Все исчезло, перед глазами у него остались лишь белая кожа, и темно-сливовые губы, и волосы цвета воронова крыла. Он кивнул. Где-то внутри него что-то кричало. Но что бы это ни было, оно подождет. Подняв к его лицу холодные руки, она нежно притянула его к себе. А потом поцеловала долго и томно. Первым его ощущением был шок от прохлады ее губ, холода языка, но потом он расслабился, всецело отдался поцелую.
Некоторое время спустя она отстранилась.
У себя на губах он почувствовал лед. Споткнувшись, Ричард отпрянул к стене. Он попытался моргнуть, но его глаза, казалось, замерзли открытыми. Поглядев на него, она радостно улыбнулась. Щеки у нее зарумянились, губы стали алыми. Дыхание белым облачком вырывалось в морозный воздух. Она облизнула красные губы теплым розовым язычком. Его мир начал темнеть. Ему показалось, что краем глаза он видит какой-то темный силуэт.
– Еще, – сказала она и протянула к нему руки.
Он наблюдал, как Бархатная притягивает Ричарда для первого поцелуя, смотрел, как по его коже расползаются иней и изморозь. Смотрел, как после она довольно отстраняется. А потом подошел к ней сзади и, когда она наклонилась, чтобы завершить начатое, протянул руку и, крепко схватив ее за загривок, поднял над землей.
– Верни! – проскрежетал он. – Верни ему его жизнь!
Бархатная отреагировала как котенок, брошенный в ванну: начала извиваться и шипеть, плеваться и царапаться, но без толку. Ее цепко держали за горло.
– Ты не можешь меня заставить! – далеко не музыкально взвизгнула она.
Он сжал крепче.
– Верни ему его жизнь, – хрипло повторил он и в качестве пояснения честно добавил: – А не то я сломаю тебе шею.
Она поморщилась. Он же толкнул ее к Ричарду, ледяной статуей привалившемуся к стене.
Взяв Ричарда за руку, она выдохнула воздух ему в нос и рот. Пар, вышедший у нее изо рта, просочился в его губы. Лед на его коже начал таять, с волос исчез иней.
Он снова сжал ее шею.
– Всю без остатка, Ламия.
Тут она опять зашипела и крайне неохотно снова открыла рот. Последнее облачко пара скользнуло из ее рта в его и пропало.
Лед у него на глазах растаял и превратился в слезы, которые побежали у него по щекам.
– Что ты со мной сделала? – спросил он.
– Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом ответил за Бархатную маркиз де Карабас. – Забирала твое тепло. Превращала тебя в такую же холодную тварь, как она сама…
Лицо Ламии скривилось, как у ребенка, у которого отняли любимую игрушку. В фиалковых глазах заблестели слезы.
– Мне она нужна больше, чем ему! – заскулила она.
– А я думал, что тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард. Одной рукой подхватив с пола Ламию, маркиз притянул ее к себе.
– Только подойдите к нему хотя бы раз, не важно, ты сама или кто-то еще из Детей Бархата, и я приду в вашу пещеру днем, пока вы спите, и выжгу ее дотла. Понятно?
Она кивнула.
И стоило маркизу ее отпустить, упала, как кошка, на четвереньки, но тут же выпрямилась в полный – не слишком ужасающий – рост, гордо вздернула подбородок и с силой плюнула маркизу в лицо. А потом, подобрав подол черного бархатного платья, убежала вверх по спиральной тропе. Ее шаги эхом разнеслись по Улице-Вниз.
По щеке маркиза текла ледяная, черная и хрупкая слюна. Он стер ее тыльной стороной ладони.
– Она собиралась меня убить, – запинаясь, сказал Ричард.
– Не сразу, – отмахнулся маркиз. – Со временем ты бы, конечно, умер, когда она доела бы твою жизнь.
Ричард уставился на маркиза. Вид у него был потрепанный, несмотря на загар и налет грязи, его лицо казалось мертвенно-бледным. Похоже, ему несладко пришлось. Черное пальто исчезло, сменившись старым одеялом, в которое он кутался, как в пончо, и под которым явно было что-то привязано, только вот Ричард не мог бы сказать, что именно. Де Карабас был бос, а еще шея у него была обвязана выцветшей тряпицей, что Ричарду показалось нелепыми потугами на странную моду.
– Мы тебя искали, – сказал Ричард.
– И теперь нашли, – сухо прокаркал маркиз.
– Мы думали, что договорились встретиться на Ярмарке.
– Н-да. Так уж вышло. Кое-кто счел меня мертвым. Мне пришлось залечь на дно.
– Почему… почему кто-то мог решить, что ты мертв? Маркиз посмотрел на Ричарда, и, встретившись с ним взглядом, Ричард понял, что перед ним глаза, которые видели слишком многое.
– Потому что эти кто-то меня убили, – ответил он. – Пошли, Охотник и д’Верь не могли уйти слишком далеко.
