– Нет, сударь. Но возведенные на него поклепы ложатся и на нее. По вашему лицу я вижу, что вы слышали про него.
– Очень мало, и я научился никогда не верить тому, что слышу, если это хула.
– В таком случае вы редкий человек, – сказала она с глубокой серьезностью. – Нед был самым любящим мужем и самым лучшим отцом и посвятил свою жизнь отстаиванию справедливости в жестоком мире. Но он в могиле, куда скоро сойду и я.
– И у нее совсем ничего нет? И никого, кроме вас?
– Нед был родом из Линкольншира, а я из Кента. Все мои родные умерли, а его разбрелись по свету, когда болота были осушены и их прогнали с их земли, не заплатив ни пенни. Вот у Сары и нет близких. Клевета отняла у нее надежды на будущее, а небольшие деньги, которые она скопила себе на приданое, она потратила на меня, когда я слегла. Когда я умру, она получит от меня только одно – свободу.
– Ну, она сумеет устроиться, – сказал я ободряюще. – Она молода, здорова, а со мной в таком случае вы обойдетесь очень дурно. Как-никак я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти вашу жизнь. И не без успеха, должен признаться.
– Наверное, вы очень довольны, что ваше лечение оказалось благотворным. Странно, как сильно я хочу жить.
– Ну, я рад, что угодил вам. Думаю, мы нашли средство несравненной важности. Очень жаль, что, кроме Сары, у вас никого не нашлось. Будь у нас чуть больше времени, мы могли бы подыскать кузнеца. Только подумайте: если бы мы влили вам кровь сильного мужчины, вы бы уже встали с одра. Но, боюсь, дух, содержащийся в женской крови, не поспособствует столь быстрому сращению сломанной кости. Быть может, через неделю-другую мы повторим вливание…
Она улыбнулась и сказала, что согласна на все, чего я от нее потребую. И я ушел в отличнейшем настроении и очень довольный собой.
В переулке я встретил Сару, которая шлепала по грязи с вязанкой дров и хвороста для очага. Даже с ней я поздоровался приветливо, и, к моему удивлению, она ответила мне тем же.
– Твоей матери много лучше, – сказал я ей. – Я просто в восторге.
Она радостно улыбнулась – я впервые увидел на ее лице такое выражение.
– Господь улыбнулся нам и прислал вас, доктор, – ответила она. – Я глубоко вам благодарна.
– Не благодари, – сказал я, тронутый таким ответом. – Это было удивительно интересно. К тому же она, ты понимаешь, еще не вполне здорова. И очень слаба. Слабее, чем ей самой кажется. И думаю, было бы полезно продолжить лечение. Ты должна следить, чтобы она не сделала ничего такого, что могло бы ему помешать. Подозреваю, это трудная задача.
– Да уж. Она не привыкла к безделию.
Хотя наступила оттепель и страна мало-помалу освобождалась от долгого мрака зимы, стоило подняться ветру, как холод снова становился невыносимым, и я дрожал от его пронизывающих ударов.
– Мне надо поговорить с тобой обо всем этом, – сказал я. – Не можем ли мы куда-нибудь зайти?
Она сказала, что за углом есть питейное заведение, где топят очаг, и я могу пойти туда. А она дома разведет огонь в очаге, проверит, удобно ли лежать матери, и присоединится ко мне.
Указанный ею кабак совсем не походил на просторную, изящно убранную кофейню, которую содержали Тильярды, или хотя бы на постоялый двор, какие теперь строились на трактах. Для путешествующих в каретах; нет, в этом приюте черни единственным достоинством был топящийся очаг. Хозяйничала там старуха, продававшая сваренный ею эль местным жителям, которые заходили погреться. Я был там один, и зальцу эту, совершенно очевидно, благородные люди своим присутствием никогда не украшали. Когда я открыл дверь и вошел, на меня поглядели с любопытством, в котором не было ничего дружеского. Тем не менее я сел у очага и подождал.
Сара пришла несколько минут спустя и поздоровалась со старой каргой, как с доброй знакомой, – в отличие от меня встретили ее приветливо.
– Она следовала за войсками, – сказала Сара.
Видимо, это считалось достаточным объяснением, и я не стал расспрашивать.
– Как ты? – осведомился я, ибо мне важно было узнать о воздействии переливания не только на получающего кровь, но и на дающего ее.
– Я все время устаю, – сказала она. – Но это более чем искупается тем, что моей матери стало лучше.
– Она беспокоится о тебе, – ответил я. – Это ей вредно. При ней ты должна быть веселой и бодрой.
– Я стараюсь, – сказала она. – Хотя иногда это нелегко. Ваша и доктора Лоуэра щедрость явилась величайшим благом.
– У тебя есть работа?
– Кое-какая. Почти каждый день я снова прислуживаю в доме Вудов, а вечерами мне иногда дает работу перчаточник. Я хорошо шью, да только сшивать кожу очень нелегко.
– Почему ты так расстроилась из-за доктора Грова?
И тут же я заметил, как насторожилось ее лицо, и испугался, что опять стану жертвой одной из ее вспышек. А потому предупреждающе поднял руку.
– Будь добра, не считай мои намерения дурными. У меня есть основание для этого вопроса. Должен сказать тебе, что его смерть вызвала некоторую озабоченность, и говорят, что тебя видели в колледже в тот вечер.
Она все еще смотрела на меня каменным взглядом, а потому я продолжал, немного недоумевая, почему я так утруждаюсь:
– Вполне может быть, что тебе задаст эти вопросы кто-нибудь другой.
– Но почему озабоченность? О чем вы?
– О том, что возникло большое сомнение, не был ли он отравлен.
При моих словах она побледнела, опустила глаза, на мгновение задумавшись, а потом недоуменно уставилась на меня.
– А это так?
– Насколько я понял, он недавно отказал тебе в месте?
– Да, и без всякой разумной причины.
– И ты была на него зла?
– Да, и очень. Само собой. А кто бы не озлился? Я работала на него усердно и хорошо, и меня не в чем было упрекнуть.
– И ты пришла к нему в кофейню? Зачем?
– Я думала, что у него достанет сердца помочь моей матери. Я хотела занять у него денег. – Она гневно посмотрела на меня, словно отвергая и жалость, и порицание.
– И он тебе отказал?
– Вы ведь сами видели.
– Ты приходила к нему в комнату в ночь его смерти?
– А кто-нибудь говорит, что приходила?
– Да.
– А кто?
– Не знаю. Будь добра, ответь на вопрос. Он очень важен. Где ты была в тот вечер?
– Это вас не касается.
Я понял, что мы зашли в тупик. Если я буду настаивать, она уйдет, однако она ничуть не утолила мое любопытство. И какие у нее могли быть причины для скрытности? Никаких, настолько важных, что ради них стоило бы разжигать подозрения, и уж к этому-то времени она должна была понимать, что я стараюсь ей помочь. И я попытался в последний раз, но она снова уклонилась от ответа.
– Была ли какая-нибудь толика правды в этих сплетнях?
– Ни про какие сплетни я не знаю. Скажите мне, доктор, кто-нибудь утверждает, что доктор Гров был убит?
Я покачал головой:
– Не думаю. Пока нет причин так думать, и его должны похоронить нынче вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216