Еще как!
– Значит, тебе была нужна я? – спросила она. – Ты хотел жениться на мне не только из-за ребенка? И ты не жалеешь об этом?
Бентли приложил руку к ее уже чуть округлившемуся животу и осторожно погладил его ладонью.
– Видит Бог, Фредди, я сожалею почти обо всем в своей жизни, но не об этом и не о том, что мы с тобой вместе.
Об этом я не пожалею никогда. – На его лице неожиданно появилось какое-то странное выражение. – Дай-ка мне твою руку, – попросил он.
Еще не зная, что он затеял, она так и сделала. Бентли снял со своего мизинца тяжелый перстень. Тот самый перстень, который подмигивал ей в лунном свете в ту судьбоносную ночь в Чатем-Лодж. Перстень, который безжалостно оцарапал ей висок. Сейчас, в сгустившихся сумерках, Бентли держал его в пальцах.
– Фредерика д'Авийе, – прошептал он, – ты выйдешь за меня замуж?
– Уже вышла, – шутливо ответила Фредди. Бентли покачал головой.
– Нет, то был брак, ограниченный всякими «если» и «возможно», – произнес он. – Я люблю тебя. И на этот раз я хочу, чтобы мы были вместе в радости и горе. Навсегда. Без каких-либо оговорок насчет расторжения брака или оглядок на прошлое.
– Знаешь, Бентли, со всем этим я тысячу раз согласна, – прошептала она.
И Бентли надел ей на палец перстень поверх кольца, которое он дал ей в день их бракосочетания. Потом он привлек ее к себе и страстно поцеловал ее в губы – именно так, как она любила.
Когда он наконец оторвался от ее губ, а это произошло не сразу, потому что Бентли был из тех, кто любит делать дело не спеша и основательно, Фредерика откинула голову на его грудь и с некоторым удивлением проговорила:
– Бентли Ратледж, известно ли тебе, что ты самый милый, добрый, самый безупречный мужчина из всех, кого я когда-либо знала?
И в тот момент она поняла, что это чистая правда. Потому что, несмотря на все его игривые улыбочки, у него было золотое сердце. Он всегда был хорошим другом. Он стал великолепным любовником. И будет чудесным отцом. Короче, он был воплощением длинного перечня качеств, обладать которыми должен идеальный муж, о котором она всегда мечтала. У него были все эти качества, кроме, может быть, одного. Но без этого она могла, наверное, обойтись.
Она заглянула в глаза мужа и вспомнила о том ужасном дне, когда в Страт-Хаус приехала портниха. О том, как она плакала в объятиях Эви, потому что ее жизнь останется навсегда наполовину пустой. Она распрощалась с надеждой на романтическую любовь. Она хотела, чтобы рядом с ней был мужчина умный, основательный, заслуживающий ее глубокого уважения, который при этом был бы самым обычным человеком. Фредерика рассмеялась сквозь слезы, пожала плечами и обняла мужа. Нет, Бентли Ратледжа нельзя было назвать заурядным человеком. Но нельзя же требовать, чтобы все было идеально. В конце концов и на солнце бывают пятна.
Эпилог
Старая история
– Возлюбленные чада мои, вы принесли сюда этих детей, чтобы совершить обряд крещения и чтобы Господь наш Иисус Христос соблаговолил принять их и очистить от греха. – Мерцающий изумрудно-зеленый луч падал на молитвенник в руках преподобного мистера Прадома, торжественно совершавшего священный обряд крещения.
Он жестом предложил крестным родителям подойти ближе. Лорд Трейхорн и лорд Раннок в сопровождении своих жен вышли вперед. Мистер Прадом откашлялся.
– Верите ли вы во все догматы английского вероисповедания, содержащиеся в апостольском символе веры, – нараспев вопросил он, – и будете ли пытаться воспитывать этих детей в соответствии с ними?
Кэтрин, стоявшая рядом с Кэмом, осторожно толкнула его локтем, но, разумеется, она волновалась напрасно.
– Я верю в них, – ответил Кэм, даже не заглянув в свой молитвенник. – И с Божьей помощью я попытаюсь это делать.
Преподобный мистер Прадом, который отлично знал, с какой стороны его хлеб намазан маслом, снисходительно улыбнулся его светлости.
– И будете ли вы стараться воспитывать их в страхе Божьем, учить подчиняться воле Божьей и соблюдать Его заповеди?
– Я буду это делать с Божьей помощью.
Церемония продолжалась, и мистер Прадом взял на руки ребенка.
– Назовите имя этого ребенка, – сказал он, обращаясь к крестным родителям.
– Лусиана Мария Тереза дос Сантос Ратледж, – проговорил Кэм, без запинки произнеся все иностранные имена, как свое собственное. Мистер Прадом эхом повторил имена следом за ним и погрузил руку в купель. Лусиана загукала от удовольствия и потащила в рот кончик своего кружевного воротничка.
