Нет, ей хотелось поубивать!.. Медленно, с чувством, с расстановочкой, одного мужчину за другим... Может, тётке в личном плане не повезло, может, её в детстве мальчишки задразнили, может, ещё что - без психотерапевта не разберёшь. Но если уж у тебя с головой проблемы, так иди, лечись! А убивать лучше?! Рискую прослыть ярым женоненавистником, но в той ситуации я однозначно поддерживал Льва и Насреддина. Так что считайте - нас было уже трое...
Оболенский раз пять барабанил тяжёлым кулаком в ворота, пока мальчишеский голос изнутри осторожно не вопросил:
- Кто там?
- Сто грамм! - привычно ляпнул Лев, покосился на ослика, прикусил язык и продолжил уже совершенно другим тоном: - Это я, лучший друг Али-Бабы, арабский террорист - старик Хоттабыч! Пустите переночевать и погреться...
- Никак нельзя, почтеннейший, у моего отца давно нет друзей.
- О, так не тяни время, скажи папе, что тут пришёл ваш участковый милиционер и очень хочет с ним по беседовать по поводу табакокурения некоего несовершеннолетнего сынули, - чуть изменил голос наш герой. Мальчик за воротами подумал, но открывать не стал:
- Всё равно не могу, уважаемый. Но не беспокойтесь, госпожа Марджина сама меня накажет.
- Слушай, у меня окончательно кончается терпение, пионер... А ну, дуй и сообщи всем, что тут явился страшно суровый и праведный мулла! Если меня и после этого не пустят - я предам вас всех анафеме и упрошу Папу Римского впредь не продавать таким невежам длительные индульгенции.
На этот раз молчание длилось гораздо дольше, а новый вопрос был поистине детским и логичным одновременно:
- Так вы там все трое?!
- Ага, причём в одном флаконе, - махнув на всё рукой, согласился Оболенский. Мальчик чему-то обрадовался, убежал, а через пару минут явился доложить, что госпожа Марджина велела никого не пускать.
- Ну ни фига себе заявочки... Что, совсем никого не пускать?
- Совсем, - грустно подтвердил ребёнок. - Она сказала, никого, кроме Багдадского вора!
- Хм... тогда отпирай! - твёрдо решил Оболенский. Эта Марджина оказалась очень неглупой женщиной, и, хотя друзья предусматривали такой разворот событий, лёгкий озноб всё-таки пробежал у Льва по рёбрам. Но отважный герой, дважды сражавшийся с пустынными гулями и не уступающий дорогу самому эмиру, не мог позволить себе даже самое слабенькое проявление страха. - Я - Багдадский вор!
Ворота негостеприимного дома распахнулись в ту же минуту. Счастливый мальчик лет двенадцати, в тюбетейке, штанах и с голым пузом, приветствовал его низким поклоном:
- Салам алейкум, уважаемый. А где прочие почтеннейшие аксакалы?
- Какие прочие?!
- Старик, милиционер и мулла, вы ведь сами сказали...
- Ах, эти... - припомнил голубоглазый аферист, - Это фикция, шутка такая, чёрный юмор, понял?
- Нет...
- Ясно. Тогда они не стали ждать и ушли по домам.
- А-а... - разочарованно протянул мальчик и поклонился ещё раз, приглашая следовать за ним в дом.
Чуть пристыженная гроза Багдада ласково потрепал парнишку по плечу:
- А ты, стало быть, достойный продолжатель знаменитого рода Али-Бабов? Или Бабов?!
- Нет, мой папа был братом дяди Али, его убили разбойники. Меня тоже зовут Касим, как и папу... А дядя Али хороший, он заменил мне отца и никогда меня не обижает.
- М-да, печальная история... А тётя Марджина, она как?
Мальчик втянул голову в плечи и бросил на гостя такой затравленный взгляд, что Оболенскому стало не по себе. Они прошли через небольшой, чисто выметенный дворик к увитой зелёным виноградом беседке. Там, под навесом, его ожидал поникший Али-Баба. Неприступная, как Кронштадт, домоуправительница молча стояла рядом.
- Ха! Привет, мой изысканно печальный друг! Вот я и пришёл к тебе в долгожданные гости. И не делай вид, будто бы ты мне не рад, я всё равно не поверю! - Невзирая на бледность хозяина, Лев храбро шагнул вперёд, поднял мужичка за грудки и смачно, по-русски, одарил троекратным поцелуем. После чего обернулся к Марджине: - И тебе привет, бультерьерка! Всё спросить хотел, у тебя в роду персидских княжон не было?
Так я хотел пригласить тебя покататься по речке в расписных челнах, прямо из-за острова на стрежень. Марджина с Али-Бабой обменялись непонимающими взглядами, а кудрявый нахал, прикинув время, необходимое Ходже на вывод шехметовской стражи, терпеливо продолжил:
- Так о чём это я? О, вспомнил! Я же - гость! Эх, пить будем и гулять будем, а пора придёт - помирать будем! Только ребёнка за бутылкой не посылай, это непедагогично...
