Хотя Эйнджел уже утратила возможность дальше наблюдать за ходом событий, она тем не менее, хорошо слышала, чем сопровождался уход пинки со сцены. Та уходила под аккомпанемент ворчания и брани моро. Было слышно, что дважды или трижды полицейские пустили в ход дубинки, по-видимому, в ответ на действия арестованных, когда тех не удовлетворяло простое словесное оскорбление.
Когда поток моро в камеру прекратился, мир Эйнджел обрел некую видимость покоя. Ее окружали моро в основном из семейства собачьих, среди которых затесался один весьма экзотический экземпляр. Раньше таких она никогда не видела.
Он немного ниже ее и походил на некий гибрид кролика и крысы. Поскольку он больше других подходил ей по росту, Эйнджел обратилась к нему.
- Что, на улице идет дождь?
Он покачала головой.
- Они применили брандспойты.
Очевидно, перед зданием муниципалитета столкнулись две демонстрации, моро и пинков. Поскольку они друг друга терпеть не могут, произошел конфликт. Судя по описанию, свалка началась в вестибюле муниципалитета. В результате потасовки самому помещению был нанесен значительный материальный ущерб, который возрос еще больше после того, как для усмирения демонстрантов полицейские применили водометы.
Дело закончилось тем, что всех участников выступления копы рассовали по ближайшим каталажкам.
Экзотический экземпляр, шиншилла, даже не был участником демонстрации. Он просто ехал вниз по улице Ван Несс, когда копы остановили его. Непроизвольно Эйнджел оказалась замешанной в кошмар, поколебавший правовую систему Фриско. Приливная волна моро пошла на убыль и вскоре превратилась в жалкий ручеек.
Копы вскоре устроили перекличку, по видам ли, по первой букве фамилии, или по какому-то иному, одним им ведомому принципу. Эйнджел показалось, что имена они называли каждые десять-пятнадцать минут, но толпа тем не менее не уменьшалась.
По прошествии часа из камеры, что располагалась у дверей блока, до них дошел слух, что, во-первых, всех их собираются выпустить на свободу, и, во-вторых, каждый из них подвергнется минимальному наказанию, и, наконец, лица, имеющие криминальное прошлое, будут высланы в Окленд. Еще ходили слухи о том, что имелись погибшие, сначала число их ограничивалось двумя, потом оно выросло до десяти, и напоследок - до пятнадцати жертв. Потом говорили о том, что на самом деле никто не умер, хотя в сводке новостей имелись подобные сообщения.
Одни слухи сменялись другими. Пронесся шепоток о том, что ожидалось прибытие отца Альвареса де Коллор, потом заговорили о Сильвии Харпер и о представителях средств массовой информации. Другие утверждали, что не придет никто, так как полиция держала происшедшее в тайне. Кто-то пустил утку о том, что людей уже выпустили. Что во всем было замешано ФБР…
Время шло, и Эйнджел чувствовала себя все более изолированной от внешнего мира. Все труднее становилось отличать правду от очевидной чепухи. По прошествии десяти часов прошел слух о том, что все моро будут расстреляны и с помощью армейского корпуса инженерных войск захоронены в братской могиле в районе Президио. Эта новость заставила Эйнджел заволноваться.
Последние сведения, дошедшие до нее, касались президента Мередита и его союзников с Альфы Центавра. Узнать детали ей не довелось, поскольку наконец выкликнули ее имя.
К этому времени толпа обитателей камеры настолько поредела, что она могла протиснуться к двери практически не наступая на людей. В первые часы после прибытия моро она своими глазами видела, как людям, чтобы пробраться к выходу, приходилось буквально лезть по головам своих товарищей.
В дверях ее поджидала высокая сутулая фигура Де Гармо. Он выглядел так, словно спал не больше нее. Адвоката сопровождал полицейский в полной военной амуниции. Когда дверь камеры открылась, ему пришлось немало потрудиться, чтобы сдержать напор находящейся внутри толпы моро.
- Наконец-то, - пробормотала Эйнджел, выходя из помещения, ставшее ее домом на целых четырнадцать часов.
- К вашему сведению, залог был внесен десять часов назад. Но город наш увяз в бюрократизме. К тому же система не рассчитана на ведение дел такого большого количества человек.
Когда они подошли к выходу из блока камер предварительного заключения, дверь перед ними распахнулась и внутрь вошли два полицейских. У одного из них в руках имелся карманный компьютер, с которого он считывал какие-то данные.
- Джизус Монтойя.
Уходя Эйнджел услышала голоса двух разных моро.
- Здесь!
Один из копов замотал головой и поднес руку к козырьку защитного шлема.
- Черт, что будем делать?
Выйдя наружу, Эйнджел сначала была ослеплена неожиданной яркостью светового дня. Повернувшись к адвокату, она спросила:
- Какой сегодня день?
- Четверг, сейчас уже около двенадцати.
- Спасибо, что вытащили меня из этой дыры. Я думала, что это никогда не кончится.
- Многие люди в этом здании чувствуют то же самое. Вам нужно благодарить Бога за то, что там сейчас делается.
Де Гармо проводил ее до обочины дороги, где был припаркован «БМВ».
- Разве машина не нужна копам в качестве вещественного доказательства или чего-то еще?
Де Гармо усмехнулся.
- Единственное, что они могли вам инкриминировать, так это то, что вы покинули место происшествия. Пострадавшая сторона ни на чем не настаивала, особенно после того, как я их информировал, что иначе против них будет выдвинуто обвинение в нанесении оскорбления.
- А что городские власти?
Де Гармо провел рукой по черному «ежику» стриженных волос.
- Вам исключительно повезло. Они настолько обеспокоены тем, что произошло, что мне было относительно просто уладить это дело, так как, кроме этой чепухи, у них на шее висит масса других, более серьезных дел. К тому же я указал им, что обвинение против вас и яйца выеденного не стоит, что может подтвердить любой судья штата.
Эйнджел покачала головой.
- К черту все. Сколько я вам должна за хлопоты?
- Вы получите счет.
- Ладно, хорошо.
Эйнджел набрала шифр и открыла дверцу автомобиля.
- Я отблагодарила вас?
Де Гармо кивнул.
Как странно изменился мир, в котором теперь жила Эйнджел. Одним из показателей этой перемены был факт, что адвокат перестал быть для нее некой аморфной гипотетической фигурой, одним из числа той абстрактной массы, куда она сваливала и полицейских, и политиков.
- Да, вот еще что, - сказал Де Гармо, когда она села за баранку автомобиля. - Я добился того, чтобы больница Святого Луки выдала нам прах мистера Дорсета. Они даже предложили нам заплатить за похороны…
Эйнджел зевнула:
- Послушайте, не могли бы мы поговорить на эту тему в другой раз?
- Хорошо, но следует отдать последние распоряжения.
- Завтра, ладно? Мне нужно прийти в себя и хоть немного поспать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85