И если уж она прошляпила работающий «ноутбук», то, так и быть, примет сообщение… Из той жизни, где еще не знают, что ее отец, глава крупной фирмы, мертв…
Мертв, и это сделала она.
Ольга подошла к компьютеру и заглянула в него. Странное название, такое знакомое, такое близкое, как мороженое с фисташками" которое она так любила в детстве. Как мороженое с фисташками и сахарная вата.
«ПЛАТА».
Ольга вздрогнула и с трудом удержалась на ногах: «Паатой» звали ее любимого плюшевого медвежонка. Отец привез его, когда Ольге было пять лет, а Манана настояла на том, чтобы его назвали Паатой, — «чем больше грузинских имен в доме, тем лучше». Паата прожил с ней все детство и часть юности, только совсем незадолго до встречи с Марком он пропал: старенький оруженосец Мананы, последний из грузин, покинувший их русский дом. Как же она обожала своего медвежонка!
ПААТА.
Как странно называется сообщение! Как будто кто-то шлет привет из забытого детства.
Ольга не удержалась и открыла его. А когда прочла, то до нее не сразу дошел смысл прочитанного. Но когда дошел, она даже улыбнулась: все правильно, мои родные, мои любимые, все правильно. Текст был коротеньким, но длинного и быть не должно: там, где они сейчас, им разрешили передать всего лишь несколько слов:
«Я ЖДУ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ. ЧЕМИ ПАТАРА ГОГОНИЯ. МАНАНА».
«Чеми патара гогония» — моя маленькая девочка, именно так называла ее Манана в детстве. Это был их интернациональный секрет, рассчитанный на трех посвященных: Ольгу, отца и Манану.
Чеми патара гогония. Моя маленькая девочка.
Ольга улыбнулась.
Цыганка в аэропорту, а потом этот ее кошмар. Манана хотела предупредить ее именно таким образом: оставайся дома, в своей спокойной и правильной жизни, не иди следом за мной. Но Ольга не послушалась: чеми патара гогония редко слушалась своей мамы. И она увязалась следом. И даже прихватила с собой отца. И Манана сдалась: раз уж ты увязалась следом, то придется взять и тебя.
Ваша маленькая девочка не задержится, милые мои. Она идет к вам. Нужно только попросить воды у охранников.
Ольга подошла к двери и уже собралась было постучать в нее, когда раздался еще один, приглушенный стук. Кто-то хотел попасть в их коттедж. Только не Марк! Она говорила с ним, она просила его не приходить. Он не должен беспокоить ее сейчас, он не должен мешать ей…
Кто-то из охранников подошел к входной двери и открыл ее: Ольга слышала это, приложив ухо к своей собственной тонкой двери. Боже, когда они перестанут ходить?
Только бы это не был Марк, почувствовавший, что она решила сделать. Теперь он будет мешать ей совершить то, что она хочет совершить. Ольга вернулась к кровати, на которой лежали таблетки. Какая разница, пусть это будет Марк. Он все равно ничего не сможет сделать, даже если отберет таблетки. Она все равно найдет способ — менее щадящий, менее антисептический. Невозможно остановить человека, если он на что-то решился. Он решился, а значит, переступил черту.
Опустив руки, Ольга сидела на кровати и разглядывала таблетки. Пришедший уйдет, как уходят все, и она сможет осуществить задуманное. Даже страшный шум, грохот и стоны не вывели ее из оцепенения. Она пришла в себя только тогда, когда дверь распахнулась. И на пороге показался человек в занимающих пол-лица горнолыжных очках. Ольга даже не успела испугаться, когда он сдвинул их на лоб. Иона.
Иона.
Он был таким, каким она уже рисовала его себе: смуглое лицо избито снегом; снег везде — на бровях, на волосах, на щеках, на ожесточившемся решительном подбородке… Почему он все время ходит без шапки?..
Иона.
Его появление было таким неожиданным и таким желанным, что Ольга, забыв обо всем, бросилась к нему. И, уткнувшись в его холодную грудь, горько расплакалась. Как чеми патара гогония.
Иона!..
Он стиснул ее в объятиях и сказал всего лишь несколько слов:
— Собирайся. Мы уходим.
— Нет…
— Собирайся, иначе мне придется связать тебя.
— Ты не понимаешь, ты не знаешь, почему я здесь… Я сама сюда пришла.
— Я все знаю, — сказал он и приподнял ее подбородок. — Я все знаю. Собирайся. У нас всего лишь несколько минут.
Оторвав от себя Ольгу, он легонько подтолкнул ее.
— Я не могу идти с тобой… Я не могу подвергать тебя риску и страданиям. Иона. Я безумна и сама не знаю, когда и как начинается мое безумие. Я сумасшедшая. Самая банальная сумасшедшая, страдающая раздвоением личности.
— Ты не сумасшедшая. Собирайся.
— Ты не понимаешь…
— Собирайся! — Невозможно противиться его напору, так же, как невозможно противиться его рукам.
