У нее внутри все упало, когда она заподозрила: то, чего он хочет, не может быть подано на тонком фарфоре. У него был такой обольстительный вид, что Алекса с наслаждением сдалась бы, не колеблясь даже доли секунды. Ах если бы он был искренен! Но сейчас она совсем не собиралась растаять в объятиях, как последняя дурочка. Она не позволит играть с ней, как там, на лугу, строго сказала себе Алекса. Да, она хочет его, но не желает быть его игрушкой. Ей не нужна эта жалкая замена любви.
– Твой обед остывает, – пискнула она, отступая и усаживаясь на стул. – Не думаю, что надо тянуть с едой.
Кин тяжело и огорченно вздохнул и опустился на стул напротив своей неуловимой жены. Все равно он вынудит ее делать то, что хочет. Но должен сначала дождаться удобного момента и заставить ее доверять ему. Алекса продолжала украдкой поглядывать на него, будто ожидала, что он набросится на нее и проглотит, если она потеряет бдительность хоть на мгновение. Что ж, он ждал достаточно долго, чтобы заполучить ее снова в объятия. Еще час-другой можно потерпеть, заверил себя Кин и бросил взгляд на часы.
Алекса ела, не замечая вкуса превосходно приготовленных блюд. Взгляд Кина нервировал ее. Он словно посылал ей молчаливые сообщения, но Алекса боялась разгадывать их. И почему бы ему не сказать прямо, о чем думает? Проклятие! Она не в настроении для таких игр.
– Почему это ты такой внимательный и очаровательный? Я чувствую, будто забрела не в ту комнату и оказалась за столом с прекрасно воспитанным незнакомцем.
Кин продемонстрировал одну из своих лучших снисходительных улыбок.
– У нас еще не было настоящей первой брачной ночи, – напомнил он. – Я подумал, возможно, это может стать началом нашего медового месяца. – Он сделал широкий жест рукой. – У нас есть вино, горящие свечи и… – Взгляд его скользнул к покрытой бархатом постели, потом вернулся к Алексе. Кин одарил ее такой соблазнительной улыбкой, что она едва не подавилась куском.
Когда он наклонился и постучал ее по спине, Алекса с трудом вдохнула немного воздуха и отпила вина. Кин подошел к ней сзади, поднял на ноги.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да, думаю…
Его губы наклонились к ее лицу и настойчиво начали исследовать нежный рот. Кин руками прижал к себе ее бедра, дав ей почувствовать всю силу его желания. Алекса задрожала, когда смелые ласки своенравных рук потекли по ее телу, заставляя умирать от такого знакомого прикосновения…
Она чуть застонала; когда он оставил ее рот и покрыл мелкими, быстрыми, жадными поцелуями шею и позволил губам двинуться дальше, к вырезу платья. Проворные пальцы расстегивали крючки корсажа на спине, потом скользнули вперед и приняли тяжелую округлость груди. Он приласкал языком один розовый бутон, потом покрыл поцелуями нежную кожу между грудей, затем поймал второй напрягшийся в ожидании сосок… Она не издала ни одного протестующего звука, когда Кин подтолкнул ее к кровати и снял платье с бедер, позволив ему упасть шелковистым облаком к ее ногам. Синие глаза смело ласкали ее, жадно прикасаясь ко всему телу, будто упиваясь зрелищем, которого были лишены так долго, целую вечность…
– Знаешь ли ты, насколько хороша? – выдохнул он ей в ухо и приподнял пальцем подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Но длинные темные ресницы опустились, спрятав ее от его взгляда. – Тебе нечего стыдиться. Мы с тобой муж и жена, и я сделал тебе честный комплимент. Ты – само совершенство, ангел мой. – Его рука скользнула по нежному плечу, потом обняла грудь и опустилась на талию. – Ты вся мягкая, как шелк. Мужчина может только мечтать прикасаться к такому чуду. – Кин взял ее руку, сжал и поднес к своей груди, предлагая раздеть его. – А я, я возбуждаю тебя, когда ты трогаешь меня? – прошептал он, притягивая ее голову к своему плечу. – Или до сих пор кажусь полудикарем – пугающим созданием, которое может в любой момент наброситься на тебя?
