Арли вот всего месяц назад перевели в первую ступень, в возрасте трех с половиной лет. Кто-то переходил туда в четыре года, кто-то раньше. Здесь, во вступительном классе, дети свободно развивались, согласно собственным желаниям и склонностям. Никаких особых требований к знаниям ребенка не предъявлялось. Сначала малыш проводил в классе два часа в день, постепенно переходя к четырем и даже шести часам. Родители ходили с ним до тех пор, пока в этом ощущалась потребность. Дара вот до сих пор не желала оставаться в одиночестве среди чужих людей.
Дети переходили от одного столика к другому, свободно выбирая себе занятие. Ильгет подумала, что должно быть скучно для педагога несколько часов дежурить здесь, поддерживая порядок, восстанавливая "развивающие игры" в первоначальном виде, ненавязчиво помогая детям. Ей-то здесь нравится. Но это - не вся ее жизнь. А как можно жить только вот этим? Хотя обычно эти педагоги еще и ведут старших детей, что уже интереснее. И потом, видимо, это призвание.
А что делать? Это уже никак не могут выполнить машины. Для выращивания ребенка необходимы человеческие руки и разум. Создание искусственного интеллекта на Квирине запрещено (как и вообще в Федерации - а больше ни у кого в Галактике таких возможностей нет). Это было бы теоретически возможно уже восемьсот лет назад, но последствия были бы слишком тяжелыми. Поэтому для машинного интеллекта всегда ставятся определенные барьеры.
Ильгет в который раз наблюдала за детьми в этом зале, и снова удивлялась разнообразию их занятий. Два ребенка в трусиках занимались переливанием подкрашенной разноцветной воды в разнообразных сосудах, немало, конечно, проливая на себя и на пол. Многие лепили из мягкого вариопласта. Собирали несложные конструкции. Складывали кубики разных форм и цветов. Изучали большие пластиковые книжки с картинками. С помощью маленьких циллосов знакомились с цифрами и буквами, выполняли простенькие задания. Нанизывали бусы и пропихивали мячики сквозь отверстия разного размера. Перебирали зерна, рвали бумагу или ткань на мелкие клочки (и клеили цветные клочки на большой белый лист).
— Дара, - сказала она, улучив момент, - пойдем, детка, хочешь к Арли?
— Хочу к Арли, - сказала Дара и вскочила, забыв о циллосе.
— Надо выключить игру, - напомнила Ильгет. Потом взяла малышку за руку и пошла с ней к выходу. Кэс был занят, Ильгет не стала его отвлекать. На входе отметила, что забирает Дару. Вышла в коридор, ощущая в своей руке невыразимо трогательные пухлые пальчики.
Дара и вообще была ангелочком. Тихая, привязчивая девочка. Арли вот росла разбойницей и все больше дружила с Лайной, такой же шустрой и бойкой. Дара - матовая нежная кожа, длинные загнутые ресницы вокруг огромных глаз, белая пушистая головка. Она даже плакала тихо, не орала, как все младенцы.
Они вышли из здания вступительного класса и оказались в школьном саду. По желтоватой прямой аллее двинулись к Первой Ступени, откуда следовало забрать Арли.
Это, собственно, не так уж обязательно. Детей из Первой ступени доставляли домой на аэробусе. Но раз уж Ильгет все равно здесь…
Лайна и Андо оставались в школе дольше, до самого вечера. Это Арли только начала посещать Первую ступень, и адаптация шла постепенно. Пока еще ее надо было забирать после основных занятий.
Дара болтала без умолку, что-то про зайца, про вкусное молоко, которое она хочет дома, про бабушку и прогулку на море. Ильгет слушала, отвечала что-то и, как всегда, наблюдала за окружающим, почти растворяясь в нем. В саду возились несколько мальчишек, собирали ягоды. Две девочки лет восьми проскакали мимо по аллее на небольших светломастных лошадках, приветливо помахав рукой Ильгет. В ветвях безудержно пели птицы. На небольшой поляне группа детей с учителем занималась рэстаном, Ильгет не сдержала улыбки, глядя на них.
Наконец они дошли до зданий первой ступени, разбросанных в парке. Подошли к белому домику в виде башни, торчащей из спирально закрученного широкого виадука. Дверь распахнулась перед ними, и мама с дочкой вступили в широкий холл.
Это было здание катервы "Ветер", в которой учились Андо, Лайна и Арли.
