Вода была ледяной, и она быстро ополоснулась, молясь о том, чтобы их юный хозяин не вздумал в это время выйти во двор. Затем она вернулась, укуталась в мантилью, достала рисовальные принадлежности и направилась к месту их ночлега.
Дэниел уже спал, и это ее не слишком удивило. У них был изнурительный день, а ему еще пришлось сражаться с мистером Уолласом. Расположившись у Дэниела в ногах, Хелена повесила лампу, вытянула ноги и начала рисовать.
Одеяло закрывало его бедра и то, что находилось между ними, но его грудь и руки, закинутые назад, служили прекрасной натурой. Сначала она набросала контуры его тела, мускулистые грудь и плечи. К деталям она вернется позже, а сейчас надо нарисовать лицо.
Лицо Дэниела было настоящим подарком для художника. Оно не было классически красивым, но каждая его черточка говорила о том, что у его владельца сильный характер и непростая судьба.
Хелена отложила карандаш. Наверное, глупо тянуть с ответом. Даже если он когда-нибудь решит наведаться к одной из старых знакомых, разве это будет так уж важно? Комок подступил к ее горлу. Еще как важно! Это разобьет ей сердце, а ведь она провела годы, стараясь уберечь себя от подобных потрясений.
Дэниел обещал, что никогда ей не изменит, и ей хотелось в это верить. Но в более привычной обстановке она будет точно знать, что Дэниел хочет на ней жениться не под влиянием минуты. Как только они спасут Джульет, они смогут проводить много времени вместе, и тогда ей будет проще ответить на его предложение.
Джульет. Хелена застонала. Она совсем забыла о Джульет. Сегодня ночью время остановилось, она чувствовала себя такой счастливой в объятиях Дэниела. Но утром все вернется на свои места. Им вновь придется иметь дело с Краучем и его дружками.
Бедный Дэнни, сколько же ему пришлось вынести! Интересно, знал ли он своих родителей до того, как их повесили? А потом его воспитателем стал такой человек, как этот Крауч. В голове Хелены роились вопросы, которые она хотела ему задать, тысячи вещей ей нужно было узнать, до того как она вверит ему свое будущее и жизнь. А пока ей так уютно сидеть рядом с ним, отгородившись от всего мира…
Хелена вновь принялась за рисование. Она уже набросала верхнюю часть тела Дэниела, оставалось только навести тени и прорисовать детали, но вдруг она заметила, что он проснулся и смотрит на нее.
– Ой! – воскликнула Хелена, смутившись. – Я совсем не собиралась тебя будить.
Дэниел хотел, было убрать руки из-под головы, но она запротестовала:
– Нет-нет, не делай этого! Не двигайся!
– Почему? Что ты там рисуешь?
– Тебя спящего. – Увидев его усмешку, она добавила: – Хотя теперь, когда ты проснулся, мне придется рисовать тебя, довольного собой.
Дэниел положил руку на ее голень и медленно провел ею до колена.
– А я и, правда, доволен.
– Неужели? – Она поспешила закончить рисунок раньше, чем он успеет переменить позу.
– Отчего же мне не быть довольным? Я просыпаюсь и вижу, что меня рисует прекрасная полуобнаженная женщина.
Он откинул мантилью и принялся разглядывать ее тело. Хелена внезапно поняла, что на ней надета только прозрачная сорочка, а лампа весьма откровенно освещает ее грудь.
Ей захотелось отразить в рисунке его жадный взгляд, говорящий: «Я хочу тебя». Он всегда вызывал в ней ответное желание.
– Я думала, ты хочешь спать.
– И не ошиблась. А вот ты, похоже, не слишком.
– Я не смогла уснуть.
– Могу я надеяться, что вместо этого ты решила обдумать мое предложение?
– Да. – Она потупила глаза. – И… некоторые другие вещи.
Дэниел повернулся так, что его лицо оказалось полностью в тени.
– Какие, например?
– Ты говорил, что Крауч отвел тебя к твоей первой женщине в четырнадцать лет. Ты начал у него жить, когда тебе было девять, ведь так?
– Да. – В его тоне послышалась настороженность.
– А сколько тебе было лет, когда ты попал в работный Дом?
– Зачем тебе это?
– Я хочу знать о тебе все. Разве это так уж удивительно?
– Нет. – Он вздохнул. – Думаю, мне было лет шесть. Я не слишком хорошо помню первый день в работном доме, осталось в памяти только, что было очень холодно, и я хотел есть. Но после того как моих родителей повесили, я всегда был голоден. Кочевал от родственника к родственнику, и никто не желал меня брать. Они все боялись моей дурной крови.
– Ах, Дэниел! – Хелена отложила карандаш. – Это ужасно.
– Последний родственничек подбросил меня в приходской приют, а те определили в работный дом в Мэлдоне. Это в Эссексе.