Алекса немного откинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Совсем нет. Я уже давно начала восхищаться тобой, – призналась она и перевела глаза вниз, на свои руки, бродящие по курчавым волосам на его широкой груди. Пальцы ощутили толчки его сердца. Алекса сбросила рубашку с его плеч и позволила себе полюбоваться зрелищем этого сильного, мускулистого тела. Он был изумителен, великолепен, безупречен. Критиковать было нечего. – Ты коварный и изобретательный. Бываешь даже бешеный, но под этой грубой, жесткой оболочкой скрывается мягкий джентльмен. Тот, кто всегда обладал странной, таинственной властью надо мной… вот как сейчас. – Алекса боялась, что он прочтет в ее глазах то, что она прятала в самом дальнем уголке сердца, когда посмотрела прямо на него. – Это было так давно, Кин…
– Слишком давно, – прохрипел он, обхватил ее обеими руками и прижал к себе еще сильнее, едва не сломав. Страсть пожирала его заживо, мучительно откусывая по кусочку. – Алекса… – Ее имя слетело с его губ вместе со стоном.
Алекса упала вместе с ним на кровать, отдавая себе отчет в том, что хочет его с такой же неистовой силой, что и он – ее. Он шептал смелые, дерзкие слова желания, а руки его уже начали плести волшебное полотно своей магии на ее теле. Она была мягкой глиной под руками искусного мастера, слепленной, чтобы доставлять ему наслаждение, отвечать на его искусные ласки, пока не останется ничего, что можно было бы отдать. Она принадлежала только ему и в это мгновение жила лишь затем, чтобы стать его частью.
Кин наклонился над ней, и Алекса открыла глаза, чтобы смотреть на это мощное, гибкое творение, которое парило так близко над ней и одновременно так далеко. Взгляд его был властным и жег ее живым огнем. Алекса потянулась и обхватила рукой его возбужденный, напряженный ствол. Кин застонал от наслаждения, когда она повела его во влажный жар ее собственной плоти. Она была его и только его и знала, превосходно знала, как доставить ему наслаждение. Она двигалась в превосходном ритме, подчиняясь каждому его движению, каждому толчку, уступая исступленной настойчивости первозданного зова, столь же древнего, что и само время. Осталось только одно желание, насытить которое могла лишь сереброглазая чаровница. Без нее ему не удастся воспарить выше облаков, унестись дальше радуги… Она и только она – соль его наслаждения. Яркая, сверкающая звезда, горящая чистым серебряным светом. Без нее и солнце не светит, и луна не освещает ему путь сквозь ночь одиночества.
Кин обхватил ее руками с такой силой, будто боялся потерять навыки. Потом страсть взорвалась в нем как бомба, пронеслась по каждому нерву его тела, пролилась и отступила, как уходящий отлив, стерев все, кроме незабываемого ощущения наслаждения и восхищения.
Кин задрожал и опустил голову на ее шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Твой обед остывает, – пискнула она, отступая и усаживаясь на стул. – Не думаю, что надо тянуть с едой.
Кин тяжело и огорченно вздохнул и опустился на стул напротив своей неуловимой жены. Все равно он вынудит ее делать то, что хочет. Но должен сначала дождаться удобного момента и заставить ее доверять ему. Алекса продолжала украдкой поглядывать на него, будто ожидала, что он набросится на нее и проглотит, если она потеряет бдительность хоть на мгновение. Что ж, он ждал достаточно долго, чтобы заполучить ее снова в объятия. Еще час-другой можно потерпеть, заверил себя Кин и бросил взгляд на часы.
Алекса ела, не замечая вкуса превосходно приготовленных блюд. Взгляд Кина нервировал ее. Он словно посылал ей молчаливые сообщения, но Алекса боялась разгадывать их. И почему бы ему не сказать прямо, о чем думает? Проклятие! Она не в настроении для таких игр.
– Почему это ты такой внимательный и очаровательный? Я чувствую, будто забрела не в ту комнату и оказалась за столом с прекрасно воспитанным незнакомцем.
Кин продемонстрировал одну из своих лучших снисходительных улыбок.
– У нас еще не было настоящей первой брачной ночи, – напомнил он. – Я подумал, возможно, это может стать началом нашего медового месяца. – Он сделал широкий жест рукой. – У нас есть вино, горящие свечи и… – Взгляд его скользнул к покрытой бархатом постели, потом вернулся к Алексе. Кин одарил ее такой соблазнительной улыбкой, что она едва не подавилась куском.
