– Нет, важно. От неожиданности, Тейт. Я как бы проснулся от сладкого сна и вдруг увидел этих… Прямо перед собой…
– Теперь это уже не имеет значения… Бери вон те сухие комья и тащи к моей кузне. И постарайся измельчить их в той каменной ступе. И уголь измельчи, пока я копаюсь в этой грязи.
Кари принялся исполнять все так, как велел скальд.
Сухие бурые комья он относил к кузне, точнее – к яме, вырытой у кузни. В этой яме умелый скальд – мастер на все руки – и выплавлял железо.
Яма была особенная. С локоть глубиной и размером небольшая: шаг на шаг. Обмазана была яма желтой глиной, и глина та поднималась над землею, подобно крошечным бортам высотой с пол-локтя. В яме лежали камни, добытые с ближайшей скалы. А под камнями – сухие поленья. Четыре канавки вели к этим поленьям – четыре поддувала, чтобы жарче горело пламя.
Кари стал размельчать комья. Они были на вид прочные, но быстро рассыпались в порошок под каменным пестом. Недалеко был устроен деревянный настил, куда надлежало складывать размельченную бурую землю, которая, как показалось Кари, бурела на солнце все больше. Особенно после того, как ее потолкли в ступе.
Скальд пришел посмотреть на работу своего друга и остался доволен.
– Ты – настоящая мельница, – похвалил он.
– Теперь приняться за угли?
– Пожалуй, – сказал Тейт. – Работаешь ты отменно. Однако надо тебе поучиться и мечом владеть… Да, да. Ты это скоро поймешь и без меня. Да боюсь, чтобы не было поздно.
Кари поднялся и уставился на скальда долгим вопросительным взглядом. А скальд смотрел поочередно то на камни, то на бурую измельченную землю, то на древесные угли. Он, казалось, что-то соизмерял про себя… А потом сказал:
– Я же тебя предупреждал.
– О чем?
– Что ты живешь в страшном мире.
– А Гудрид?
– И Гудрид тоже.
Вот в это никак не верилось. Слова «страшный» и «Гудрид» взаимно исключали друг друга. Не может быть того, чтобы что-либо угрожало этому созданию, которое случайно очутилось на берегу фиорда, недалеко от хутора, где живет Кари! Нет, только самое нежное, самое светлое и самое сладкое, что только бывает на свете, вправе быть рядом с Гудрид…
Он говорил об этом сбивчивыми словами, да так горячо, что скальд удивился.
Тейт отступил на шаг, чтоб получше видеть всего Кари. Он был приятно удивлен: нет, это хорошо, когда молодой человек горячо и даже самозабвенно верит в добро и свет. Он долго разглядывал своего друга, но больше ничего не сказал.
Он направился в хижину и принес миску, наполненную густой жидкостью, дурно пахнувшей. Она тоже была цветом в эту бурую землю, даже чуть потемнее.
– Это я выварил из костей, – пояснил скальд. Он опустил палец в миску, которую поставил наземь, и палец оказался словно в густом меду. Только аромат был вовсе не медовый.
– А теперь продолжай дело, – сказал скальд. – Когда перемелешь весь уголь – кликни меня.
И ушел опять на свое болото.
Кари мельчил уголь, а думал о Гудрид. Кари сыпал уголь на правую сторону настила, а думал о Гудрид. Она стояла перед ним как живая. Ему даже хотелось порой заговорить с ней.
«Как я уплыву на север? – размышлял он. – Если мир так страшен, как о том твердит Тейт, что же станется с Гудрид, когда я буду тянуть сети с рыбой? Нет, мое место здесь, рядом с Гудрид!»
Но тут же кто-то другой, вроде бы двойник его, вопрошал: «А по какому такому праву? И кто она тебе? И на что же у нее родители, братья и сестры?»
Потом снова появился скальд. Осмотрел все, что было уже сделано и им самим и Кари.
– Слушай, – сказал он. – Золото очень дорого. Но есть нечто, что дороже золота, ибо от него зависит жизнь. И твоя и твоих близких. Это есть то самое, что вскоре добудем мы с тобой. И добудем не из чего-либо особенного, а из этой самой болотной земли. Это и есть волшебство. Им овладели люди мудрые и передали его нам, не достойным их… Мы с тобою сейчас смешаем эту измельченную землю с этим измельченным углем. Мы добавим к этой смеси вот эту вонючую жидкость, добытую из костей. Потом мы скатаем из них шары наподобие мячей, которые мастерят из воловьей шерсти. А потом – ты внимательно слушай – потом мы положим эти мячи на камни, которыми выстлано дно этой ямы и под которыми сухие еловые поленья. Мячи переложим древесными углями и снова поверх углей положим мячи. И так до тех пор, пока не сравняется все это с бортами, что слеплены из глины. И тогда мы с тобой подожжем поленья и будем поддерживать жаркий огонь. А еще позже…
Тут скальд от удовольствия прикрыл глаза. Он взял за руку Кари и сильно сжал ее.
– Когда закончится все это волшебство с огнем, болотной землей и углем, – продолжал скальд, – когда уймется огнедышащая стихия и охладится зола, вон там… – скальд указал на дно ямы, – вон там мы найдем то, из чего я выкую для тебя меч. Я закалю тот меч не в воде, а в чистом коровьем молоке. И ты опояшешься тем мечом, и я тогда погляжу на этих трех хвастунов, что предстали перед тобой на лужайке. На этих трех и на других.
Скальд поднял глаза к небу. И в глазах его голубело нечто, чему нельзя было не довериться.
XI
Нынче Гудрид провела на заветной лужайке полдня. И удивилась отсутствию Кари. И ей взгрустнулось. Вдруг ее перестали интересовать цветы, синее небо и синяя вода.
И уплывала она к себе, на тот берег смущенная, чуть ли не со слезами на глазах. А потом подумала: «Чего это я? Ведь мы же не уговаривались…»
XII
Все было готово к отплытию: три корабля стояли на якоре недалеко от берега. Море было спокойное, и корабли, казалось издали, не спущены еще в воду. Их кормовые штевни упирались в самый песок.
Три костра горели на берегу. В огромных котлах варились жертвенные животные, только что принесенные в дар великому О?дину и тем, кто незримо благоприятствует мореходам и милосерден к терпящим бедствие. Особо было воздано должное тем, кто щедр к рыбакам и гонит в их сети рыбьи косяки.
Женщины передавали уплывающим последние мешки с сухими лепешками и вяленым мясом, и сосуды с пресной водой, и ковши деревянные, которые всегда сгодятся плывущим в море, и амулеты с тайными знаками, обороняющими от нечисти.
Скальд Тейт, как всегда, остался верен своему слову: он принес то, что обещал. Это был меч, выкованный им и отменно отточенный. Он был вложен в деревянные ножны, обтянутые оленьей кожей. И пояс, которым надлежало опоясаться носящему меч, тоже был из хорошо выделанной кожи оленя, украшенной серебряными бляхами. Пояс был шириною в три пальца – очень прочный и очень красивый! Такой был впору любому конунгу.
Кари любовался подарком Тейта. Драгоценный подарок! Они вдвоем стояли в стороне и могли спокойно и откровенно поговорить.
Скальд достал меч из ножен и вырвал волос из бороды своей. И коснулся тем волосом лезвия меча, отливавшего чистейшей родниковой струей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43