будут полезны для него.
Но что думает о Елене Ариэль? Какое впечатление складывается у нее о старинной и самой близкой подруге своего мужа? Захочет ли она узнать все об их взаимоотношениях? Саймон поймал себя на том, что мечтает об одном: пусть Ариэль это будет настолько небезразлично, что она задаст ему такой вопрос.
Ариэль предоставила Саймону показать Елене ее спальню и, любезно пожелав гостье спокойной ночи, удалилась в свою собственную комнату. На несколько секунд она задержалась у приоткрытой двери, ругая себя, что не в силах пересилить искушение. С болью в душе она слушала, как Саймон хмуро говорил Елене и ее служанке, чтобы на ночь они заложили дверь доской и не открывали ее до утра. Он не сказал им, для чего это нужно, а Елена предпочла не спрашивать о причине таких предосторожностей.
Ариэль закрыла за собой дверь и направилась к камину, рассеянно расстегивая пуговицы костюма для верховой езды. Она не хотела больше подслушивать. Пусть Саймон и Елена вдоволь наговорятся. Тем более что в комнате была еще служанка.
В расстройстве она закусила губу. Стоит ли ей так задумываться над этим? Ревность была совершенно незнакомым Ариэль чувством, и она абсолютно не представляла, что ей теперь делать… особенно если оно так не к месту и не ко времени.
Ариэль раздумывала над всем этим, грея у огня руки, когда Саймон вернулся. Он спокойно закрыл за собой дверь, прислонил трость к стене и опустился в кресло с тихим вздохом облегчения.
— Елена — твоя любовница? — вырвалось у нее против воли.
— Нет, — ответил Саймон, откидываясь в кресле и привычным жестом забрасывая руки за голову. — Теперь уже нет.
— Ох!..
Ариэль не ожидала подобного ответа и решила выяснить все до конца. Она повернулась, чтобы посмотреть мужу в лицо. Взор его был спокоен, как всегда при обсуждении важного вопроса, но глаза слегка улыбались.
— И когда она перестала быть ею? Когда ты решил обзавестись женой?
— Ага.
Его речь, похоже, стала этим вечером чересчур лаконичной.
— И сколько, же вы были любовниками?
Еще не договорив до конца, Ариэль поймала себя на мысли, что задает ему точно такие же вопросы, что и он ей про ее взаимоотношения с Оливером. И если ее вопросы рождены таким глупым, но непреодолимым чувством, как ревность, то и его тогдашние вопросы, возможно, были рождены не только презрением, но и ревностью.
Саймон, зевнув, лениво потянулся.
— Мы стали ими в неприлично молодом возрасте. Мне было тогда лет пятнадцать. Мы были развиты не по годам.
— Но… но… тогда… — быстро прикинула в уме Ариэль. — Девятнадцать лет!
— Да, вроде бы так. Разумеется, не все время. Когда я отправлялся на войну, мы не виделись годами. — Он уже не скрывал улыбки. — Что еще ты хотела бы знать?
— Почему вы не поженились? Ваши родители были против?
— Нет, думаю, они бы приветствовали наш брак, но мы были молодыми и глупыми. Мы думали, что с этим можно еще повременить… или по крайней мере, — поправился он, — я думал так. Я хотел проявить себя на поле брани. И не хотел оставлять дома жену. Еще я, в своем тупом эгоизме, думал, что Елена может подождать, пока я созрею для семейной жизни.
— А она не хотела ждать?
— Ей не позволили сделать это.
— Ясно.
Ариэль снова повернулась к огню, глядя на танцующие язычки пламени. Если бы Саймон женился на Елене, было бы ее собственное будущее хоть сколько-нибудь отличным от того, которое ей предстояло? Скорее всего нет. Ведь эти несколько последних недель — не более чем краткая помеха в ее планах.
Из-за ее спины снова раздался голос Саймона, и теперь он звучат напряженно и требовательно:
— Иди сюда, Ариэль.
Вытянув руки, он обнял жену за талию и притянул к себе на колени.
С минуту она робко сидела, держась настороженно и скованно. Он провел ладонью по спине Ариэль, лаская се пальцами. Она попыталась противостоять растущему в ней от этой ласки восторгу, близости его сильного тела, запаху его кожи, твердости его вздымающейся плоти. Потом сказана себе, что не должна сопротивляться наслаждению. В этом не было никакого смысла, раз уж они сейчас наедине. Но, припав к нему в истоме после любви, Ариэль знала, что играет с огнем. За каждую секунду восторгов ей придется потом заплатить вечными муками одиночества.