Когда он наклонился и постучал ее по спине, Алекса с трудом вдохнула немного воздуха и отпила вина. Кин подошел к ней сзади, поднял на ноги.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да, думаю…
Его губы наклонились к ее лицу и настойчиво начали исследовать нежный рот. Кин руками прижал к себе ее бедра, дав ей почувствовать всю силу его желания. Алекса задрожала, когда смелые ласки своенравных рук потекли по ее телу, заставляя умирать от такого знакомого прикосновения…
Она чуть застонала; когда он оставил ее рот и покрыл мелкими, быстрыми, жадными поцелуями шею и позволил губам двинуться дальше, к вырезу платья. Проворные пальцы расстегивали крючки корсажа на спине, потом скользнули вперед и приняли тяжелую округлость груди. Он приласкал языком один розовый бутон, потом покрыл поцелуями нежную кожу между грудей, затем поймал второй напрягшийся в ожидании сосок… Она не издала ни одного протестующего звука, когда Кин подтолкнул ее к кровати и снял платье с бедер, позволив ему упасть шелковистым облаком к ее ногам. Синие глаза смело ласкали ее, жадно прикасаясь ко всему телу, будто упиваясь зрелищем, которого были лишены так долго, целую вечность…
– Знаешь ли ты, насколько хороша? – выдохнул он ей в ухо и приподнял пальцем подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Но длинные темные ресницы опустились, спрятав ее от его взгляда. – Тебе нечего стыдиться. Мы с тобой муж и жена, и я сделал тебе честный комплимент. Ты – само совершенство, ангел мой. – Его рука скользнула по нежному плечу, потом обняла грудь и опустилась на талию. – Ты вся мягкая, как шелк. Мужчина может только мечтать прикасаться к такому чуду. – Кин взял ее руку, сжал и поднес к своей груди, предлагая раздеть его. – А я, я возбуждаю тебя, когда ты трогаешь меня? – прошептал он, притягивая ее голову к своему плечу. – Или до сих пор кажусь полудикарем – пугающим созданием, которое может в любой момент наброситься на тебя?
Алекса немного откинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Совсем нет. Я уже давно начала восхищаться тобой, – призналась она и перевела глаза вниз, на свои руки, бродящие по курчавым волосам на его широкой груди. Пальцы ощутили толчки его сердца. Алекса сбросила рубашку с его плеч и позволила себе полюбоваться зрелищем этого сильного, мускулистого тела. Он был изумителен, великолепен, безупречен. Критиковать было нечего. – Ты коварный и изобретательный. Бываешь даже бешеный, но под этой грубой, жесткой оболочкой скрывается мягкий джентльмен. Тот, кто всегда обладал странной, таинственной властью надо мной… вот как сейчас. – Алекса боялась, что он прочтет в ее глазах то, что она прятала в самом дальнем уголке сердца, когда посмотрела прямо на него. – Это было так давно, Кин…
– Слишком давно, – прохрипел он, обхватил ее обеими руками и прижал к себе еще сильнее, едва не сломав. Страсть пожирала его заживо, мучительно откусывая по кусочку. – Алекса… – Ее имя слетело с его губ вместе со стоном.
Алекса упала вместе с ним на кровать, отдавая себе отчет в том, что хочет его с такой же неистовой силой, что и он – ее. Он шептал смелые, дерзкие слова желания, а руки его уже начали плести волшебное полотно своей магии на ее теле. Она была мягкой глиной под руками искусного мастера, слепленной, чтобы доставлять ему наслаждение, отвечать на его искусные ласки, пока не останется ничего, что можно было бы отдать. Она принадлежала только ему и в это мгновение жила лишь затем, чтобы стать его частью.
Кин наклонился над ней, и Алекса открыла глаза, чтобы смотреть на это мощное, гибкое творение, которое парило так близко над ней и одновременно так далеко. Взгляд его был властным и жег ее живым огнем. Алекса потянулась и обхватила рукой его возбужденный, напряженный ствол. Кин застонал от наслаждения, когда она повела его во влажный жар ее собственной плоти. Она была его и только его и знала, превосходно знала, как доставить ему наслаждение. Она двигалась в превосходном ритме, подчиняясь каждому его движению, каждому толчку, уступая исступленной настойчивости первозданного зова, столь же древнего, что и само время. Осталось только одно желание, насытить которое могла лишь сереброглазая чаровница. Без нее ему не удастся воспарить выше облаков, унестись дальше радуги… Она и только она – соль его наслаждения. Яркая, сверкающая звезда, горящая чистым серебряным светом. Без нее и солнце не светит, и луна не освещает ему путь сквозь ночь одиночества.
Кин обхватил ее руками с такой силой, будто боялся потерять навыки. Потом страсть взорвалась в нем как бомба, пронеслась по каждому нерву его тела, пролилась и отступила, как уходящий отлив, стерев все, кроме незабываемого ощущения наслаждения и восхищения.
Кин задрожал и опустил голову на ее шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117