— спросил меня Фред, как только я пробрался через колючий кустарник на поляну.
— Да, но лучше подождать Виннету.
— Зачем? Я сгораю от любопытства!
— Ну и сгорайте себе на здоровье, — не очень вежливо оборвал я его. — Я не люблю повторять дважды одно и то же, поэтому предпочитаю дождаться апача, чтобы он тоже знал, что мне удалось подслушать.
Толстяку ничего не оставалось, как согласиться на мои условия и унять свое любопытство, пока не вернулся Виннету.
— Мой брат Чарли подал мне знак? — спросил он, усаживаясь рядом на траву.
— Да. Что узнал мой брат Виннету?
— Сегодня Великий Дух отвернулся от Виннету. Ему пришлось долго обходить лошадей стороной, а когда он приблизился к первому костру, то услышал голос лягушки и повернул обратно. Что видел и слышал мой брат?
Когда я закончил рассказывать, Фред задумчиво протянул:
— Да-а-а. Честно говоря, я не очень-то верил в ваши предсказания, но вы оказались правы. Как выглядит тот верзила? Вы не заметили у него шрама на лбу?
— В свете костра немного увидишь. Густая черная борода, на лбу действительно шрам от ножа.
— Это он, хотя раньше бороды у него не было. Удар ножом он получил во время нападения на ферму в окрестностях Ливенворта. А как к нему обращались сообщники?
— Его называли Роббинсом.
— Надо бы запомнить. Это уже четвертое имя, которое я знаю. Что же нам делать? Сегодня изловить негодяя не удастся.
— Не стоит и пытаться, Фред. Но почему вас заботит только Геллер? Остальные нисколько не лучше своего главаря и должны получить по заслугам. Признаюсь вам честно, я стараюсь не убивать людей и иду на это только в крайних случаях, хотя мне приходилось бывать в разных переделках. Человеческая кровь — бесценная жидкость, ее надо беречь. Поэтому я предпочитаю обезвредить врага, сохранив ему жизнь.
— Вы мне напоминаете Олд Шеттерхэнда, — перебил меня Толстяк Уокер. — Говорят, он тоже убивает краснокожих только ради. спасения собственной жизни. Он может прострелить врагу руку или ногу, а чаще бьет кулаком по голове, так что тот потом несколько часов валяется без сознания.
— Уфф! — не сдержал возглас удивления Виннету, только сейчас узнавший, что Толстяк Уокер не догадывается, кто я такой на самом деле.
— Однако несмотря ни на что, — продолжал я, — мне вовсе не хочется отпускать восвояси негодяя и убийцу, а тем более всю шайку. Это было бы равносильно нашему участию в разбое. Сегодня я мог застрелить Геллера, но я не наемный убийца, к тому же он не заслуживает быстрой смерти. Думаю, лучше всего будет, если мы позволим им сунуться в Экоу-Каньон и захлопнем мышеловку.
— Блестящая мысль! Дорого бы я дал, чтобы взять негодяев живыми. Но не слишком ли их много?
— Мы не побоялись идти за ними втроем, тем более нам нечего будет опасаться в Экоу-Каньоне, где можно рассчитывать на помощь рабочих.
— Их там будет немного, так как большинство отправилось в погоню за грабителями.
— А мы попробуем предупредить их о замыслах шайки, и тогда они немедленно вернутся.
— Но как?
— Проще простого: напишу им записку и приколю ее к дереву на видном месте рядом со следом грабителей.
— Они вам не поверят. Уж больно все это похоже на ловушку.
— Им придется поверить. Они уже знают, что на месте нападения двое пассажиров сошли с поезда, и обязательно увидят наши следы. Я попрошу их обойти стороной Грин-Форк, где могут быть индейцы сиу, и Пейнтерхилл, куда бандиты вышлют своих разведчиков.
— Уфф! — вмешался в наш разговор Виннету. — Пусть мои братья собираются в путь.
— Сейчас? — удивился Толстяк Уокер.
— Когда встанет солнце, оно должно увидеть нас далеко отсюда.
— А если утром индейцы обнаружат наши следы?
— Собаки оглала не станут возвращаться назад. Их путь лежит на юг. Хуг!
Апач встал и пошел к своему мустангу, чтобы снять с него путы. Мы последовали его примеру и вскоре, выведя коней из чащобы, двинулись обратно тем же путем, который привел нас сюда.
Ночью, когда все предметы скрыты тьмой, только очень опытный вестмен отважится пуститься через густой лес. Европеец, несомненно, пошел бы пешком, ведя лошадь в поводу, но житель Дикого Запада знает, что у животных зрение острее, поэтому мы ехали верхом. Во главе нашего маленького отряда встал Виннету и вел нас вперед через ручьи и скалы, безошибочно выбирая в кромешной тьме нужное направление. Мой чубарый жеребец вел себя прекрасно, а старый Виктори иногда недовольно пофыркивал, но не отставал ни на шаг.