— Я не знаю… Я не знаю, что брать, — жалобно сказала Ольга.
— Ничего не нужно брать. Просто одевайся потеплее, и все.
Пока Ольга безропотно исполняла его приказ, он прошелся по комнате. И увидел таблетки, аккуратно разложенные на диване. Собрав таблетки в горсть, он зло зашвырнул их в самый дальний угол.
— Задумала покончить с собой? — Он почти с ненавистью посмотрел на Ольгу. — Сожрать их всухомятку? Думаю, такой исход дела устроил бы всех.
— Какое это имеет значение?
— Теперь никакого. Ты готова?
— Да. Куда ты собираешься?..
— Все вопросы потом. А сейчас запомни одно: ты не сумасшедшая. Ты поняла меня?
— Да, — едва слышно сказала Ольга.
— Не слышу!
— Да, да, да.
— Отлично. Идем.
Он протянул ей руку, и она ухватилась за нее, как хватаются за соломинку. Вместе они прошли комнату охранников: оба парня были без сознания. Но Иона для верности связал их и приковал друг к другу наручниками: друг к другу и к батарее.
— Что ты сделал с ними, Иона?
— Ничего. К утру оклемаются.
Они вышли на улицу, плотно прикрыв за собой дверь. Бесконечный снег шел по-прежнему, но еще никогда он не казался Ольге таким прекрасным. У коттеджа стояла странная машина, похожая на крошечный катер на полозьях.
— Что это? — спросила Ольга.
— Мотонарты. Проще говоря, снегоход. Прост в управлении. Тебе понравится.
Иона уселся за руль и взглянул на Ольгу:
— Чего ты ждешь?
— А что я должна делать?
— Садись ко мне за спину.
И опять невозможно было ему не подчиниться. Ольга устроилась на заваленном снегом заднем сиденье и крепко обняла Иону за пояс.
— Держишься? — спросил он, включая двигатель.
— Да.
— Тогда поехали…
— Куда? Куда мы едем?
— Увидишь. Подальше от всего этого клоповника…
— Но я не могу… — Ольгу снова начали одолевать сомнения.
— Послушай, девочка, ты же не давала подписку о невыезде? У тебя нет никаких обязательств.
— Зачем ты это сделал. Иона? Ведь они сразу поймут, что это ты. И охранники расскажут, когда придут в себя.
— Плевать, — беспечно сказал Иона. — Теперь это не имеет никакого значения. Теперь главное — это ты. Я не могу тебя потерять.
— В каком смысле?
Он посмотрел на нее и впервые за все это время улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Мертв, и это сделала она.
Ольга подошла к компьютеру и заглянула в него. Странное название, такое знакомое, такое близкое, как мороженое с фисташками" которое она так любила в детстве. Как мороженое с фисташками и сахарная вата.
«ПЛАТА».
Ольга вздрогнула и с трудом удержалась на ногах: «Паатой» звали ее любимого плюшевого медвежонка. Отец привез его, когда Ольге было пять лет, а Манана настояла на том, чтобы его назвали Паатой, — «чем больше грузинских имен в доме, тем лучше». Паата прожил с ней все детство и часть юности, только совсем незадолго до встречи с Марком он пропал: старенький оруженосец Мананы, последний из грузин, покинувший их русский дом. Как же она обожала своего медвежонка!
ПААТА.
Как странно называется сообщение! Как будто кто-то шлет привет из забытого детства.
Ольга не удержалась и открыла его. А когда прочла, то до нее не сразу дошел смысл прочитанного. Но когда дошел, она даже улыбнулась: все правильно, мои родные, мои любимые, все правильно. Текст был коротеньким, но длинного и быть не должно: там, где они сейчас, им разрешили передать всего лишь несколько слов:
«Я ЖДУ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ. ЧЕМИ ПАТАРА ГОГОНИЯ. МАНАНА».
«Чеми патара гогония» — моя маленькая девочка, именно так называла ее Манана в детстве. Это был их интернациональный секрет, рассчитанный на трех посвященных: Ольгу, отца и Манану.
Чеми патара гогония. Моя маленькая девочка.
Ольга улыбнулась.
Цыганка в аэропорту, а потом этот ее кошмар. Манана хотела предупредить ее именно таким образом: оставайся дома, в своей спокойной и правильной жизни, не иди следом за мной. Но Ольга не послушалась: чеми патара гогония редко слушалась своей мамы. И она увязалась следом. И даже прихватила с собой отца. И Манана сдалась: раз уж ты увязалась следом, то придется взять и тебя.
Ваша маленькая девочка не задержится, милые мои. Она идет к вам. Нужно только попросить воды у охранников.
Ольга подошла к двери и уже собралась было постучать в нее, когда раздался еще один, приглушенный стук. Кто-то хотел попасть в их коттедж. Только не Марк! Она говорила с ним, она просила его не приходить. Он не должен беспокоить ее сейчас, он не должен мешать ей…
Кто-то из охранников подошел к входной двери и открыл ее: Ольга слышала это, приложив ухо к своей собственной тонкой двери. Боже, когда они перестанут ходить?