Заглянув за край дороги, на противоположную сторону колодца, Ричард увидел там на один уровень ниже Охотника и д’Верь. Они оглядывались по сторонам – наверное, его ищут, решил Ричард. Он их окликнул, потом стал кричать и махать, но тишина словно гасила звуки.
Маркиз положил руку на локоть Ричарду.
– Смотри!
Он указал на уровень ниже д’Вери и Охотника. Там что-то шевельнулось. Ричард прищурился и почти разобрал две укрывшиеся в тенях фигуры.
– Круп и Вандермар, – сказал маркиз. – Это ловушка.
– Что нам делать?
– Бежать! – бросил маркиз. – Предупредить их. Я бежать не могу… Да скорей же, черт тебя подери!
И Ричард побежал. Побежал изо всех сил, побежал со всех ног по идущей под уклон каменной дороге под миром. Он почувствовал внезапную резь в груди, острое колотье в боку, но снова погнал себя вперед, все быстрее и быстрее.
Вот он завернул за угол, и увидел их.
– Охотник! Д’Верь! – задыхаясь, выкрикнул он. – Стойте! Опасность!
Д’Верь повернулась.
Из-за выступа вышли господа Круп и Вандермар. Неуловимым движением мистер Вандермар заломил д’Вери руки за спину и связал их нейлоновым ремнем. Мистер Круп держал в руках что-то длинное и тонкое, завернутое в бурый брезент, – в таких свертках отец Ричарда приносил в дом после рыбалки удочки.
Охотник только стояла, приоткрыв рот.
– Охотник! Скорей!
Развернувшись на пятке, она гладким, почти балетным движением выбросила ногу.
Удар пришелся Ричарду прямо в живот, выбив из легких весь воздух. Задыхаясь, Ричард упал на камни и скорчился от боли.
– Так это была ты, Охотник? – просипел он.
– Боюсь, что так, – отозвалась Охотник и отвернулась. Ричард сглотнул обиду и подкатывающую к горлу тошноту: предательство причиняет боли не меньше, чем удар.
Ни на Ричарда, ни на Охотника господа Круп и Вандермар не обращали ни малейшего внимания. Мистер Вандермар покрепче связывал д’Вери руки, а мистер Круп стоял и наблюдал за его работой.
– Не надо считать нас убийцами и головорезами, мисс, – непринужденно болтал мистер Круп. – Считайте нас своего рода эскорт-службой.
– Только без пышных бюстов, – добавил мистер Вандермар.
– Эскорт – в смысле сопровождение, мистер Вандермар. – Мистер Круп повернулся к мистеру Вандермару. – Наша задача – позаботиться, чтобы наша прекрасная леди благополучно прибыла к цели своего пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Некоторое время спустя она отстранилась.
У себя на губах он почувствовал лед. Споткнувшись, Ричард отпрянул к стене. Он попытался моргнуть, но его глаза, казалось, замерзли открытыми. Поглядев на него, она радостно улыбнулась. Щеки у нее зарумянились, губы стали алыми. Дыхание белым облачком вырывалось в морозный воздух. Она облизнула красные губы теплым розовым язычком. Его мир начал темнеть. Ему показалось, что краем глаза он видит какой-то темный силуэт.
– Еще, – сказала она и протянула к нему руки.
Он наблюдал, как Бархатная притягивает Ричарда для первого поцелуя, смотрел, как по его коже расползаются иней и изморозь. Смотрел, как после она довольно отстраняется. А потом подошел к ней сзади и, когда она наклонилась, чтобы завершить начатое, протянул руку и, крепко схватив ее за загривок, поднял над землей.
– Верни! – проскрежетал он. – Верни ему его жизнь!
Бархатная отреагировала как котенок, брошенный в ванну: начала извиваться и шипеть, плеваться и царапаться, но без толку. Ее цепко держали за горло.
– Ты не можешь меня заставить! – далеко не музыкально взвизгнула она.
Он сжал крепче.
– Верни ему его жизнь, – хрипло повторил он и в качестве пояснения честно добавил: – А не то я сломаю тебе шею.
Она поморщилась. Он же толкнул ее к Ричарду, ледяной статуей привалившемуся к стене.
Взяв Ричарда за руку, она выдохнула воздух ему в нос и рот. Пар, вышедший у нее изо рта, просочился в его губы. Лед на его коже начал таять, с волос исчез иней.
Он снова сжал ее шею.
– Всю без остатка, Ламия.
Тут она опять зашипела и крайне неохотно снова открыла рот. Последнее облачко пара скользнуло из ее рта в его и пропало.
Лед у него на глазах растаял и превратился в слезы, которые побежали у него по щекам.
– Что ты со мной сделала? – спросил он.
– Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом ответил за Бархатную маркиз де Карабас. – Забирала твое тепло. Превращала тебя в такую же холодную тварь, как она сама…
Лицо Ламии скривилось, как у ребенка, у которого отняли любимую игрушку. В фиалковых глазах заблестели слезы.
