Он наблюдал за каждым ее движением, за каждым звуком.
Как положено мастеру своего дела, он терпеливо разжигал ее страсть.
– Прошу тебя… – услышала она собственный шепот.
И тут он приподнялся над ней – таинственный и могущественный. У него были сильные, мускулистые руки и мощные бедра. Его напряженный ствол пульсировал и подергивался, и он прикоснулся к нему рукой, словно желая сдержать его нетерпение.
– Раздвинь ноги, – приказал он.
Она с готовностью согнула в коленях ноги, чтобы принять его. Но он не опустился на нее и не вторгся внутрь, как она ожидала. Он встал на колени между ее бедрами, круговым движением обеих рук поглаживая ее живот, а потом наклонился и нежно прикоснулся к нему губами. Взгляд его при этом смягчился. Фредерика почувствовала, что он думает о ребенке, и сердце ее переполнилось радостью.
Бентли закрыл глаза, пытаясь усмирить дыхание и привести в порядок нахлынувшие мысли. Он хотел – нет, ему требовалось – держаться от всего этого на расстоянии. Все это было слишком реально. Это была не просто потребность получить сексуальное удовлетворение. Нет, Бентли нужна была она сама. Потребность в ней буквально пульсировала где-то внутри его существа – и это не имело отношения к органу, расположенному между его ног. Ощущение это встревожило его, тогда как встревожиться и насторожиться ему следовало бы еще несколько недель назад. Такая неумная потребность в ком-то – нет, это не для него.
Может быть, это объяснялось тем, что он посеял в ней свое семя? Он еще несколько раз поцеловал ее в живот, думая о ребенке, которого они зачали. Не потому ли она казалась ему совсем не такой, как все остальные? Не потому ли он не мог сосредоточить мысли на обычном удовлетворении физиологической потребности своего тела? Не открывая глаз, он провел руками по ее упругому плоскому животу. Нет, решил он, не потому. Он никогда не испытывал такой потребности в Мэри, даже узнав, что она родила ему ребенка.
Боже милосердный, как бы хотелось ему просто заняться любовью со своей женой, оттрахать ее так, чтобы его дыхание стало жарким и прерывистым, чтобы в голове не осталось ни одной разумной мысли, чтобы пот катился градом по лицу и ручейками стекал по горлу. Чтобы он получил свое, а она лежала бы под ним, судорожно ловя ртом воздух и вскрикивая, словно одна из его обычных безымянных любовниц.
Но теперь все оказалось не так просто. Нет, совсем не просто. В наступающих сумерках он покачал головой и выругался вполголоса. Фредерика дрожащим голосом окликнула его и провела пальцами по его бедру. Он не отреагировал.
Нет, он не может этого сделать, оставаясь отстраненным и бесстрастным. Он займется с ней любовью, сохраняя способность мыслить здраво. Это не будет бездумным удовлетворением потребности, как почесывание места, которое чешется. Нет, это будет священнодействием. Актом бракосочетания. Соединением ее тела с его телом, которые, как он уже знал, великолепно подходят друг другу.
Это, конечно, будет не тот секс, к которому привык он. Бентли провел ладонью по внутренней стороне ее бедер. Она широко раскрыла глаза от удивления. Он наклонился и нежно прикоснулся языком к самому интимному местечку, и Фредерика тихо вскрикнула. Ее рука поднялась и суетливо заметалась по его телу, но он поймал руку, остановив ее, несмотря на ее умоляющие постанывания.
Тяжело дыша, она принялась метаться в постели. Он твердой рукой прижал ее к покрывалу и вновь прикоснулся к ней губами. Его удивила быстрота ее реакции. Его жена, отличающаяся деликатным, чуть ли не хрупким телосложением, была очень чувственным созданием. Он видел, как она возбудилась и как ее бедра приподнимаются вверх.
Но он хотел доставить ей удовольствие по полной программе. И не потому, что он желал показать, на что способен, но потому, что почувствовал в этом новую и неожиданную радость. Однако вскоре стало ясно, что Фредерика долго не продержится. По ее телу пробегала дрожь, и она о чем-то просила его низким, хрипловатым шепотом. В ответ он запустил два пальца внутрь ее тела. Она снова не то вскрикнула, не то застонала.
Фредерику было уже не сдержать. Одной рукой она ухватилась за его бедро, другую запустила в его шевелюру. Как будто добавляя последний мастерский штрих, он снова прикоснулся к ней языком, и она задрожала. Он позволил ее телу приподняться к его губам, упиваясь сотрясавшей ее дрожью. Он чувствовал, как дрожь волна за волной прокатывается по ее телу, и когда она наконец утихла, он удивленно прислушался: Фредерика всхлипывала.