Когда Ариэль на следующее утро направлялась в конюшню, туман был так плотен, что, вытянув руку, она не могла рассмотреть своих пальцев. Кухарки и поварята двигались как сонные — туман въелся в суставы даже самым молодым и поворотливым. Ревматизм и малярия были постоянными хворями обитателей этих мест, поэтому настойка опия, притупляющая боль и заволакивающая сознание, была самым популярным лекарством у жителей окрестных деревушек.
Выходя из теплой кухни, Ариэль поплотнее завернулась в плащ и зашагала через огород к конюшне. Она могла бы испробовать на Саймоне горячий компресс из листьев мальвы, если бы ей удалось убедить его провести день около огня камина в зеленой гостиной. Но он мог также захотеть провести этот день в компании Елены и своих друзей. А если бы ей удалось занять мужа и отвлечь его внимание от собственных занятий, то была бы решена серьезная проблема.
Эдгар уже ждал свою хозяйку, дыхание его вырывалось паром изо рта в тесной каморке, которую не могли согреть даже пылающие в жаровне угли.
— Сегодня будет хорошая ночь для нашей затеи, — сразу перешел он к делу.
— Да, отличная, — ответила Ариэль, стуча зубами, несмотря на овевающее ее теплое дыхание собак, стоявших передними лапами у нее на плечах и восторженно лизавших ей лицо. — Абсолютно безлунная. Я вчера получила весточку от Дерека. Он сообщает, что готов принять сегодня после полуночи всех лошадей. Лодочники готовы?
— Ага. Готовы и будут держать язык за зубами, как и всегда. Забавно наблюдать, как немеет человек, зажав в зубах золотую гинею, — ответил ей с саркастической улыбкой Эдгар, выплевывая изжеванную соломинку и выдергивая свежую из охапки, на которой он сидел.
— Надо будет обмотать им тряпками копыта. Мы не можем рисковать тем, что их услышат, даже в таком тумане, — заметила Ариэль, выходя из каморки Эдгара к денникам.
Аргамаки тихонько заржали, ударяя в пол копытами. Все кони были укрыты от холода попонами, и в торцах низкого помещения горели жаровни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Ужин протекал в весьма приятной атмосфере. Ариэль вошла в роль заботливой хозяйки, а Елена явно наслаждалась комфортом, с содроганием вспоминая убогую обстановку постоялого двора. Саймон все более и более убеждался в том, что она со всей пристальностью присматривается к Ариэль. Елена знала о прошлом Ариэль практически все, что можно было знать, и пользовалась безграничным доверием Саймона — она знала его отношение к этому браку и к его невесте. Он надеялся, что ее оценки будут полезны для него.
Но что думает о Елене Ариэль? Какое впечатление складывается у нее о старинной и самой близкой подруге своего мужа? Захочет ли она узнать все об их взаимоотношениях? Саймон поймал себя на том, что мечтает об одном: пусть Ариэль это будет настолько небезразлично, что она задаст ему такой вопрос.
Ариэль предоставила Саймону показать Елене ее спальню и, любезно пожелав гостье спокойной ночи, удалилась в свою собственную комнату. На несколько секунд она задержалась у приоткрытой двери, ругая себя, что не в силах пересилить искушение. С болью в душе она слушала, как Саймон хмуро говорил Елене и ее служанке, чтобы на ночь они заложили дверь доской и не открывали ее до утра. Он не сказал им, для чего это нужно, а Елена предпочла не спрашивать о причине таких предосторожностей.
Ариэль закрыла за собой дверь и направилась к камину, рассеянно расстегивая пуговицы костюма для верховой езды. Она не хотела больше подслушивать. Пусть Саймон и Елена вдоволь наговорятся. Тем более что в комнате была еще служанка.
В расстройстве она закусила губу. Стоит ли ей так задумываться над этим? Ревность была совершенно незнакомым Ариэль чувством, и она абсолютно не представляла, что ей теперь делать… особенно если оно так не к месту и не ко времени.
Ариэль раздумывала над всем этим, грея у огня руки, когда Саймон вернулся. Он спокойно закрыл за собой дверь, прислонил трость к стене и опустился в кресло с тихим вздохом облегчения.
— Елена — твоя любовница? — вырвалось у нее против воли.
— Нет, — ответил Саймон, откидываясь в кресле и привычным жестом забрасывая руки за голову. — Теперь уже нет.
— Ох!..
Ариэль не ожидала подобного ответа и решила выяснить все до конца. Она повернулась, чтобы посмотреть мужу в лицо. Взор его был спокоен, как всегда при обсуждении важного вопроса, но глаза слегка улыбались.
— И когда она перестала быть ею? Когда ты решил обзавестись женой?