Священник отдал одного и взял другого младенца, потом снова предложил назвать имя ребенка.
– Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж, – бойко произнес Кэм.
Черт возьми, подумал Бентли, безупречен, как всегда.
По правде говоря, никто из крестных родителей не сбился и не пропустил ни слога. Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж вел себя спокойно, пока холодная вода не потекла по его лысой головке. Он испуганно взглянул на преподобного мистера Прадома косящими глазами и громко рыгнул.
– Господи, помоги нам всем, – прошептала стоявшая рядом с мужем Фредди, заметив, как новый священник стирает что-то со своего безупречно белого стихаря. – Уж будьте уверены, он настоящий Ратледж.
Когда церемония закончилась, толпа хлынула на церковный двор, кутаясь от пронизывающего зимнего холода в плащи и пальто. Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, Бентли пошарил по карманам и извлек десятифунтовую купюру.
– Держи, – сказал он, засовывая ее в ладонь Гаса Уэйдена. – Да не трать ее всю на свою рыженькую танцовщицу из кордебалета.
– Проиграл? – пророкотал за их спиной голос, в котором можно было уловить некоторое злорадство.
Оглянувшись, Бентли увидел возвышавшуюся в дверном проеме внушительную фигуру Раннока. Гас, ничуть не смутившись, усмехнулся.
– Ратледж держал пари на десятку, что крестные родители не смогут произнести все эти имена, не исказив хотя бы одно, – объяснил он, засовывая десятифунтовую купюру в карман пальто.
– Бентли! – Фредерика как следует ткнула мужа локтем в бок. – Ты опять за свое?
Он поморщился и бросил на нее печальный взгляд.
– А имеешь ли ты, Фредди, представление о том, сколько стоит прокормить и одеть сразу двоих детей? – спросил он. – А потом расходы на образование. Выход в свет. Большое путешествие. Брачный контракт. Помяни мое слово, прежде чем все это закончится, одному из нас придется плясать на ярмарках, а другому шарить по карманам в Ковент-Гардене.
– Упаси меня Бог! – простонал Раннок и, схватившись за грудь, спустился по лестнице. Гас, оценив ситуацию, поспешил взять крошку Лусиану у державшей ее на руках Эви.
Бентли, игнорируя все приличия, обнял жену за талию, и они вместе спустились по ступеням.
– Если ты доведешь Эллиота до сердечного приступа, Эви мне этого никогда не простит, – предупредила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Значит, тебе была нужна я? – спросила она. – Ты хотел жениться на мне не только из-за ребенка? И ты не жалеешь об этом?
Бентли приложил руку к ее уже чуть округлившемуся животу и осторожно погладил его ладонью.
– Видит Бог, Фредди, я сожалею почти обо всем в своей жизни, но не об этом и не о том, что мы с тобой вместе.
Об этом я не пожалею никогда. – На его лице неожиданно появилось какое-то странное выражение. – Дай-ка мне твою руку, – попросил он.
Еще не зная, что он затеял, она так и сделала. Бентли снял со своего мизинца тяжелый перстень. Тот самый перстень, который подмигивал ей в лунном свете в ту судьбоносную ночь в Чатем-Лодж. Перстень, который безжалостно оцарапал ей висок. Сейчас, в сгустившихся сумерках, Бентли держал его в пальцах.
– Фредерика д'Авийе, – прошептал он, – ты выйдешь за меня замуж?
– Уже вышла, – шутливо ответила Фредди. Бентли покачал головой.
– Нет, то был брак, ограниченный всякими «если» и «возможно», – произнес он. – Я люблю тебя. И на этот раз я хочу, чтобы мы были вместе в радости и горе. Навсегда. Без каких-либо оговорок насчет расторжения брака или оглядок на прошлое.
– Знаешь, Бентли, со всем этим я тысячу раз согласна, – прошептала она.
И Бентли надел ей на палец перстень поверх кольца, которое он дал ей в день их бракосочетания. Потом он привлек ее к себе и страстно поцеловал ее в губы – именно так, как она любила.
Когда он наконец оторвался от ее губ, а это произошло не сразу, потому что Бентли был из тех, кто любит делать дело не спеша и основательно, Фредерика откинула голову на его грудь и с некоторым удивлением проговорила:
– Бентли Ратледж, известно ли тебе, что ты самый милый, добрый, самый безупречный мужчина из всех, кого я когда-либо знала?
И в тот момент она поняла, что это чистая правда. Потому что, несмотря на все его игривые улыбочки, у него было золотое сердце. Он всегда был хорошим другом. Он стал великолепным любовником. И будет чудесным отцом. Короче, он был воплощением длинного перечня качеств, обладать которыми должен идеальный муж, о котором она всегда мечтала. У него были все эти качества, кроме, может быть, одного. Но без этого она могла, наверное, обойтись.