Неужели она и впрямь плачет?
О Господи! Бентли не выносил слез, а тут своими глазами увидел, как из ее глаз выкатилась слезинка и поползла по виску. А еще хуже было то, что она смотрела на него не просто с одобрением, а с чувством, очень похожим на обожание. Видит Бог, такого он не заслуживал – ни слез, ни обожания. В его памяти всплыли какие-то слова, сказанные Амхерстом в церкви: в день Страшного суда, мол, все самые сокровенные тайны станут явными. Вот тогда она не станет смотреть на него с таким обожанием и не будет с такой легкостью предлагать ему свои объятия! Но пока ее объятия были распахнуты для него, а ее губы шептали его имя.
Поэтому, взяв в руку свое орудие любви, он другой раздвинул горячие складки у нее между ног. Он помедлил мгновение, но больше ждать не мог и одним мощным рывком глубоко вошел в ее плоть. Фредерика вскрикнула, но интуиция подсказала ему, что это от удовольствия, а не от испуга. Она снова приподнялась под ним и выгнулась ему навстречу, и он с удивлением услышал собственный голос, который просил у нее то, что ему вовсе было не нужно.
– Люби меня, – шептал он, запрокинув голову. – Ах, Фредди, люби меня. Умоляю.
«Люби меня». Эти слова показались Фредерике волшебными. Бентли неожиданно оказался таким уязвимым. Подстроившись к его ритму, она растворилась в нем, щедро предлагая все удовольствия, которые могла дать, руководствуясь при этом всего лишь инстинктом и желанием угодить.
Глаза его были плотно закрыты, сильные руки дрожали. Он медленно двигался внутри ее тела, стараясь доставить ей удовольствие каждым своим движением. Она в ответ сжала его упругие ягодицы и услышала, как он застонал от наслаждения.
Она впитывала его в себя взглядом. Она видела, как напряглись жилы на его горле и как струйками скатывался на лицо пот с его лба. Когда струйка достигла углубления возле ключицы, она осторожно прикоснулась к ней языком и почувствовала, как ее муж вздрогнул всем телом. Хриплым страстным голосом он несколько раз прошептал ее имя. Она приподнялась навстречу ему, инстинктивно напрягая внутренние мускулы и с радостным волнением замечая, как на его лице отражается целая гамма мучительно-сладких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Как положено мастеру своего дела, он терпеливо разжигал ее страсть.
– Прошу тебя… – услышала она собственный шепот.
И тут он приподнялся над ней – таинственный и могущественный. У него были сильные, мускулистые руки и мощные бедра. Его напряженный ствол пульсировал и подергивался, и он прикоснулся к нему рукой, словно желая сдержать его нетерпение.
– Раздвинь ноги, – приказал он.
Она с готовностью согнула в коленях ноги, чтобы принять его. Но он не опустился на нее и не вторгся внутрь, как она ожидала. Он встал на колени между ее бедрами, круговым движением обеих рук поглаживая ее живот, а потом наклонился и нежно прикоснулся к нему губами. Взгляд его при этом смягчился. Фредерика почувствовала, что он думает о ребенке, и сердце ее переполнилось радостью.
Бентли закрыл глаза, пытаясь усмирить дыхание и привести в порядок нахлынувшие мысли. Он хотел – нет, ему требовалось – держаться от всего этого на расстоянии. Все это было слишком реально. Это была не просто потребность получить сексуальное удовлетворение. Нет, Бентли нужна была она сама. Потребность в ней буквально пульсировала где-то внутри его существа – и это не имело отношения к органу, расположенному между его ног. Ощущение это встревожило его, тогда как встревожиться и насторожиться ему следовало бы еще несколько недель назад. Такая неумная потребность в ком-то – нет, это не для него.
Может быть, это объяснялось тем, что он посеял в ней свое семя? Он еще несколько раз поцеловал ее в живот, думая о ребенке, которого они зачали. Не потому ли она казалась ему совсем не такой, как все остальные? Не потому ли он не мог сосредоточить мысли на обычном удовлетворении физиологической потребности своего тела? Не открывая глаз, он провел руками по ее упругому плоскому животу. Нет, решил он, не потому. Он никогда не испытывал такой потребности в Мэри, даже узнав, что она родила ему ребенка.
Боже милосердный, как бы хотелось ему просто заняться любовью со своей женой, оттрахать ее так, чтобы его дыхание стало жарким и прерывистым, чтобы в голове не осталось ни одной разумной мысли, чтобы пот катился градом по лицу и ручейками стекал по горлу. Чтобы он получил свое, а она лежала бы под ним, судорожно ловя ртом воздух и вскрикивая, словно одна из его обычных безымянных любовниц.