Занятия в первой ступени уже резко отличались от вступительной. Здесь учились дети от трех-четырех до одиннадцати-двенадцати лет.
Впрочем, все возрастные нормы для Квирина - не догма. Все индивидуально. Один ребенок переходит к подростковому возрасту - "третьему узлу социализации" - в 10 лет, а другой в 13. Как только это происходит, и жизнь в катерве становится для него малоинтересной, его тянет к настоящей, взрослой жизни - так и заканчивается Первая ступень.
Первую половину дня дети здесь по-настоящему учились. Хотя, конечно, трехлетки и десятилетние дети учились совершенно по-разному.
Например, из медицинских соображений мнемоизлучатель можно было использовать лишь примерно с восьмилетнего возраста, и то - ограниченно. Правда, детей сразу обучали пользоваться меморикой - методом быстрого и надежного запоминания, похожим по механизму на метод психоблокады (и собственно, так же разработанным древними эдолийскими хавенами).
Большая часть занятий была индивидуальной под руководством учителя, или в небольших группах. Для каждого ребенка составлялось собственное расписание. Учились дети, собственно, всему. Но поначалу в блоках - блок точных наук, блок наук о природе, блок языка и культуры и блок искусства. И блок практических навыков. И спорт, конечно, ежедневный. С возрастом росла дифференциация предметов и специализация ребенка в некоторых видах. Например, Арли пока еще изучала просто математику, просто природоведение, в музыке - ритмы, простейшие инструменты вроде ударных и разных флейт и клавиш, ноты, основные понятия. В спорте - общефизическое развитие. А вот у шестилетнего Андо уже никаких блоков не было. Вместо, к примеру, естественного блока, он изучал биологию, планетографию, химию. В музыке уже больше года занимался выбранным инструментом - синтаром, а в спорте избрал рэстан (правда, специализация в спорте была возможна не любая - рэстан, другой вид единоборства, гимнастика или многоборье).
К полудню или несколько позже индивидуальные занятия заканчивались.
Начиналась жизнь катервы - маленького отряда, состоящего из трех десятков детей всех возрастов.
Правда, особенно интровертные дети, нуждающиеся в одиночестве, участвовали в жизни отряда лишь частично, им разрешали меньше бывать в школе. Но все старшие дети Ильгет явственно предпочитали быть там.
Вот с Дарой может быть и иначе, думала Ильгет. Дара -замкнутый тихий созерцатель. Этот ребенок был ей ближе, чем другие. Ильгет часто думала, что Дара очень напоминает ее саму в детстве, да и мама говорила то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Дети переходили от одного столика к другому, свободно выбирая себе занятие. Ильгет подумала, что должно быть скучно для педагога несколько часов дежурить здесь, поддерживая порядок, восстанавливая "развивающие игры" в первоначальном виде, ненавязчиво помогая детям. Ей-то здесь нравится. Но это - не вся ее жизнь. А как можно жить только вот этим? Хотя обычно эти педагоги еще и ведут старших детей, что уже интереснее. И потом, видимо, это призвание.
А что делать? Это уже никак не могут выполнить машины. Для выращивания ребенка необходимы человеческие руки и разум. Создание искусственного интеллекта на Квирине запрещено (как и вообще в Федерации - а больше ни у кого в Галактике таких возможностей нет). Это было бы теоретически возможно уже восемьсот лет назад, но последствия были бы слишком тяжелыми. Поэтому для машинного интеллекта всегда ставятся определенные барьеры.
Ильгет в который раз наблюдала за детьми в этом зале, и снова удивлялась разнообразию их занятий. Два ребенка в трусиках занимались переливанием подкрашенной разноцветной воды в разнообразных сосудах, немало, конечно, проливая на себя и на пол. Многие лепили из мягкого вариопласта. Собирали несложные конструкции. Складывали кубики разных форм и цветов. Изучали большие пластиковые книжки с картинками. С помощью маленьких циллосов знакомились с цифрами и буквами, выполняли простенькие задания. Нанизывали бусы и пропихивали мячики сквозь отверстия разного размера. Перебирали зерна, рвали бумагу или ткань на мелкие клочки (и клеили цветные клочки на большой белый лист).
— Дара, - сказала она, улучив момент, - пойдем, детка, хочешь к Арли?
— Хочу к Арли, - сказала Дара и вскочила, забыв о циллосе.