– Мне она нужна больше, чем ему! – заскулила она.
– А я думал, что тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард. Одной рукой подхватив с пола Ламию, маркиз притянул ее к себе.
– Только подойдите к нему хотя бы раз, не важно, ты сама или кто-то еще из Детей Бархата, и я приду в вашу пещеру днем, пока вы спите, и выжгу ее дотла. Понятно?
Она кивнула.
И стоило маркизу ее отпустить, упала, как кошка, на четвереньки, но тут же выпрямилась в полный – не слишком ужасающий – рост, гордо вздернула подбородок и с силой плюнула маркизу в лицо. А потом, подобрав подол черного бархатного платья, убежала вверх по спиральной тропе. Ее шаги эхом разнеслись по Улице-Вниз.
По щеке маркиза текла ледяная, черная и хрупкая слюна. Он стер ее тыльной стороной ладони.
– Она собиралась меня убить, – запинаясь, сказал Ричард.
– Не сразу, – отмахнулся маркиз. – Со временем ты бы, конечно, умер, когда она доела бы твою жизнь.
Ричард уставился на маркиза. Вид у него был потрепанный, несмотря на загар и налет грязи, его лицо казалось мертвенно-бледным. Похоже, ему несладко пришлось. Черное пальто исчезло, сменившись старым одеялом, в которое он кутался, как в пончо, и под которым явно было что-то привязано, только вот Ричард не мог бы сказать, что именно. Де Карабас был бос, а еще шея у него была обвязана выцветшей тряпицей, что Ричарду показалось нелепыми потугами на странную моду.
– Мы тебя искали, – сказал Ричард.
– И теперь нашли, – сухо прокаркал маркиз.
– Мы думали, что договорились встретиться на Ярмарке.
– Н-да. Так уж вышло. Кое-кто счел меня мертвым. Мне пришлось залечь на дно.
– Почему… почему кто-то мог решить, что ты мертв? Маркиз посмотрел на Ричарда, и, встретившись с ним взглядом, Ричард понял, что перед ним глаза, которые видели слишком многое.
– Потому что эти кто-то меня убили, – ответил он. – Пошли, Охотник и д’Верь не могли уйти слишком далеко.
Заглянув за край дороги, на противоположную сторону колодца, Ричард увидел там на один уровень ниже Охотника и д’Верь. Они оглядывались по сторонам – наверное, его ищут, решил Ричард. Он их окликнул, потом стал кричать и махать, но тишина словно гасила звуки.
Маркиз положил руку на локоть Ричарду.
– Смотри!
Он указал на уровень ниже д’Вери и Охотника. Там что-то шевельнулось. Ричард прищурился и почти разобрал две укрывшиеся в тенях фигуры.
– Круп и Вандермар, – сказал маркиз. – Это ловушка.
– Что нам делать?
– Бежать! – бросил маркиз. – Предупредить их. Я бежать не могу… Да скорей же, черт тебя подери!
И Ричард побежал. Побежал изо всех сил, побежал со всех ног по идущей под уклон каменной дороге под миром. Он почувствовал внезапную резь в груди, острое колотье в боку, но снова погнал себя вперед, все быстрее и быстрее.
Вот он завернул за угол, и увидел их.
– Охотник! Д’Верь! – задыхаясь, выкрикнул он. – Стойте! Опасность!
Д’Верь повернулась.
Из-за выступа вышли господа Круп и Вандермар. Неуловимым движением мистер Вандермар заломил д’Вери руки за спину и связал их нейлоновым ремнем. Мистер Круп держал в руках что-то длинное и тонкое, завернутое в бурый брезент, – в таких свертках отец Ричарда приносил в дом после рыбалки удочки.
Охотник только стояла, приоткрыв рот.
– Охотник! Скорей!
Развернувшись на пятке, она гладким, почти балетным движением выбросила ногу.
Удар пришелся Ричарду прямо в живот, выбив из легких весь воздух. Задыхаясь, Ричард упал на камни и скорчился от боли.
– Так это была ты, Охотник? – просипел он.
– Боюсь, что так, – отозвалась Охотник и отвернулась. Ричард сглотнул обиду и подкатывающую к горлу тошноту: предательство причиняет боли не меньше, чем удар.
Ни на Ричарда, ни на Охотника господа Круп и Вандермар не обращали ни малейшего внимания. Мистер Вандермар покрепче связывал д’Вери руки, а мистер Круп стоял и наблюдал за его работой.
– Не надо считать нас убийцами и головорезами, мисс, – непринужденно болтал мистер Круп. – Считайте нас своего рода эскорт-службой.
– Только без пышных бюстов, – добавил мистер Вандермар.
– Эскорт – в смысле сопровождение, мистер Вандермар. – Мистер Круп повернулся к мистеру Вандермару. – Наша задача – позаботиться, чтобы наша прекрасная леди благополучно прибыла к цели своего пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87