Высказавшись, Лев демонстративно присел на самую большую подушку, безуспешно пытаясь скрючить ноги по восточному образцу. Не будем врать, что это у него хоть когда-нибудь получалось... Молчание затягивалось, и мягкосердечный Али-Баба не выдержал первым:
- Салам алейкум, почтеннейший! Конечно, ты - гость, но... у нас... я не...
- Мой добрый хозяин, да хранят его небеса, хочет сказать, что Аллах благоволит к путникам и наказывает тех, кто отказывает мусульманину в гостеприимстве. Заходите в дом, господин, кушанья и щербет будут поданы вскоре. Вечером я буду танцевать для вас...
- Хачатурян. "Танец с саблями"?
- С кинжалами, - холодно поправила бывшая рабыня и, не поняв юмора, проследовала в дом.
- Эй, минуточку! - лениво задержал её Оболенский. - Через часик сюда доставят мой багаж, несколько больших кувшинов с маслом. Понимаешь намёк? Так уж ты, домомучительница, проследи, чтобы к ним никто не приближался. Мало ли чего...
- Я прослежу, - с нескрываемым торжеством в голосе обернулась Марджина, а Али-Баба вновь закрыл лицо руками. - Обязательно прослежу, почтеннейший. А то действительно - мало ли что...
- Безумен! Она погубит тебя... - Едва рабыня прикрыла за собой дверь, ее бедный хозяин бросился выпихивать гостя со двора, - Беги! Беги и не возвращайся, да охранят тебя святые Муса и Джабраил!
- А пузырек? А посидеть? А законы гостеприимства, освящённые Аллахом?! упирался Лев - бегство отнюдь не входило в его планы.
- Глупец, она же зарежет тебя, как зарезала атамана разбойников, прикрывавшегося честным именем купца!
- Ой, да жалко, что ли?! Дай тетке выпустить пар. С купцом получилось, пусть и со мной поэкспериментирует...
- Ты что, больной, да?!
- Больной у нас - ты! Посмотри на меня повнимательнее, дубина, я похож на пацана с суицидными наклонностями?! Нет!
- Но... тогда кто ты? - бессильно опустил руки домовладелец.
- Я - Багдадский вор, Лев Оболенский! Запомнил?! И я же - твой последний шанс, ва-банк, вышрышный лотерейный билет на свободу. Второго такого уже не будет.,.
Али-Баба сдержанно кивнул, но в его безропотных глазах впервые загорелся огонёк надежды...
* * *
Уличные сплетни - газета для малоимущих.
И это правда.
Десять всадников из мобильного отряда городской стражи высокородного Шехмета длинной кавалькадой вытянулись вдоль узенькой улочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Оболенский раз пять барабанил тяжёлым кулаком в ворота, пока мальчишеский голос изнутри осторожно не вопросил:
- Кто там?
- Сто грамм! - привычно ляпнул Лев, покосился на ослика, прикусил язык и продолжил уже совершенно другим тоном: - Это я, лучший друг Али-Бабы, арабский террорист - старик Хоттабыч! Пустите переночевать и погреться...
- Никак нельзя, почтеннейший, у моего отца давно нет друзей.
- О, так не тяни время, скажи папе, что тут пришёл ваш участковый милиционер и очень хочет с ним по беседовать по поводу табакокурения некоего несовершеннолетнего сынули, - чуть изменил голос наш герой. Мальчик за воротами подумал, но открывать не стал:
- Всё равно не могу, уважаемый. Но не беспокойтесь, госпожа Марджина сама меня накажет.
- Слушай, у меня окончательно кончается терпение, пионер... А ну, дуй и сообщи всем, что тут явился страшно суровый и праведный мулла! Если меня и после этого не пустят - я предам вас всех анафеме и упрошу Папу Римского впредь не продавать таким невежам длительные индульгенции.
На этот раз молчание длилось гораздо дольше, а новый вопрос был поистине детским и логичным одновременно:
- Так вы там все трое?!
- Ага, причём в одном флаконе, - махнув на всё рукой, согласился Оболенский. Мальчик чему-то обрадовался, убежал, а через пару минут явился доложить, что госпожа Марджина велела никого не пускать.
- Ну ни фига себе заявочки... Что, совсем никого не пускать?
- Совсем, - грустно подтвердил ребёнок. - Она сказала, никого, кроме Багдадского вора!
- Хм... тогда отпирай! - твёрдо решил Оболенский. Эта Марджина оказалась очень неглупой женщиной, и, хотя друзья предусматривали такой разворот событий, лёгкий озноб всё-таки пробежал у Льва по рёбрам. Но отважный герой, дважды сражавшийся с пустынными гулями и не уступающий дорогу самому эмиру, не мог позволить себе даже самое слабенькое проявление страха. - Я - Багдадский вор!