— Надо выключить игру, - напомнила Ильгет. Потом взяла малышку за руку и пошла с ней к выходу. Кэс был занят, Ильгет не стала его отвлекать. На входе отметила, что забирает Дару. Вышла в коридор, ощущая в своей руке невыразимо трогательные пухлые пальчики.
Дара и вообще была ангелочком. Тихая, привязчивая девочка. Арли вот росла разбойницей и все больше дружила с Лайной, такой же шустрой и бойкой. Дара - матовая нежная кожа, длинные загнутые ресницы вокруг огромных глаз, белая пушистая головка. Она даже плакала тихо, не орала, как все младенцы.
Они вышли из здания вступительного класса и оказались в школьном саду. По желтоватой прямой аллее двинулись к Первой Ступени, откуда следовало забрать Арли.
Это, собственно, не так уж обязательно. Детей из Первой ступени доставляли домой на аэробусе. Но раз уж Ильгет все равно здесь…
Лайна и Андо оставались в школе дольше, до самого вечера. Это Арли только начала посещать Первую ступень, и адаптация шла постепенно. Пока еще ее надо было забирать после основных занятий.
Дара болтала без умолку, что-то про зайца, про вкусное молоко, которое она хочет дома, про бабушку и прогулку на море. Ильгет слушала, отвечала что-то и, как всегда, наблюдала за окружающим, почти растворяясь в нем. В саду возились несколько мальчишек, собирали ягоды. Две девочки лет восьми проскакали мимо по аллее на небольших светломастных лошадках, приветливо помахав рукой Ильгет. В ветвях безудержно пели птицы. На небольшой поляне группа детей с учителем занималась рэстаном, Ильгет не сдержала улыбки, глядя на них.
Наконец они дошли до зданий первой ступени, разбросанных в парке. Подошли к белому домику в виде башни, торчащей из спирально закрученного широкого виадука. Дверь распахнулась перед ними, и мама с дочкой вступили в широкий холл.
Это было здание катервы "Ветер", в которой учились Андо, Лайна и Арли.
Занятия в первой ступени уже резко отличались от вступительной. Здесь учились дети от трех-четырех до одиннадцати-двенадцати лет.
Впрочем, все возрастные нормы для Квирина - не догма. Все индивидуально. Один ребенок переходит к подростковому возрасту - "третьему узлу социализации" - в 10 лет, а другой в 13. Как только это происходит, и жизнь в катерве становится для него малоинтересной, его тянет к настоящей, взрослой жизни - так и заканчивается Первая ступень.
Первую половину дня дети здесь по-настоящему учились. Хотя, конечно, трехлетки и десятилетние дети учились совершенно по-разному.
Например, из медицинских соображений мнемоизлучатель можно было использовать лишь примерно с восьмилетнего возраста, и то - ограниченно. Правда, детей сразу обучали пользоваться меморикой - методом быстрого и надежного запоминания, похожим по механизму на метод психоблокады (и собственно, так же разработанным древними эдолийскими хавенами).
Большая часть занятий была индивидуальной под руководством учителя, или в небольших группах. Для каждого ребенка составлялось собственное расписание. Учились дети, собственно, всему. Но поначалу в блоках - блок точных наук, блок наук о природе, блок языка и культуры и блок искусства. И блок практических навыков. И спорт, конечно, ежедневный. С возрастом росла дифференциация предметов и специализация ребенка в некоторых видах. Например, Арли пока еще изучала просто математику, просто природоведение, в музыке - ритмы, простейшие инструменты вроде ударных и разных флейт и клавиш, ноты, основные понятия. В спорте - общефизическое развитие. А вот у шестилетнего Андо уже никаких блоков не было. Вместо, к примеру, естественного блока, он изучал биологию, планетографию, химию. В музыке уже больше года занимался выбранным инструментом - синтаром, а в спорте избрал рэстан (правда, специализация в спорте была возможна не любая - рэстан, другой вид единоборства, гимнастика или многоборье).
К полудню или несколько позже индивидуальные занятия заканчивались.
Начиналась жизнь катервы - маленького отряда, состоящего из трех десятков детей всех возрастов.
Правда, особенно интровертные дети, нуждающиеся в одиночестве, участвовали в жизни отряда лишь частично, им разрешали меньше бывать в школе. Но все старшие дети Ильгет явственно предпочитали быть там.
Вот с Дарой может быть и иначе, думала Ильгет. Дара -замкнутый тихий созерцатель. Этот ребенок был ей ближе, чем другие. Ильгет часто думала, что Дара очень напоминает ее саму в детстве, да и мама говорила то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124