– Опасности нет никакой, – сказала Ламия. – Или, во всяком случае, не было в последний раз, когда я тут проходила. Смотри.
В шорохе черного бархата она миновала доску. Она вполне могла бы балансировать десятью томами на голове и ни одного бы не уронила. Достигнув каменной тропы у стены, она остановилась, повернулась и улыбнулась, подбадривая спутников. Второй перешла Охотник, повернулась и тоже стала ждать рядом с Ламией.
– Вот видишь, – сказала д’Верь и сжала Ричарду плечо. – Все нормально.
Кивнув, Ричард сглотнул. «Да уж, нормально».
Следующей пошла д’Верь. Особого удовольствия она как будто не испытала, но все же перебралась. Теперь уже три женщины ждали точно приросшего к уступу Ричарда. А он заметил, что, сколько бы ни посылал приказов ногам «идите!», все равно не двигается с места.
Где-то высоко вверху нажали кнопку вызова.
Ричард услышал отдаленный «ух» и скрежет престарелого электромотора. Дверь лифта захлопнулась, оставив Ричарда стоять на опасно узкой деревянной платформе шириной не больше самой доски.
– Ричард! – крикнула д’Верь. – Шевелись!
Кабина ушла наверх. Сделав шаг с трясущейся платформы на деревянную доску, Ричард почувствовал, как его ноги превращаются в студень, а потом вдруг очутился на четвереньках, руками изо всех сил цепляясь за деревяшку. Крохотный рациональный некто в его сознании недоумевал: кто вызвал назад лифт и почему? Остальное его «Я»было слишком занято: требовало, чтобы конечности вцепились в опору намертво, и орало во всю мысленную мочь: «Я не хочу умирать!» Ричард крепко-накрепко зажмурил глаза, уверенный, что если их откроет и увидит под собой каменный пол, то просто отпустит планку и будет падать, падать, падать…
– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.
Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…
Тут до него медленно стало доходить, что кто-то к нему обращается.
– Просто ползи по доске, Ричард, – говорил этот кто-то.
– Я… не могу… – прошептал он.
– Ты прошел через худшее, чтобы добыть ключ, Ричард, – сказал кто-то. Голос принадлежал д’Вери.
– Я правда не переношу высоты, – упрямо сказал он, вжимаясь лицом в деревянную планку. А потом, стуча зубами, добавил: – Я хочу домой.
Щекой и носом он чувствовал волокна дерева. И тут доска затряслась.
– Честно говоря, – сказал голос Охотника, – не знаю, какой вес она способна выдержать. Вы двое станьте вот сюда, придавите ее.
Доска завибрировала под чьими-то шагами. Шаги приближались. Зажмурив глаза, он вцепился еще крепче. А потом тихо и по-дружески Охотник сказала ему на ухо:
– Ричард?
– М-м-м…
– Просто продвигайся понемногу вперед. Помаленьку. Давай… – Ее карамельные пальцы погладили его руку с побелевшими костяшками, которая сжимала край доски. – Давай.
Сделав глубокий вдох, он сдвинулся на полдюйма. И снова застыл.
– Отлично, – сказала Охотник. – Очень хорошо. Давай еще.
Дюйм за дюймом, передвигаясь, подтягиваясь и переползая… и на каждом дюйме его подстегивал, подбадривал, не оставлял голос Охотника, а потом под конец доски она просто подхватила его под мышки и переставила на твердую почву.
– Спасибо, – сказал он. Больше ему ничего не пришло в голову. Ничего больше не хватило бы, чтобы отплатить за то, что она вот сейчас для него сделала. И он повторил снова: – Спасибо. – А после сказал, обращаясь ко всем троим: – Извините.
Д’Верь подняла на него глаза.
– Все в порядке. Теперь ты в безопасности.
Ричард глянул на каменную дорогу под миром, которая уходила все вниз и вниз по спирали, потом перевел взгляд на Охотника, д’Верь и Ламию и расхохотался. И смеялся, пока из глаз у него не потекли слезы.
– В чем дело? – потребовала ответа д’Верь, когда он наконец остановился. – Что тут такого смешного?
– В безопасности! – просто повторил он.
Д’Верь уставилась было на него сердито, но потом тоже улыбнулась.
– Ну и куда идем теперь? – спросил Ричард.
– Вниз, – ответила Ламия.
И они пошли по Улице-Вниз. Возглавляла процессию Охотник, за ней на полшага позади – д’Верь. Ричард шел рядом с Ламией, вдыхая ее ландышево-жимолостный запах и наслаждаясь ее обществом.
– Я действительно ценю то, что ты пошла с нами, – говорил он ей. – Стала нашим проводником. Надеюсь, это не принесет тебе беды.
В ответ она подарила ему взгляд фиалковых глаз.
– А почему это должно приносить беду?
– Ты знаешь, кто такие крысословы?
– Конечно.
– Была одна девушка-крысословка по имени Анастезия. Она… Ну… мы вроде как немного подружились, и она меня кое-куда вела. А потом ее похитили. На Черномосту. Я все спрашиваю себя, что с ней сталось.
Ламия сочувственно улыбнулась.
– В моем племени рассказывают много историй про этот мост. Кое-какие, возможно, даже правдивы.
– Обязательно как-нибудь мне их расскажи, – сказал он. Было холодно. В стылом воздухе изо рта у него шел пар.
– Как-нибудь, – сказала она. У нее изо рта пар не шел. – Ты был очень добр, взяв меня с собой.
– Пустое.
Охотник и д’Верь завернули за выступ впереди и исчезли из виду.
– Знаешь, та парочка, пожалуй, от нас оторвалась. Наверное, нам нужно поспешить.
– Пусть идут, – мягко сказала она. – Мы их нагоним. Ричарду подумалось, что происходящее слишком уж напоминает поход в кино подростков. Или, точнее, их возвращение: как они задерживаются у остановок автобусов или за выступом стены, чтобы наскоро поцеловаться, ощутить торопливое соприкосновение кожи, языков, а потом скорей-скорей догнать своих приятелей и ее подруг… Ламия скользнула по его щеке холодными пальцами.
– Ты такой теплый, – с восхищением сказала она. – Замечательно, наверное, когда в тебе столько тепла.
Ричард попытался напустить на себя скромность.
– По правде говоря, я об этом даже не думал, – признался он.
Он услышал, как далеко в вышине с металлическим лязгом закрылась дверь лифта.
Ламия смотрела на него снизу вверх – так ласково, моляще.
– Ты не дашь мне немного своего жара, Ричард? – попросила она. – Мне так холодно.
Ричард спросил себя: может, ему следует ее поцеловать.
– Что? Я…
Вид у нее стал разочарованный.
– Я тебе не нравлюсь? – спросила она.
Он отчаянно понадеялся, что не обидел ее заминкой.
– Конечно, нравишься, – услышал он собственный голос. – Ты очень милая.
– И ты ведь не используешь весь свой жар, правда? – вполне логично заметила она.
– Ну, думаю, нет…
– И ты сказал, что заплатишь мне, если я вас провожу. Вот чего я хочу, вот моя плата. Тепло. Можно мне немножко?
Все, чего она только захочет. Все что угодно. Жимолость и ландыши обвили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87