– Не хочешь поговорить о них?
Рейн не делился своими воспоминаниями и в поисках сведений об отце неохотно расспрашивал тех, кто хотел навсегда забыть об ужасах войны. Но этому солдату, похоже, необходим слушатель.
– Вам правда интересно? Если только это вас не расстроит, сэр. Я повидал много войн и не хотел бы снова оказаться в гуще сражения.
Да, подумал Рейн, вспомнив ужасные рудники, тюрьму султана, бои с работорговцами. Он получил свою долю битв за правое дело и с него хватит. Ничто в мире не стоит потерянной в бойне руки и потоков крови, заливающих палубы. Это он решил уже давно.
– Начните, пожалуйста, сначала, сержант…
– Эдвард Таунсенд, – подсказал толстяк, пожав ему руку. – Но все зовут меня Расти.
Он сдвинул на затылок белый парик, открыв рыжие волосы. Рейн улыбнулся, подозвал служанку и заказал обед на двоих.
Было уже раннее утро, когда он помогал Таунсенду взбираться по лестнице; из-за тяжести сержанта и его невменяемого состояния оба чуть не свалились вниз.
– Вы уверены, что не хотите вернуться в казармы, сэр? – спросил Рейн, толкнув дверь комнаты, которую он снял доблестному солдату.
– Перестань называть меня «сэром». – Расти ткнул его локтем в бок. – Ты крепкий парень, черт возьми.
– Точно.
– И странный.
Капитан свалил огромное тело сержанта на кровать и повернулся к женщине, прислуживающей им всю ночь.
– Я хочу, чтобы ему предоставили все необходимое. Хороший завтрак… – Рейн прыгнул вперед, подхватив готового упасть с кровати толстяка. Потом стащил с него сапоги и аккуратно поставил рядом с кроватью. – Скажешь, что два дня комната в его распоряжении. За нее уплачено.
– Я не глухая, Рейн, – кивнула служанка.
– Нет, только рассеянная. Улыбнувшись, Расти приоткрыл глаза.
– Я тебя перепил, да?
– Еще как. – Рейн повернулся к служанке: – Передашь ему… – Капитан посмотрел на женщину, чтобы убедиться, что она его слушает. – Дословно… – Та снова кивнула, и глаза ее округлились при виде кучки монет, которую он вложил в ее огрубевшую ладонь. – Если сержанту понадоблюсь я или моя помощь, ему стоит только сказать.
Женщина повторила его слова, и Рейн удовлетворенно поцеловал ее в щеку, шепнув:
– Когда он будет в состоянии спуститься вниз, ему доставит удовольствие видеть перед собой за завтраком хорошенькое личико.
Служанка вспыхнула как молоденькая девушка.
Сержант был холостым, поскольку не хотел обрекать женщину на тяжкую кочевую жизнь. Но теперь его служба подходила к концу, и он решил нарушить свой зарок. Рейн вдруг понял, что они с сержантом похожи, и это заставило его почувствовать себя еще более одиноким, но все же он с симпатией относился к обету Расти.
Капитан быстро спустился к Нараке, который был привязан к столбу, вскочил в седло и помчался в ночь, чтобы бешеная скачка сожгла алкоголь в крови и прояснила голову.
У него еще будет время обдумать рассказы сержанта и то, как они связаны с его прошлым, но теперь он хотел лишь свободы, избавления от воспоминаний. Придержав коня, Рейн медленно поехал вдоль мокрых пустынных улиц к пристани.
Его внимание привлек шум драки. Он прислушался, вытащил пистолет и направил жеребца в сторону переулка, откуда вдруг выбежал какой-то человек, державшийся за бок. Увидев Рейна, он издал пронзительный крик, словно обнаружил перед собой Люцифера, который явился за его бессмертной душой. Нарака попятился, встал на дыбы, и пока Рейн осаживал коня, незнакомец растворился в темноте.
– Выходи! – приказал капитан, направляясь в переулок.
– Господь уже избавил меня от одного парня. Я не дурак, чтобы связываться с такими, как ты.
– Я не обижу тебя, парень. Выходи, не бойся. Здесь светло.
– И я должен верить тебе?
Рейн остановился под уличным фонарем.
– Я могу сам найти тебя.
Прошло довольно много времени, прежде чем из тени появилась неясная фигура, захрустел под ногами щебень, и на свет медленно вышел мальчик лет четырнадцати.
– Тебе нужно домой, сынок?
Тот застыл сгорбившись, затем покачал головой и незаметно двинулся к свободному проходу. Нарака ткнул носом ему в плечо, оттеснив назад. Мальчик что-то пробормотал и, не испугавшись громадного жеребца, оттолкнул его морду, но конь ухватил шапку, потянул к себе, и длинные темные волосы рассыпались по плечам мальчика.
– Проклятое животное! – Девушка тянула шапку к себе, однако жеребец, приняв это за игру, поднял шапку вверх.
В этот момент Рейн уловил запах лимона, наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо, и растерянно выдавил:
– Пожалуйста, скажи, что это не ты.
– Пожалуйста. Это не я. Черт возьми, заставьте его отдать мою шапку, и будем считать дело улаженным.
– Посмотри на меня, женщина.
Микаэла подняла голову, небрежно отбросив спутанную массу волос за спину. Наигранный жест защиты против его ясных глаз и странных ощущений у нее внутри. Как ему удается одним взглядом привести ее в такое состояние? И почему он так красив? Не мог хоть за последние дни немного подурнеть? Но все же она была ужасно рада, что Рейн выжил. Только у нее опять нет времени, ей снова надо бежать. Словно прочитав ее мысли, капитан двинул жеребца вперед, и громадное черное животное прижало девушку к стене.
– Если вы жаждали моего общества, Рейн, то могли бы прислать приглашение.
Он смотрел на нее с высоты, и на лице его было написано: «Ага, попалась». За сегодняшний вечер она уже имела дело с тремя такими же, как он, и один только что убежал, зажимая дырку в боку, но выражение лица капитана рассердило ее больше всего, хотя она не знала почему. Неужели он потащит ее к судье или собственноручно пристрелит? Может, обвинит в покушении на убийство и воровстве? Что он намерен делать?
– Уже очень поздно, Микаэла.
Господи, если бы ей удалось… Она чуть-чуть двинулась влево. Жеребец перекрыл ей путь. Тогда она шагнула вправо. Нарака переступил с ноги на ногу, сильнее прижимая ее к стене, и Микаэла уперлась одной рукой в бедро Рейна, а другой в коня.
– Хватит. Вы меня раздавите.
Его тело мгновенно отреагировало на прикосновение девушки. Проклятие. Он не хотел, чтобы она вызывала у него такую реакцию. Ни теперь, ни когда бы то ни было.
– Ответь мне.
– Я не могу дышать, любопытный болван.
Рейн чуть подал коня назад, но ее рука осталась на его бедре. Микаэла смотрела на него, завороженная ледяным взглядом, и на мгновение все звуки вокруг стали далекими и чужими: топот пьяниц, ковыляющих домой, скрежет какой-то железки, которую волокли по дамбе, голоса матросов, отдыхающих на пришвартованных неподалеку судах.
Она сжала пальцы, сразу ощутив гладкую ткань, обтягивающую ногу, и железные мускулы. Микаэла отдернула руку, вытерла ладонь о куртку, показывая, что это ей не нравится.
– Ради всего святого, что ты делаешь на улице в такой час?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92