Когда забрезжил рассвет, мы уже были в девяти милях от стойбища сиу-оглала. Теперь можно было остановиться. Выдрав лист бумаги из записной книжки, я написал на нем коротенькое послание людям из Экоу-Каньона и прибил его колышком к стволу большого дерева с таким расчетом, чтобы любой едущий с юга человек заметил белую бумагу. На отдых времени у нас не было, поэтому мы сразу же сели в седла и повернули на запад.
В полдень мы переправились через Грин-Форк ниже того места, где, как мы знали, должны были объединиться отряды оглала. Индейцы боялись преждевременно выдать себя, поэтому старались избегать открытого пространства и прятались в лесу, мы же могли избрать кратчайший путь.
Солнце уже клонилось к горизонту — пора было подумать о ночлеге и дать отдых лошадям, покрывшим за день сорок миль. Хотя благородные животные, в том числе и старик Виктори, не подавали признаков усталости, их следовало пощадить и поберечь их силы, так как следующий день обещал быть не менее тяжелым, чем сегодняшний. Справа и слева от нас высились две небольшие каменные гряды, и именно здесь мы решили подыскать место для лагеря, как вдруг за холмами перед вами открылась узкая долина. По ней протекал ручей, перекрытый рукотворной плотиной, так что посередине долины разлился пруд, блестевший золотом в лучах закатного солнца.
Лес на противоположном склоне был выкорчеван, земля — распахана. На лугу паслись лошади, коровы, овцы и козы, у подножия холма стояли крестьянские дома. В воздухе, казалось, было разлито спокойствие и умиротворение.
Неподалеку от домов стояло несколько человек. Они все смотрели на запад, прямо на солнце, и не заметили нашего появления. Огромный огненный шар опускался все ниже и ниже, и когда он, казалось, коснулся поверхности воды, сверху послышался звон колокола.
— Что это? — спросил пораженный вождь апачей.
— Какой-то поселок, — недоуменно пожал плечами Толстяк Уокер.
— Уфф! Виннету видит поселок своими глазами. Он хочет знать, что это за звук.
— Это призыв к молитве «Ангел Господень», — ответил я прерывающимся от волнения голосом. Звон пробудил во мне милые сердцу детские воспоминания. — А теперь вызванивают «Аве Мария».
— Уфф! — не мог прийти в себя от удивления Виннету. — Что такое «Ангел Господень» и что такое «Аве Мария»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Да, но лучше подождать Виннету.
— Зачем? Я сгораю от любопытства!
— Ну и сгорайте себе на здоровье, — не очень вежливо оборвал я его. — Я не люблю повторять дважды одно и то же, поэтому предпочитаю дождаться апача, чтобы он тоже знал, что мне удалось подслушать.
Толстяку ничего не оставалось, как согласиться на мои условия и унять свое любопытство, пока не вернулся Виннету.
— Мой брат Чарли подал мне знак? — спросил он, усаживаясь рядом на траву.
— Да. Что узнал мой брат Виннету?
— Сегодня Великий Дух отвернулся от Виннету. Ему пришлось долго обходить лошадей стороной, а когда он приблизился к первому костру, то услышал голос лягушки и повернул обратно. Что видел и слышал мой брат?
Когда я закончил рассказывать, Фред задумчиво протянул:
— Да-а-а. Честно говоря, я не очень-то верил в ваши предсказания, но вы оказались правы. Как выглядит тот верзила? Вы не заметили у него шрама на лбу?
— В свете костра немного увидишь. Густая черная борода, на лбу действительно шрам от ножа.
— Это он, хотя раньше бороды у него не было. Удар ножом он получил во время нападения на ферму в окрестностях Ливенворта. А как к нему обращались сообщники?
— Его называли Роббинсом.
— Надо бы запомнить. Это уже четвертое имя, которое я знаю. Что же нам делать? Сегодня изловить негодяя не удастся.
— Не стоит и пытаться, Фред. Но почему вас заботит только Геллер? Остальные нисколько не лучше своего главаря и должны получить по заслугам. Признаюсь вам честно, я стараюсь не убивать людей и иду на это только в крайних случаях, хотя мне приходилось бывать в разных переделках. Человеческая кровь — бесценная жидкость, ее надо беречь. Поэтому я предпочитаю обезвредить врага, сохранив ему жизнь.
— Вы мне напоминаете Олд Шеттерхэнда, — перебил меня Толстяк Уокер. — Говорят, он тоже убивает краснокожих только ради. спасения собственной жизни. Он может прострелить врагу руку или ногу, а чаще бьет кулаком по голове, так что тот потом несколько часов валяется без сознания.
— Уфф! — не сдержал возглас удивления Виннету, только сейчас узнавший, что Толстяк Уокер не догадывается, кто я такой на самом деле.