Но теперь все оказалось не так просто. Нет, совсем не просто. В наступающих сумерках он покачал головой и выругался вполголоса. Фредерика дрожащим голосом окликнула его и провела пальцами по его бедру. Он не отреагировал.
Нет, он не может этого сделать, оставаясь отстраненным и бесстрастным. Он займется с ней любовью, сохраняя способность мыслить здраво. Это не будет бездумным удовлетворением потребности, как почесывание места, которое чешется. Нет, это будет священнодействием. Актом бракосочетания. Соединением ее тела с его телом, которые, как он уже знал, великолепно подходят друг другу.
Это, конечно, будет не тот секс, к которому привык он. Бентли провел ладонью по внутренней стороне ее бедер. Она широко раскрыла глаза от удивления. Он наклонился и нежно прикоснулся языком к самому интимному местечку, и Фредерика тихо вскрикнула. Ее рука поднялась и суетливо заметалась по его телу, но он поймал руку, остановив ее, несмотря на ее умоляющие постанывания.
Тяжело дыша, она принялась метаться в постели. Он твердой рукой прижал ее к покрывалу и вновь прикоснулся к ней губами. Его удивила быстрота ее реакции. Его жена, отличающаяся деликатным, чуть ли не хрупким телосложением, была очень чувственным созданием. Он видел, как она возбудилась и как ее бедра приподнимаются вверх.
Но он хотел доставить ей удовольствие по полной программе. И не потому, что он желал показать, на что способен, но потому, что почувствовал в этом новую и неожиданную радость. Однако вскоре стало ясно, что Фредерика долго не продержится. По ее телу пробегала дрожь, и она о чем-то просила его низким, хрипловатым шепотом. В ответ он запустил два пальца внутрь ее тела. Она снова не то вскрикнула, не то застонала.
Фредерику было уже не сдержать. Одной рукой она ухватилась за его бедро, другую запустила в его шевелюру. Как будто добавляя последний мастерский штрих, он снова прикоснулся к ней языком, и она задрожала. Он позволил ее телу приподняться к его губам, упиваясь сотрясавшей ее дрожью. Он чувствовал, как дрожь волна за волной прокатывается по ее телу, и когда она наконец утихла, он удивленно прислушался: Фредерика всхлипывала.
Неужели она и впрямь плачет?
О Господи! Бентли не выносил слез, а тут своими глазами увидел, как из ее глаз выкатилась слезинка и поползла по виску. А еще хуже было то, что она смотрела на него не просто с одобрением, а с чувством, очень похожим на обожание. Видит Бог, такого он не заслуживал – ни слез, ни обожания. В его памяти всплыли какие-то слова, сказанные Амхерстом в церкви: в день Страшного суда, мол, все самые сокровенные тайны станут явными. Вот тогда она не станет смотреть на него с таким обожанием и не будет с такой легкостью предлагать ему свои объятия! Но пока ее объятия были распахнуты для него, а ее губы шептали его имя.
Поэтому, взяв в руку свое орудие любви, он другой раздвинул горячие складки у нее между ног. Он помедлил мгновение, но больше ждать не мог и одним мощным рывком глубоко вошел в ее плоть. Фредерика вскрикнула, но интуиция подсказала ему, что это от удовольствия, а не от испуга. Она снова приподнялась под ним и выгнулась ему навстречу, и он с удивлением услышал собственный голос, который просил у нее то, что ему вовсе было не нужно.
– Люби меня, – шептал он, запрокинув голову. – Ах, Фредди, люби меня. Умоляю.
«Люби меня». Эти слова показались Фредерике волшебными. Бентли неожиданно оказался таким уязвимым. Подстроившись к его ритму, она растворилась в нем, щедро предлагая все удовольствия, которые могла дать, руководствуясь при этом всего лишь инстинктом и желанием угодить.
Глаза его были плотно закрыты, сильные руки дрожали. Он медленно двигался внутри ее тела, стараясь доставить ей удовольствие каждым своим движением. Она в ответ сжала его упругие ягодицы и услышала, как он застонал от наслаждения.
Она впитывала его в себя взглядом. Она видела, как напряглись жилы на его горле и как струйками скатывался на лицо пот с его лба. Когда струйка достигла углубления возле ключицы, она осторожно прикоснулась к ней языком и почувствовала, как ее муж вздрогнул всем телом. Хриплым страстным голосом он несколько раз прошептал ее имя. Она приподнялась навстречу ему, инстинктивно напрягая внутренние мускулы и с радостным волнением замечая, как на его лице отражается целая гамма мучительно-сладких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92