Она заглянула в глаза мужа и вспомнила о том ужасном дне, когда в Страт-Хаус приехала портниха. О том, как она плакала в объятиях Эви, потому что ее жизнь останется навсегда наполовину пустой. Она распрощалась с надеждой на романтическую любовь. Она хотела, чтобы рядом с ней был мужчина умный, основательный, заслуживающий ее глубокого уважения, который при этом был бы самым обычным человеком. Фредерика рассмеялась сквозь слезы, пожала плечами и обняла мужа. Нет, Бентли Ратледжа нельзя было назвать заурядным человеком. Но нельзя же требовать, чтобы все было идеально. В конце концов и на солнце бывают пятна.
Эпилог
Старая история
– Возлюбленные чада мои, вы принесли сюда этих детей, чтобы совершить обряд крещения и чтобы Господь наш Иисус Христос соблаговолил принять их и очистить от греха. – Мерцающий изумрудно-зеленый луч падал на молитвенник в руках преподобного мистера Прадома, торжественно совершавшего священный обряд крещения.
Он жестом предложил крестным родителям подойти ближе. Лорд Трейхорн и лорд Раннок в сопровождении своих жен вышли вперед. Мистер Прадом откашлялся.
– Верите ли вы во все догматы английского вероисповедания, содержащиеся в апостольском символе веры, – нараспев вопросил он, – и будете ли пытаться воспитывать этих детей в соответствии с ними?
Кэтрин, стоявшая рядом с Кэмом, осторожно толкнула его локтем, но, разумеется, она волновалась напрасно.
– Я верю в них, – ответил Кэм, даже не заглянув в свой молитвенник. – И с Божьей помощью я попытаюсь это делать.
Преподобный мистер Прадом, который отлично знал, с какой стороны его хлеб намазан маслом, снисходительно улыбнулся его светлости.
– И будете ли вы стараться воспитывать их в страхе Божьем, учить подчиняться воле Божьей и соблюдать Его заповеди?
– Я буду это делать с Божьей помощью.
Церемония продолжалась, и мистер Прадом взял на руки ребенка.
– Назовите имя этого ребенка, – сказал он, обращаясь к крестным родителям.
– Лусиана Мария Тереза дос Сантос Ратледж, – проговорил Кэм, без запинки произнеся все иностранные имена, как свое собственное. Мистер Прадом эхом повторил имена следом за ним и погрузил руку в купель. Лусиана загукала от удовольствия и потащила в рот кончик своего кружевного воротничка.
Священник отдал одного и взял другого младенца, потом снова предложил назвать имя ребенка.
– Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж, – бойко произнес Кэм.
Черт возьми, подумал Бентли, безупречен, как всегда.
По правде говоря, никто из крестных родителей не сбился и не пропустил ни слога. Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж вел себя спокойно, пока холодная вода не потекла по его лысой головке. Он испуганно взглянул на преподобного мистера Прадома косящими глазами и громко рыгнул.
– Господи, помоги нам всем, – прошептала стоявшая рядом с мужем Фредди, заметив, как новый священник стирает что-то со своего безупречно белого стихаря. – Уж будьте уверены, он настоящий Ратледж.
Когда церемония закончилась, толпа хлынула на церковный двор, кутаясь от пронизывающего зимнего холода в плащи и пальто. Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, Бентли пошарил по карманам и извлек десятифунтовую купюру.
– Держи, – сказал он, засовывая ее в ладонь Гаса Уэйдена. – Да не трать ее всю на свою рыженькую танцовщицу из кордебалета.
– Проиграл? – пророкотал за их спиной голос, в котором можно было уловить некоторое злорадство.
Оглянувшись, Бентли увидел возвышавшуюся в дверном проеме внушительную фигуру Раннока. Гас, ничуть не смутившись, усмехнулся.
– Ратледж держал пари на десятку, что крестные родители не смогут произнести все эти имена, не исказив хотя бы одно, – объяснил он, засовывая десятифунтовую купюру в карман пальто.
– Бентли! – Фредерика как следует ткнула мужа локтем в бок. – Ты опять за свое?
Он поморщился и бросил на нее печальный взгляд.
– А имеешь ли ты, Фредди, представление о том, сколько стоит прокормить и одеть сразу двоих детей? – спросил он. – А потом расходы на образование. Выход в свет. Большое путешествие. Брачный контракт. Помяни мое слово, прежде чем все это закончится, одному из нас придется плясать на ярмарках, а другому шарить по карманам в Ковент-Гардене.
– Упаси меня Бог! – простонал Раннок и, схватившись за грудь, спустился по лестнице. Гас, оценив ситуацию, поспешил взять крошку Лусиану у державшей ее на руках Эви.
Бентли, игнорируя все приличия, обнял жену за талию, и они вместе спустились по ступеням.
– Если ты доведешь Эллиота до сердечного приступа, Эви мне этого никогда не простит, – предупредила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92