– И ты жил там три года, пока Крауч тебя не нашел?
– Да, он покупал в Мэлдоне катер, и ему нужен был паренек, который переправит его обратно в Суссекс. Он пришел и забрал меня оттуда, даже заплатил за меня хорошие деньги. Я был довольно крупный для своего возраста и достаточно рослый для той работы, которую должен был выполнять. Мне надо было уметь быстро забираться на мачту, только и всего. А, кроме того, думаю, Краучу понравилась идея взять сына Дикого Дэнни в свою шайку.
– Владельцы работного дома знали, кем были твои родители?
– Да, – глухо отозвался он.
– Полагаю, они только обрадовались, что могут сбыть тебя с рук контрабандисту, – сказала Хелена, пытаясь представить, каково это – быть проданным, словно вещь. – И не посмотрели на то, что ты был всего лишь ребенком.
– На самом деле они оказали мне услугу. Крауч обращался со мной в десять раз лучше, чем в работном доме. До того как я встретил Гриффа, я думал, что Веселый Роджер – лучший человек на свете. Он отлично ко мне относился. Вот почему мне так трудно представить, что он мог похитить Джульет. Конечно, Крауч – мошенник, но я никогда не считал его злодеем. Такой поступок совсем не в его духе.
– Полагаю, в нем есть что-то хорошее, раз он взял к себе девятилетнего сироту и стал о нем заботиться. – Хелена вертела в руках карандаш. – А как насчет твоих родителей? Ты их помнишь?
На секунду боль исказила его суровые черты.
– Немного. Но одно я помню отчетливо. Мама всегда целовала меня в кончик носа перед тем, как уложить спать. «Вот мой храбрый мальчик, – говорила она. – Такой же храбрый, как его папаша». – Лицо Дэниела стало жестким. – Да, он был отчаянным человеком, мой отец. Втянул маму в свои грязные дела, довел ее до виселицы, ни секунды не думал о том, что может случиться с его сыном, – в этом было все его бесстрашие. Какой благородный характер, ты не находишь?
Дэниел говорил равнодушно, словно его боль была настолько сильной, что он боялся ей поддаться. Сердце Хелены заныло.
– Значит, твоя мама попала на виселицу из-за отца?
– Частично. Она была с ним в ту ночь, когда их схватили. А в том, что их схватили, виноват дядя. Брат мамы. Он выдал родителей солдатам. Я сам узнал об этом несколько лет назад, когда начал собирать информацию о своей семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Дэниел уже спал, и это ее не слишком удивило. У них был изнурительный день, а ему еще пришлось сражаться с мистером Уолласом. Расположившись у Дэниела в ногах, Хелена повесила лампу, вытянула ноги и начала рисовать.
Одеяло закрывало его бедра и то, что находилось между ними, но его грудь и руки, закинутые назад, служили прекрасной натурой. Сначала она набросала контуры его тела, мускулистые грудь и плечи. К деталям она вернется позже, а сейчас надо нарисовать лицо.
Лицо Дэниела было настоящим подарком для художника. Оно не было классически красивым, но каждая его черточка говорила о том, что у его владельца сильный характер и непростая судьба.
Хелена отложила карандаш. Наверное, глупо тянуть с ответом. Даже если он когда-нибудь решит наведаться к одной из старых знакомых, разве это будет так уж важно? Комок подступил к ее горлу. Еще как важно! Это разобьет ей сердце, а ведь она провела годы, стараясь уберечь себя от подобных потрясений.
Дэниел обещал, что никогда ей не изменит, и ей хотелось в это верить. Но в более привычной обстановке она будет точно знать, что Дэниел хочет на ней жениться не под влиянием минуты. Как только они спасут Джульет, они смогут проводить много времени вместе, и тогда ей будет проще ответить на его предложение.
Джульет. Хелена застонала. Она совсем забыла о Джульет. Сегодня ночью время остановилось, она чувствовала себя такой счастливой в объятиях Дэниела. Но утром все вернется на свои места. Им вновь придется иметь дело с Краучем и его дружками.
Бедный Дэнни, сколько же ему пришлось вынести! Интересно, знал ли он своих родителей до того, как их повесили? А потом его воспитателем стал такой человек, как этот Крауч. В голове Хелены роились вопросы, которые она хотела ему задать, тысячи вещей ей нужно было узнать, до того как она вверит ему свое будущее и жизнь. А пока ей так уютно сидеть рядом с ним, отгородившись от всего мира…
Хелена вновь принялась за рисование. Она уже набросала верхнюю часть тела Дэниела, оставалось только навести тени и прорисовать детали, но вдруг она заметила, что он проснулся и смотрит на нее.
– Ой! – воскликнула Хелена, смутившись. – Я совсем не собиралась тебя будить.
