Я не спеша, трусцой, топаю подальше от места страшной трагедии. Иногда и ползком. Снег глубок, дороги нет. Несколько раз рядом сваливаются безголовые потерпевшие. Одно из тел больно врезается в мою поясницу. В какой-то момент силы покидают меня. Прислоняюсь спиной к одинокому дереву и с ужасом вижу, как могильное существо прыгает в мою сторону. В трех метрах меняет направление, настигает очередного беглеца. Голова жертвы исчезает в безразмерной пазухе охотника. И он уже смотрит на меня. Даже приседает перед прыжком. Но резко останавливается, неторопливо разворачивается.
Вижу, как внимание его привлекает Мария Баобабова, с интересом ковыряющаяся в зубах метрах в десяти.
— Беги, Маша! — кричу.
Но не слышит меня прапорщик. Поглаживает свою бритую голову. Разминает пальцы. И ждет непонятно чего. Дура.
Рисованные, потеряв интерес ко всем остальным убегающим, группируются вокруг Машки. Облизываются, рассматривая ее идеальную голову. И устремляются вперед, к моей несчастной напарнице.
Баобабова непонятно откуда вытаскивает обрез. Не знаю, сами у нее спрашивайте. У прапорщиков масса мест, куда можно спрятать разные полезные штучки. Машка, не целясь, палит с обоих стволов. Как и следовало ожидать, выстрелы звучат только в нашем воображении. Наверняка сейчас Мария дырявит из табельного оружия потолок в кабинете. Она же такая невыдержанная.
Охотники из черного камня как по команде наваливаются на прапорщика, но в том месте, где только что стояла Баобабова, никого нет. Охотники обескуражены, расстроены, но не потеряли желания еще кого-нибудь растерзать. На всем кладбище, кроме меня, никого. Даже Угробова у березок не видать. Надо же было так лопухнуться.
Рисованные, сверкая глазками на все цвета радуги, дружной толпой кидаются на меня.
Я закрываю глаза и прекращаю читать показания.
— Занятная история.
Капитан Угробов, человек несгибаемой воли и железной хватки, стоит за моей спиной, попыхивая сигареткой. Напарница разглядывает потолок, расстрелянный во время чтения. В руках ее дымящиеся стволы.
— Сильно написано, — соглашается она. — Зрелищно.
Я осторожно заглядываю на последнюю страничку признания. Там только непонятные каракули, кляксы и неразборчивая подпись.
— Что скажете, сотрудники? — Угробов выходит из-за моей спины, и я замечаю, как подрагивает его сигарета. Ознакомление с документами и для Угро-бова не проходит бесследно.
— Бред, — коротко высказывается Баобабова, неприязненно посматривая на стопку бумаг. — Не верю ни одному слову. Чушь. На меня, гаденыши, тоже кинулись.
— Скорее всего имела место массовая галлюцинация, — заявляю я. — В последнее время такое часто в наших местах происходит. Однако меня насторожило то внимание, с которым безголовое тело заинтересовалось бритой наголо девушкой, в образе как бы Марии. Что-то в этом есть. Вспомните, что наши потерпевшие тоже все лысые.
— Факт, — капитан щупает собственную макушку и с облегчением вздыхает. Его волосы в порядке. Слегка седые только. — Что хотел сказать нам Садовник, присылая отвратительно написанный очерк с кладбища? О чем он предупреждает? Может, это словесное описание личности маньяков. Это уже кое-что. Жаль, особых примет маловато.
— Да что вы, товарищи! — Возмущенная Мария старается не подходить к окну. Слежка невероятна, но возможна. — Еще неизвестно, кем и при каких условиях была написана эта отвратительная история. Писулька какая-то, в самом деле.
— За выражениями следите, прапорщик. Мужчины кругом.
Дверь в кабинет резко, без стука, распахивается. Все, даже Угробов, вздрагивают, но выясняется, что непосредственной опасности нет.
Это всего лишь генерал. В спортивном костюме, но с шашкой и в каракулевой папахе. Прежде чем закрыть дверь, проверяет, нет ли слежки. Странно, сегодня он без свиты. Но на то он и генерал, чтобы ни перед кем не отчитываться.
— Руководство операцией возлагаю на себя, — говорит генерал с порога, забывая поздороваться. — Я к вам на минуту, довести до сотрудников новые, только что вскрывшиеся факты. Не надо ничего объяснять. Все знаю и все понимаю.
Пододвигает ногой стул, садится. Кивает на стопку бумаги.
— Письмо из психушки? От нашего друга? Ознакомились? Бред сумасшедшего, не находите? А между тем — ценнейшие сведения. Рывок в расследовании. Так или иначе, мы, а теперь и вы трое, знаем, где скрывается банда, терроризирующая наш любимый город.
Капитан, терпеливо выслушав генерала, делает шаг вперед и требовательно тянет вверх руку:
— Подтвердите ваши полномочия. Может быть, вы шпион? Или занимаетесь любительским расследованием в свободное от работы время?
Генерал, как уже отмечалось, все понимает. Обзывает капитана “нудным служакой”, но требованию подчиняется. Протягивает красные с позолотой корочки и свернутое в трубочку направление на работу.
Угробов медленно читает, чуть шевеля губами. Говорит: “Чтоб я так служил”, возвращает документы и кивает нам, подтверждая — генерал в деле.
— А у вас ничего, — новоявленный руководитель крутит головой, рассматривая обстановку. — Грязновато только. Но не это главное. Стержень любого уголовного дела в справедливости закона. Верно говорю, сынок?
Этот человек не так давно хотел меня пристрелить. Но я не держу на него зла. Работа такая у нас.
— Кто он? — киваю на принесенное им признание.
— А! — отмахивается рукой генерал. — Серенький и слабый человек, которому не нашлось места в нашей трудной жизни, — генерал несколько раз странно дергает головой, — извините, издержки конспирации. Одним словом, расходный материал, который тем не менее нашел в себе силы описать события, вскрывающие цепь кровавых убийств по всему городу.
— Я, вообще-то, о том негодяе из могилы спрашивал.
— Ах, этот! Этот тот еще субъект. Генерал наклоняется, ухватывает кончиками пальцев за уголок один из листков и демонстрирует его нам:
— Новая неприятность, свежий гноящийся прыщ на теле матушки нашей Земли. Сначала мы приняли этот бред за бред, но события последних двух недель указывают на то, что в чем-то гражданин из психушки прав. В городе нагло орудуют неопознанные преступники. Нападают на граждан и, да простят меня присутствующие здесь прапорщики, отрезают жертвам головы. Останавливаться, похоже, не собираются.
— Не вижу связи с обыкновенным бандитизмом и отделом “Пи”.
С каких это пор Угробов заботится о нашем отделе?
— Связь самая прямая. Лейтенант, это ваш чай? Прапорщика? Я допью, а то в горле пересохло. Двадцать километров каждое утро, это вам не шутка.
Баобабова инстинктивно пытается защитить кружку, но поздно, генерал одним движением опрокидывает чай. Стоя, за присутствующих в кабинете дам.
— Жадность, запомните все, несвойственна российским прапорщикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108