Только бы это не был Марк, почувствовавший, что она решила сделать. Теперь он будет мешать ей совершить то, что она хочет совершить. Ольга вернулась к кровати, на которой лежали таблетки. Какая разница, пусть это будет Марк. Он все равно ничего не сможет сделать, даже если отберет таблетки. Она все равно найдет способ — менее щадящий, менее антисептический. Невозможно остановить человека, если он на что-то решился. Он решился, а значит, переступил черту.
Опустив руки, Ольга сидела на кровати и разглядывала таблетки. Пришедший уйдет, как уходят все, и она сможет осуществить задуманное. Даже страшный шум, грохот и стоны не вывели ее из оцепенения. Она пришла в себя только тогда, когда дверь распахнулась. И на пороге показался человек в занимающих пол-лица горнолыжных очках. Ольга даже не успела испугаться, когда он сдвинул их на лоб. Иона.
Иона.
Он был таким, каким она уже рисовала его себе: смуглое лицо избито снегом; снег везде — на бровях, на волосах, на щеках, на ожесточившемся решительном подбородке… Почему он все время ходит без шапки?..
Иона.
Его появление было таким неожиданным и таким желанным, что Ольга, забыв обо всем, бросилась к нему. И, уткнувшись в его холодную грудь, горько расплакалась. Как чеми патара гогония.
Иона!..
Он стиснул ее в объятиях и сказал всего лишь несколько слов:
— Собирайся. Мы уходим.
— Нет…
— Собирайся, иначе мне придется связать тебя.
— Ты не понимаешь, ты не знаешь, почему я здесь… Я сама сюда пришла.
— Я все знаю, — сказал он и приподнял ее подбородок. — Я все знаю. Собирайся. У нас всего лишь несколько минут.
Оторвав от себя Ольгу, он легонько подтолкнул ее.
— Я не могу идти с тобой… Я не могу подвергать тебя риску и страданиям. Иона. Я безумна и сама не знаю, когда и как начинается мое безумие. Я сумасшедшая. Самая банальная сумасшедшая, страдающая раздвоением личности.
— Ты не сумасшедшая. Собирайся.
— Ты не понимаешь…
— Собирайся! — Невозможно противиться его напору, так же, как невозможно противиться его рукам.
— Я не знаю… Я не знаю, что брать, — жалобно сказала Ольга.
— Ничего не нужно брать. Просто одевайся потеплее, и все.
Пока Ольга безропотно исполняла его приказ, он прошелся по комнате. И увидел таблетки, аккуратно разложенные на диване. Собрав таблетки в горсть, он зло зашвырнул их в самый дальний угол.
— Задумала покончить с собой? — Он почти с ненавистью посмотрел на Ольгу. — Сожрать их всухомятку? Думаю, такой исход дела устроил бы всех.
— Какое это имеет значение?
— Теперь никакого. Ты готова?
— Да. Куда ты собираешься?..
— Все вопросы потом. А сейчас запомни одно: ты не сумасшедшая. Ты поняла меня?
— Да, — едва слышно сказала Ольга.
— Не слышу!
— Да, да, да.
— Отлично. Идем.
Он протянул ей руку, и она ухватилась за нее, как хватаются за соломинку. Вместе они прошли комнату охранников: оба парня были без сознания. Но Иона для верности связал их и приковал друг к другу наручниками: друг к другу и к батарее.
— Что ты сделал с ними, Иона?
— Ничего. К утру оклемаются.
Они вышли на улицу, плотно прикрыв за собой дверь. Бесконечный снег шел по-прежнему, но еще никогда он не казался Ольге таким прекрасным. У коттеджа стояла странная машина, похожая на крошечный катер на полозьях.
— Что это? — спросила Ольга.
— Мотонарты. Проще говоря, снегоход. Прост в управлении. Тебе понравится.
Иона уселся за руль и взглянул на Ольгу:
— Чего ты ждешь?
— А что я должна делать?
— Садись ко мне за спину.
И опять невозможно было ему не подчиниться. Ольга устроилась на заваленном снегом заднем сиденье и крепко обняла Иону за пояс.
— Держишься? — спросил он, включая двигатель.
— Да.
— Тогда поехали…
— Куда? Куда мы едем?
— Увидишь. Подальше от всего этого клоповника…
— Но я не могу… — Ольгу снова начали одолевать сомнения.
— Послушай, девочка, ты же не давала подписку о невыезде? У тебя нет никаких обязательств.
— Зачем ты это сделал. Иона? Ведь они сразу поймут, что это ты. И охранники расскажут, когда придут в себя.
— Плевать, — беспечно сказал Иона. — Теперь это не имеет никакого значения. Теперь главное — это ты. Я не могу тебя потерять.
— В каком смысле?
Он посмотрел на нее и впервые за все это время улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107