Ворота негостеприимного дома распахнулись в ту же минуту. Счастливый мальчик лет двенадцати, в тюбетейке, штанах и с голым пузом, приветствовал его низким поклоном:
- Салам алейкум, уважаемый. А где прочие почтеннейшие аксакалы?
- Какие прочие?!
- Старик, милиционер и мулла, вы ведь сами сказали...
- Ах, эти... - припомнил голубоглазый аферист, - Это фикция, шутка такая, чёрный юмор, понял?
- Нет...
- Ясно. Тогда они не стали ждать и ушли по домам.
- А-а... - разочарованно протянул мальчик и поклонился ещё раз, приглашая следовать за ним в дом.
Чуть пристыженная гроза Багдада ласково потрепал парнишку по плечу:
- А ты, стало быть, достойный продолжатель знаменитого рода Али-Бабов? Или Бабов?!
- Нет, мой папа был братом дяди Али, его убили разбойники. Меня тоже зовут Касим, как и папу... А дядя Али хороший, он заменил мне отца и никогда меня не обижает.
- М-да, печальная история... А тётя Марджина, она как?
Мальчик втянул голову в плечи и бросил на гостя такой затравленный взгляд, что Оболенскому стало не по себе. Они прошли через небольшой, чисто выметенный дворик к увитой зелёным виноградом беседке. Там, под навесом, его ожидал поникший Али-Баба. Неприступная, как Кронштадт, домоуправительница молча стояла рядом.
- Ха! Привет, мой изысканно печальный друг! Вот я и пришёл к тебе в долгожданные гости. И не делай вид, будто бы ты мне не рад, я всё равно не поверю! - Невзирая на бледность хозяина, Лев храбро шагнул вперёд, поднял мужичка за грудки и смачно, по-русски, одарил троекратным поцелуем. После чего обернулся к Марджине: - И тебе привет, бультерьерка! Всё спросить хотел, у тебя в роду персидских княжон не было?
Так я хотел пригласить тебя покататься по речке в расписных челнах, прямо из-за острова на стрежень. Марджина с Али-Бабой обменялись непонимающими взглядами, а кудрявый нахал, прикинув время, необходимое Ходже на вывод шехметовской стражи, терпеливо продолжил:
- Так о чём это я? О, вспомнил! Я же - гость! Эх, пить будем и гулять будем, а пора придёт - помирать будем! Только ребёнка за бутылкой не посылай, это непедагогично...
Высказавшись, Лев демонстративно присел на самую большую подушку, безуспешно пытаясь скрючить ноги по восточному образцу. Не будем врать, что это у него хоть когда-нибудь получалось... Молчание затягивалось, и мягкосердечный Али-Баба не выдержал первым:
- Салам алейкум, почтеннейший! Конечно, ты - гость, но... у нас... я не...
- Мой добрый хозяин, да хранят его небеса, хочет сказать, что Аллах благоволит к путникам и наказывает тех, кто отказывает мусульманину в гостеприимстве. Заходите в дом, господин, кушанья и щербет будут поданы вскоре. Вечером я буду танцевать для вас...
- Хачатурян. "Танец с саблями"?
- С кинжалами, - холодно поправила бывшая рабыня и, не поняв юмора, проследовала в дом.
- Эй, минуточку! - лениво задержал её Оболенский. - Через часик сюда доставят мой багаж, несколько больших кувшинов с маслом. Понимаешь намёк? Так уж ты, домомучительница, проследи, чтобы к ним никто не приближался. Мало ли чего...
- Я прослежу, - с нескрываемым торжеством в голосе обернулась Марджина, а Али-Баба вновь закрыл лицо руками. - Обязательно прослежу, почтеннейший. А то действительно - мало ли что...
- Безумен! Она погубит тебя... - Едва рабыня прикрыла за собой дверь, ее бедный хозяин бросился выпихивать гостя со двора, - Беги! Беги и не возвращайся, да охранят тебя святые Муса и Джабраил!
- А пузырек? А посидеть? А законы гостеприимства, освящённые Аллахом?! упирался Лев - бегство отнюдь не входило в его планы.
- Глупец, она же зарежет тебя, как зарезала атамана разбойников, прикрывавшегося честным именем купца!
- Ой, да жалко, что ли?! Дай тетке выпустить пар. С купцом получилось, пусть и со мной поэкспериментирует...
- Ты что, больной, да?!
- Больной у нас - ты! Посмотри на меня повнимательнее, дубина, я похож на пацана с суицидными наклонностями?! Нет!
- Но... тогда кто ты? - бессильно опустил руки домовладелец.
- Я - Багдадский вор, Лев Оболенский! Запомнил?! И я же - твой последний шанс, ва-банк, вышрышный лотерейный билет на свободу. Второго такого уже не будет.,.
Али-Баба сдержанно кивнул, но в его безропотных глазах впервые загорелся огонёк надежды...
* * *
Уличные сплетни - газета для малоимущих.
И это правда.
Десять всадников из мобильного отряда городской стражи высокородного Шехмета длинной кавалькадой вытянулись вдоль узенькой улочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99