— Ага.
Его речь, похоже, стала этим вечером чересчур лаконичной.
— И сколько, же вы были любовниками?
Еще не договорив до конца, Ариэль поймала себя на мысли, что задает ему точно такие же вопросы, что и он ей про ее взаимоотношения с Оливером. И если ее вопросы рождены таким глупым, но непреодолимым чувством, как ревность, то и его тогдашние вопросы, возможно, были рождены не только презрением, но и ревностью.
Саймон, зевнув, лениво потянулся.
— Мы стали ими в неприлично молодом возрасте. Мне было тогда лет пятнадцать. Мы были развиты не по годам.
— Но… но… тогда… — быстро прикинула в уме Ариэль. — Девятнадцать лет!
— Да, вроде бы так. Разумеется, не все время. Когда я отправлялся на войну, мы не виделись годами. — Он уже не скрывал улыбки. — Что еще ты хотела бы знать?
— Почему вы не поженились? Ваши родители были против?
— Нет, думаю, они бы приветствовали наш брак, но мы были молодыми и глупыми. Мы думали, что с этим можно еще повременить… или по крайней мере, — поправился он, — я думал так. Я хотел проявить себя на поле брани. И не хотел оставлять дома жену. Еще я, в своем тупом эгоизме, думал, что Елена может подождать, пока я созрею для семейной жизни.
— А она не хотела ждать?
— Ей не позволили сделать это.
— Ясно.
Ариэль снова повернулась к огню, глядя на танцующие язычки пламени. Если бы Саймон женился на Елене, было бы ее собственное будущее хоть сколько-нибудь отличным от того, которое ей предстояло? Скорее всего нет. Ведь эти несколько последних недель — не более чем краткая помеха в ее планах.
Из-за ее спины снова раздался голос Саймона, и теперь он звучат напряженно и требовательно:
— Иди сюда, Ариэль.
Вытянув руки, он обнял жену за талию и притянул к себе на колени.
С минуту она робко сидела, держась настороженно и скованно. Он провел ладонью по спине Ариэль, лаская се пальцами. Она попыталась противостоять растущему в ней от этой ласки восторгу, близости его сильного тела, запаху его кожи, твердости его вздымающейся плоти. Потом сказана себе, что не должна сопротивляться наслаждению. В этом не было никакого смысла, раз уж они сейчас наедине. Но, припав к нему в истоме после любви, Ариэль знала, что играет с огнем. За каждую секунду восторгов ей придется потом заплатить вечными муками одиночества.
Когда Ариэль на следующее утро направлялась в конюшню, туман был так плотен, что, вытянув руку, она не могла рассмотреть своих пальцев. Кухарки и поварята двигались как сонные — туман въелся в суставы даже самым молодым и поворотливым. Ревматизм и малярия были постоянными хворями обитателей этих мест, поэтому настойка опия, притупляющая боль и заволакивающая сознание, была самым популярным лекарством у жителей окрестных деревушек.
Выходя из теплой кухни, Ариэль поплотнее завернулась в плащ и зашагала через огород к конюшне. Она могла бы испробовать на Саймоне горячий компресс из листьев мальвы, если бы ей удалось убедить его провести день около огня камина в зеленой гостиной. Но он мог также захотеть провести этот день в компании Елены и своих друзей. А если бы ей удалось занять мужа и отвлечь его внимание от собственных занятий, то была бы решена серьезная проблема.
Эдгар уже ждал свою хозяйку, дыхание его вырывалось паром изо рта в тесной каморке, которую не могли согреть даже пылающие в жаровне угли.
— Сегодня будет хорошая ночь для нашей затеи, — сразу перешел он к делу.
— Да, отличная, — ответила Ариэль, стуча зубами, несмотря на овевающее ее теплое дыхание собак, стоявших передними лапами у нее на плечах и восторженно лизавших ей лицо. — Абсолютно безлунная. Я вчера получила весточку от Дерека. Он сообщает, что готов принять сегодня после полуночи всех лошадей. Лодочники готовы?
— Ага. Готовы и будут держать язык за зубами, как и всегда. Забавно наблюдать, как немеет человек, зажав в зубах золотую гинею, — ответил ей с саркастической улыбкой Эдгар, выплевывая изжеванную соломинку и выдергивая свежую из охапки, на которой он сидел.
— Надо будет обмотать им тряпками копыта. Мы не можем рисковать тем, что их услышат, даже в таком тумане, — заметила Ариэль, выходя из каморки Эдгара к денникам.
Аргамаки тихонько заржали, ударяя в пол копытами. Все кони были укрыты от холода попонами, и в торцах низкого помещения горели жаровни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102