— Однако несмотря ни на что, — продолжал я, — мне вовсе не хочется отпускать восвояси негодяя и убийцу, а тем более всю шайку. Это было бы равносильно нашему участию в разбое. Сегодня я мог застрелить Геллера, но я не наемный убийца, к тому же он не заслуживает быстрой смерти. Думаю, лучше всего будет, если мы позволим им сунуться в Экоу-Каньон и захлопнем мышеловку.
— Блестящая мысль! Дорого бы я дал, чтобы взять негодяев живыми. Но не слишком ли их много?
— Мы не побоялись идти за ними втроем, тем более нам нечего будет опасаться в Экоу-Каньоне, где можно рассчитывать на помощь рабочих.
— Их там будет немного, так как большинство отправилось в погоню за грабителями.
— А мы попробуем предупредить их о замыслах шайки, и тогда они немедленно вернутся.
— Но как?
— Проще простого: напишу им записку и приколю ее к дереву на видном месте рядом со следом грабителей.
— Они вам не поверят. Уж больно все это похоже на ловушку.
— Им придется поверить. Они уже знают, что на месте нападения двое пассажиров сошли с поезда, и обязательно увидят наши следы. Я попрошу их обойти стороной Грин-Форк, где могут быть индейцы сиу, и Пейнтерхилл, куда бандиты вышлют своих разведчиков.
— Уфф! — вмешался в наш разговор Виннету. — Пусть мои братья собираются в путь.
— Сейчас? — удивился Толстяк Уокер.
— Когда встанет солнце, оно должно увидеть нас далеко отсюда.
— А если утром индейцы обнаружат наши следы?
— Собаки оглала не станут возвращаться назад. Их путь лежит на юг. Хуг!
Апач встал и пошел к своему мустангу, чтобы снять с него путы. Мы последовали его примеру и вскоре, выведя коней из чащобы, двинулись обратно тем же путем, который привел нас сюда.
Ночью, когда все предметы скрыты тьмой, только очень опытный вестмен отважится пуститься через густой лес. Европеец, несомненно, пошел бы пешком, ведя лошадь в поводу, но житель Дикого Запада знает, что у животных зрение острее, поэтому мы ехали верхом. Во главе нашего маленького отряда встал Виннету и вел нас вперед через ручьи и скалы, безошибочно выбирая в кромешной тьме нужное направление. Мой чубарый жеребец вел себя прекрасно, а старый Виктори иногда недовольно пофыркивал, но не отставал ни на шаг.
Когда забрезжил рассвет, мы уже были в девяти милях от стойбища сиу-оглала. Теперь можно было остановиться. Выдрав лист бумаги из записной книжки, я написал на нем коротенькое послание людям из Экоу-Каньона и прибил его колышком к стволу большого дерева с таким расчетом, чтобы любой едущий с юга человек заметил белую бумагу. На отдых времени у нас не было, поэтому мы сразу же сели в седла и повернули на запад.
В полдень мы переправились через Грин-Форк ниже того места, где, как мы знали, должны были объединиться отряды оглала. Индейцы боялись преждевременно выдать себя, поэтому старались избегать открытого пространства и прятались в лесу, мы же могли избрать кратчайший путь.
Солнце уже клонилось к горизонту — пора было подумать о ночлеге и дать отдых лошадям, покрывшим за день сорок миль. Хотя благородные животные, в том числе и старик Виктори, не подавали признаков усталости, их следовало пощадить и поберечь их силы, так как следующий день обещал быть не менее тяжелым, чем сегодняшний. Справа и слева от нас высились две небольшие каменные гряды, и именно здесь мы решили подыскать место для лагеря, как вдруг за холмами перед вами открылась узкая долина. По ней протекал ручей, перекрытый рукотворной плотиной, так что посередине долины разлился пруд, блестевший золотом в лучах закатного солнца.
Лес на противоположном склоне был выкорчеван, земля — распахана. На лугу паслись лошади, коровы, овцы и козы, у подножия холма стояли крестьянские дома. В воздухе, казалось, было разлито спокойствие и умиротворение.
Неподалеку от домов стояло несколько человек. Они все смотрели на запад, прямо на солнце, и не заметили нашего появления. Огромный огненный шар опускался все ниже и ниже, и когда он, казалось, коснулся поверхности воды, сверху послышался звон колокола.
— Что это? — спросил пораженный вождь апачей.
— Какой-то поселок, — недоуменно пожал плечами Толстяк Уокер.
— Уфф! Виннету видит поселок своими глазами. Он хочет знать, что это за звук.
— Это призыв к молитве «Ангел Господень», — ответил я прерывающимся от волнения голосом. Звон пробудил во мне милые сердцу детские воспоминания. — А теперь вызванивают «Аве Мария».
— Уфф! — не мог прийти в себя от удивления Виннету. — Что такое «Ангел Господень» и что такое «Аве Мария»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115