— За это я должен благодарить вас, — тоже оскалился Адыл-негодяй. И так они оба, оскаленные, словно волки, некоторое время смотрели друг на друга.
— Ах, Адылджан! — воскликнул опять законник.
— Ах, Шакирджан! — в тон ему ответил Аббасов.
Из их дальнейшего разговора я установил, что Адыл-баттал еще несколько лет назад в кругу своих приближенных сказал следующее: «Если я когда-нибудь ненароком окажусь в тюрьме и кто-то из вас поможет мне бежать или вызволит любым путем, — тот получит целый килограмм старинного бухарского золота». И вот когда такой момент наступил, Шакир-законник с немалым риском помог своему шефу бежать. И теперь, разумеется, ждал награды.
— Я уверен, Адылджан, что вы все еще помните свое обещание.
— Помню, — сказал, слегка кашлянув, Адыл-хитрец.
— Значит, мои старания не прошли даром.
— Да, я уверен, что не пройдут даром и ваши предстоящие старания.
Шакир сделал вид, что не расслышал.
— Тогда я хотел бы получить золотишко и бежать домой. Право, время уже позднее…
— Я не смогу отдать вам сейчас золото…
И хитрец пустился в длинные извинения перед своим «дорогим другом». Он сказал, что его сокровища хранились в трех местах. Одно, как уже известно, «накрыла» милиция. Два других клада зарыты далеко отсюда, в могилах его предков. Съездить туда он не смог: во-первых, совсем обессилен, а во-вторых, за ним усиленно охотятся. До сих пор кое-как перебивался на горсточку золотишка, которую некогда оставил Могильщику Суфи. Если аллах поможет, на этой неделе он обязательно раскопает хоть один из своих кладов. Но чтобы поехать за ним, непременно нужен паспорт на чужое имя.
— Паспорт я не смогу достать, — неожиданно твердо сказал законник.
— Без паспорта не будет золота, — отрезал Адыл-хитрец. Однако заметив, что настроение Шакира изменилось, поспешно вынул из кармана пять золотых монет, положил перед сообщником.
— За одну такую монету можно купить какой угодно паспорт. — Потом добавил, мягко так и приторно: — Вы же знаете, Шакирджан, я никогда не обманывал друзей.
Законник недолго колебался: взял золотые монеты, попробовал на зуб, проверяя, не поддельные ли, — удовлетворившись, спрятал их в карман. Сразу оживился, бледное лицо раскраснелось, и они вернулись к разговору о паспорте. Перебрали несколько вариантов и наконец порешили, что лучше всего справить паспорт на имя имама этой мечети, скончавшегося лет эдак десять-пятнадцать тому назад. Во-первых, лицом он очень походил на Адыла-негодяя. Во-вторых, не имел ни детей, ни жен, ни родственников. Его, конечно, все позабыли, и с этой стороны не грозят никакие неожиданности. В общем, пять золотых монет сделали беседу приятной, очень теплой и дружеской. Шакир-консультант стал мягким, добродушным и шутливым. Советы — полезные и бесполезные — так и сыпались из его уст.
— Я думаю, вам сейчас куда безопаснее находиться здесь, чем в другом городе. В Америке фальшивомонетчики работали в подвале комитета по борьбе с фальшивомонетчиками.
Адыл-хитрюга рассмеялся.
— Верно, Шакирджан, братец мой, — сказал он. — Мухобойка опасна для мухи, пока она летает, но сядь она на эту мухобойку, и та для нее уже не страшна. Ну, а я скоро переберусь на постоянное жительство в подвал полковника Атаджанова.
Они беззвучно засмеялись, тряся животами, вытирая выступившие на глазах слезы. В заключение договорились встретиться в следующий четверг здесь же, в два часа ночи.
Могильщик тенью выскользнул из-за дерева.
— Все в порядке, мой благодетель?
— Бог даст, все будет в порядке, — ответил Адыл-баттал, притянул к себе Могильщика и что-то зашептал ему на ухо. Суфи тоже отвечал ему шепотом, так что я ничего не мог услышать из их разговора. Потом Могильщик передал «благодетелю» узелок с едой, прикрыл дверь склепа и заколотил вход гвоздями, точно заживо похоронил своего кумира.

Искусство следователя
Когда я проснулся, было одиннадцать часов. Сказалась вчерашняя бессонная ночь. Салимджан-ака, конечно, давно на службе. Во дворе громко кудахтала курица. Она-то и разбудила меня. Я выглянул в окно: соседский мальчишка, тот, на которого не напасешься штанишек, целеустремленно гонялся за разгневанной несушкой.
— Бахрам, ты что делаешь? — поинтересовался я. Мальчик не ответил и, поскольку уже пленил курицу, схватил ее за крылья и направился ко мне.
— Хашим-ака, проверьте пальцем вот тут, нет ли яйца?
— Зачем тебе яйцо?
— Дома уже есть одно. Если будет два яйца, продам и куплю резинку для рогатки.
Я пообещал Бахраму принести резинку, с условием, если он отпустит курицу. Завтракать одному не хотелось, поэтому я купил за углом четыре пирожка с потрохами, которые студенты неблагозвучно прозвали «ухо-горло-нос», и, попутно уничтожая их, добрался до отделения. Я спешил доложить полковнику раздобытые мною вчера сведения, получить указания о дальнейших действиях.
Лиляхон, закинув ногу на ногу, листала журнал мод.
— Салимджан-ака у себя? — спросил я, поздоровавшись с ней.
— Уехал в Ташкент. С парторгом вместе, — ответила она куда-то в пространство.
— В Ташкент? Зачем?
— Там без вашего разрешения затеяли совещание.
— Жаль, мне нужно было посоветоваться с полковником.
— Он оставил вместо себя меня. — Наконец Лиляхон подняла голову, уткнула руки в бока, подделываясь под Салимджана-ака, спросила: — Так, товарищ Кузыев, слушаю вас?
— Сегодня состоится открытие Дома бракосочетаний, — ответил я, тотчас включаясь в игру. — От нас должны явиться двое, пройти обряд бракосочетания.
— Выходит, придется идти нам вдвоем?
— Нет, по условиям не положено, чтобы и жених и невеста оба были из милиции.
— Почему это не положено?
— Если у них родится мальчик, то будет отчаянным свистуном.
— А если девочка?
— Если девочка… то креме журнала мод ничего не будет читать.
Лиляхон громко засмеялась, звонко хлопнула ладошкой по голой коленке.
— Ах, Хашим-ака, вам бы конферансье работать…
Да, шутки шутками, но как же быть с Адылом-негодяем? А может, поговорить с Халиковым? Нет, не годится. Сгоряча он тотчас ринется его хватать. Раз повезло, сеть надо закидывать пошире. Ведь в ней пока только Адыл-хитрюга да Шакир-«законник»… А мало ли еще прячется по разным щелям их сообщников?! Они не должны избежать на сей раз правосудия. Так что получается, бегство Адыла-хитреца нам только на руку. Оно поможет нам очистить город от всей остальной нечисти. Как говорит Салимджан-ака, терпение в нашем деле — это половина победы.
Придя к этому выводу, я со спокойной совестью окунулся в повседневные дела, которых, кстати, накопилось предостаточно. Кроме того, беседы с Мама-азыком-ака, его рассуждения окончательно вытеснили из головы мысли об Адыле Аббасове.
Прав был полковник, когда говорил, что в нашем деле важнее иметь не быстрые ноги, а умную голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69