Дэниел хотел, было убрать руки из-под головы, но она запротестовала:
– Нет-нет, не делай этого! Не двигайся!
– Почему? Что ты там рисуешь?
– Тебя спящего. – Увидев его усмешку, она добавила: – Хотя теперь, когда ты проснулся, мне придется рисовать тебя, довольного собой.
Дэниел положил руку на ее голень и медленно провел ею до колена.
– А я и, правда, доволен.
– Неужели? – Она поспешила закончить рисунок раньше, чем он успеет переменить позу.
– Отчего же мне не быть довольным? Я просыпаюсь и вижу, что меня рисует прекрасная полуобнаженная женщина.
Он откинул мантилью и принялся разглядывать ее тело. Хелена внезапно поняла, что на ней надета только прозрачная сорочка, а лампа весьма откровенно освещает ее грудь.
Ей захотелось отразить в рисунке его жадный взгляд, говорящий: «Я хочу тебя». Он всегда вызывал в ней ответное желание.
– Я думала, ты хочешь спать.
– И не ошиблась. А вот ты, похоже, не слишком.
– Я не смогла уснуть.
– Могу я надеяться, что вместо этого ты решила обдумать мое предложение?
– Да. – Она потупила глаза. – И… некоторые другие вещи.
Дэниел повернулся так, что его лицо оказалось полностью в тени.
– Какие, например?
– Ты говорил, что Крауч отвел тебя к твоей первой женщине в четырнадцать лет. Ты начал у него жить, когда тебе было девять, ведь так?
– Да. – В его тоне послышалась настороженность.
– А сколько тебе было лет, когда ты попал в работный Дом?
– Зачем тебе это?
– Я хочу знать о тебе все. Разве это так уж удивительно?
– Нет. – Он вздохнул. – Думаю, мне было лет шесть. Я не слишком хорошо помню первый день в работном доме, осталось в памяти только, что было очень холодно, и я хотел есть. Но после того как моих родителей повесили, я всегда был голоден. Кочевал от родственника к родственнику, и никто не желал меня брать. Они все боялись моей дурной крови.
– Ах, Дэниел! – Хелена отложила карандаш. – Это ужасно.
– Последний родственничек подбросил меня в приходской приют, а те определили в работный дом в Мэлдоне. Это в Эссексе.
– И ты жил там три года, пока Крауч тебя не нашел?
– Да, он покупал в Мэлдоне катер, и ему нужен был паренек, который переправит его обратно в Суссекс. Он пришел и забрал меня оттуда, даже заплатил за меня хорошие деньги. Я был довольно крупный для своего возраста и достаточно рослый для той работы, которую должен был выполнять. Мне надо было уметь быстро забираться на мачту, только и всего. А, кроме того, думаю, Краучу понравилась идея взять сына Дикого Дэнни в свою шайку.
– Владельцы работного дома знали, кем были твои родители?
– Да, – глухо отозвался он.
– Полагаю, они только обрадовались, что могут сбыть тебя с рук контрабандисту, – сказала Хелена, пытаясь представить, каково это – быть проданным, словно вещь. – И не посмотрели на то, что ты был всего лишь ребенком.
– На самом деле они оказали мне услугу. Крауч обращался со мной в десять раз лучше, чем в работном доме. До того как я встретил Гриффа, я думал, что Веселый Роджер – лучший человек на свете. Он отлично ко мне относился. Вот почему мне так трудно представить, что он мог похитить Джульет. Конечно, Крауч – мошенник, но я никогда не считал его злодеем. Такой поступок совсем не в его духе.
– Полагаю, в нем есть что-то хорошее, раз он взял к себе девятилетнего сироту и стал о нем заботиться. – Хелена вертела в руках карандаш. – А как насчет твоих родителей? Ты их помнишь?
На секунду боль исказила его суровые черты.
– Немного. Но одно я помню отчетливо. Мама всегда целовала меня в кончик носа перед тем, как уложить спать. «Вот мой храбрый мальчик, – говорила она. – Такой же храбрый, как его папаша». – Лицо Дэниела стало жестким. – Да, он был отчаянным человеком, мой отец. Втянул маму в свои грязные дела, довел ее до виселицы, ни секунды не думал о том, что может случиться с его сыном, – в этом было все его бесстрашие. Какой благородный характер, ты не находишь?
Дэниел говорил равнодушно, словно его боль была настолько сильной, что он боялся ей поддаться. Сердце Хелены заныло.
– Значит, твоя мама попала на виселицу из-за отца?
– Частично. Она была с ним в ту ночь, когда их схватили. А в том, что их схватили, виноват дядя. Брат мамы. Он выдал родителей солдатам. Я сам узнал об этом несколько лет назад, когда начал собирать информацию о своей семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80