— Почему он спрятал картины, Херри?
— Может быть, чувствовал свою вину за смерти, к которым не был причастен. Я еще не до конца расшифровал рукопись… Все дело в составе красок, Катрин. Он использовал какие-то растительные экстракты, которые при длительном хранении оказывали влияние на здоровье людей. Со временем он и сам понял это, но не мог удержаться от рисования, ведь эти краски, ложась на доски, давали такой удивительный эффект.
— Если бы вы знали, как мне это знакомо, Херри…
— Простите, Катрин. Я не хотел напоминать… Перед последним наводнением он решился. Можно сказать, что он покончил с собой, когда решил разделить участь жителей города… Он не мог писать этими красками дальше. Но и не писать он не мог. Он спрятал картины в большой кованый сундук и оставил послание, зашифрованное в левой створке. Он надеялся, что со временем его картины перестанут быть опасными для людей.
— Но как… Как до нас дошли левая створка и центральная часть? И каким образом они оказались за пределами Мертвого города?
— Лукас не мог оставить нам ключа, он сам позаботился об этом. В тот вечер город покинул только один человек, вы знаете его — это был Хендрик Артенсен. Он, заклятый враг Лукаса, сам не зная того, увез из города центральную часть триптиха вместе с несколькими разделочными досками для рыбы. Судя по всему, Устрица сам подложил доску в багаж Артенсена: жена Хендрика всегда держала открытой дверь для Лукаса, и он воспользовался этим… Когда Артенсен узнал о наводнении, он бросился обратно, забыв багаж в гостинице…
— А багаж разворовали, так? Люди не меняются с течением веков, правда, Херри?
— К сожалению, — нос Херри-боя страдальчески сморщился и он поспешно перевел тему. — Вторым был пришлый торговец дичью. Он ушел из города за несколько дней до наводнения. И унес с собой Деву Марию…
— А спустя пять веков она оказалась в России…
— Да.
— А ваши фотографии, Херри?
Херри-бой снял очки и протер их рукавом свитера.
— Зверь успокоился, Катрин. И остров перестало трясти… Для этого нужно было найти недостающую часть картины. Зверь успокоился, и все стало на свои места… Я покажу вам новые снимки…
— Вы сами-то верите в это?
Херри-бой умоляюще прижал руки к груди.
— Оставьте Мертвому городу Остреа эти тайны, Катрин…
— Хорошо, — улыбнулась я.
— А что стало с…
— Charming friend Bullfinch, — произнесла я, и у меня засосало под ложечкой. — Сломанная шея, только и всего. Мгновенная смерть. Суд признал, что Жаик Назыркулов не превысил пределов необходимой обороны.
На причале, у катера, возились Кирилл и двойняшки. Кирилл лежал на плоском настиле, а Катька и Лавруха ползали по нему и заливались хохотом. Освободив подбородок от круглого лба Лаврухи, Кирилл помахал нам рукой.
— Быстрее. Иначе они утопят меня в море.
— Сначала фейерверк, тетя Катя, сначала фейерверк!.. — заорала Катька-младшая.
— Херри, а почему в вашей записной книжке был телефон Кирилла. Ведь вы же никогда не встречались, правда?
— Его дал мне Боб. Он приезжал в Питер, по обмену… Между полицией Сан-Диего и вашей полицией… Он сказал, что ваш жених занимается старыми картинами… Это было очень интересно, но у меня просто не оказалось времени…
— Боб? Тот самый Боб, который прислал вам странное письмо? — я закрыла глаза и произнесла фразу, ставя ударение на каждом слове:
— “Абсолютный эффект, и никаких следов”…
— Что вы имеете в виду? — Херри-бой наморщил лоб.
— Абсолютный эффект, и никаких следов. Только и всего. Последний вопрос, Херри.
— Ах, это! Он имел в виду новый растворитель красок, который я отправил ему. Боб занимается живописью… У него неплохо получается. А вы что подумали, Катрин?
— Именно это я и подумала… Мы с Херри-боем посмотрели друг на друга и расхохотались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105