Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем он понял, что вопит на нее в присутствии репортеров.
Вот так бесславно закончилась его дерьмо-дармовая рекламная кампания. Эйнджел знала, что журналисты, которым не удалось заполучить ее, наверняка предоставят эфирное время ее менеджеру и покажут всему городу, как тот мечет икру.
Она выключила видеоком и направила машину в сторону дома.
Странное чувство охватило ее. Эйнджел никогда раньше не думала, что станет скучать по этой работе. Боже, где только не довелось ей работать. И сейчас, когда она внезапно оказалась не у дел, ей стало не по себе. Еще одна часть ее жизни, которую она считала стабильной, рухнула так неожиданно, что, вернувшись домой, она еще продолжала болезненно переживать произошедшую с ней перемену.
Звонки начали беспокоить ее около восьми. Это было время, когда она обычно приходила домой.
С девяти репортеры пытались связаться с ней каждые десять минут.
По прошествии некоторого времени желание напакостить «шакалам пера» уступило место раздражению, и в десять тридцать она отдала компьютеру распоряжение отсекать все входящие звонки.
В разгар журналистской лихорадки несколько раз ей звонили незнакомые моро. Но все они оказывались представителями отца Коллора или его людьми. Все они хотели добиться от нее заявления о солидарности с биологическими собратьями. Всех их она посылала подальше.
Один звонок пришел от человека с бритой головой. Единственными словами, которые он сказал ей, были:
- Мы знаем, кто ты.
Новости, транслируемые по видеокому, также не приносили особого успокоения. Снова вниманию Эйнджел предстал ее бывший менеджер, который опять выделывался перед ней, но теперь уже публично. За ночь в городе произошло около полудюжины случаев межвидового проявления насилия. В основном они произошли в районе Чайнатауна во время сбоя в энергоснабжении. В одном случае были нанесены легкие телесные повреждения, но материальный ущерб, причиненный частной собственности, оценивался в пятьдесят тысяч баксов. На экране прошла череда разбитых магазинных витрин и одно такси с выбитыми стеклами.
Голос комментатора произнес, что все эти случаи, скорее всего, связаны с умышленным поджогом «Кроличьей норы».
В полдень Эйнджел полностью отключила видеоком.
В этот день должны были выдать тело Байрона. К тому же Де Гармо хотел, чтобы она распорядилась относительно похорон.
- Ах, черт.
Ей не хотелось заниматься этим. Но отвертеться от участи, выпавшей на ее долю, Эйнджел тоже не могла. Кого, интересно, думала она обмануть, говоря, что у нее есть другие, более приятные дела?
Уж лучше она сама это сделает, чем позволит кому-нибудь использовать смерть Байрона для политических целей.
Будь она проклята, если допустит такое.
Эйнджел снова включила видеоком и связалась с Де Гармо.
Если бы она захотела, то могла бы, очевидно, отдать распоряжения по видеокому. Однако такой оборот ей не совсем нравился. С другой стороны, она не испытывала ни малейшего желания снова видеть тело Байрона. Пойти на то, чтобы тело Байрона покинуло морг Святого Луки без сопровождения, она также не могла. Де Гармо предложил взять эти заботы на себя. Но, в конце концов, сидеть дома у нее тоже нет причин.
В три тридцать пополудни, как и было условленно, она встретилась с Де Гармо на автостоянке перед лечебницей Святого Луки.
Въехав на запруженную машинами автостоянку, Эйнджел впервые увидела Де Гармо во плоти. Это был мужчина высокого роста в черном, блестящем от дождевой воды непромокаемом плаще свободного покроя, перехваченном в талии поясом. Он стоял в сиянии натриевых ламп, освещавших подъезд к гаражу машин скорой помощи. Его волосы были подстрижены «ежиком» и были матово-черного цвета, что делало его худое лицо еще более тонким.
Эйнджел вышла из автомобиля и направилась к навесу, где, укрывшись от дождя, ее ждал адвокат. Только оказавшись рядом с ним, она увидела, каким высоким тот был. Она едва доходила ему до пояса.
Увидев Эйнджел, Де Гармо радушно протянул ей руку. Эйнджел двумя руками пожала ее.
- Рад наконец познакомиться с вами воочию, мисс Лопес.
- Называйте меня Эйнджел, - попросила она. - От «мисс Лопес» меня воротит. Это имя не мое, выбрали в честь моей бабки.
Де Гармо уклончиво пожал плечами.
- Чтобы забрать тело, нам нужно получить ваше согласие. Потом мы сможем пойти в… - Де Гармо сверился с карманным компьютером, - в похоронное бюро Кабрильо Экреса.
Он оторвал взгляд от компьютера.
- Могу ли я узнать почему вы выбрали тот район?
- Это было первое место, где мне ответили, что там хоронят моро.
Де Гармо проводил ее в здание, где возле U-образного стола их ждала группа медперсонала. По дороге Эйнджел поинтересовалась:
- Как вы остановились именно на этом? И во что мне это обойдется?
- Уладить все это распорядился мистер Дорсет.
- Сколько он заплатил вам?
- Не беспокойтесь, эти деньги не из доходной части имущества.
- Когда я буду должна заплатить вам что-то?
- Позже, когда речь пойдет об улаживании дел мистера Дорсета.
О каком имуществе они говорили? Но спрашивать об этом Де Гармо она постеснялась, поскольку момент представлялся неподходящим. На протяжении всей процедуры получения разрешения эта мысль не покидала ее. К тому же выяснилось, что дарственную на ее имя Байрон сделал за девять дней до смерти.
Де Гармо вел себя так, словно все было в порядке вещей.
Когда с бюрократической частью дела было покончено, им выкатили тележку, на которой покоилось накрытое простыней тело. От него исходил запах холода, гниения и дезинфицирующего вещества. Внутри у Эйнджел все сжалось. У входа их ожидала машина скорой помощи, чтобы отвезти тело в район Пасифики. Медики в сопровождении Эйнджел и Де Гармо доставили каталку к фургону.
- Вы можете поехать со мной, - предложил адвокат.
Эйнджел покачала головой.
- Я поеду с ним.
Она погладила накрытую простыней руку Байрона…
- Постойте, - сказала она.
- Что? - в один голос спросили медики и Де Гармо.
Эйнджел потянула носом. Она чувствовала запах влажного меха, крови, дезинфекции и чего-то еще, совершенно постороннего. От тела пахло как-то странно, и рука под накидкой почему-то утратила былую форму.
- Поднимите простыню.
- Вы в самом деле этого хотите? - спросила медсестра, везущая каталку. Это была молодая женщина испанского типа. При этом на ее юном лице отразилось беспокойство. - Мне кажется, вы…
- Я хочу увидеть его. - Внутри Эйнджел что-то оборвалось. - Сейчас же поднимите простыню.
Их группа из четырех человек, со всех сторон окруживших тело, загораживала путь к стоянке машин скорой помощи. Медсестра беспомощно, словно прося поддержки, посмотрела на коллегу. Тот только пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Вот так бесславно закончилась его дерьмо-дармовая рекламная кампания. Эйнджел знала, что журналисты, которым не удалось заполучить ее, наверняка предоставят эфирное время ее менеджеру и покажут всему городу, как тот мечет икру.
Она выключила видеоком и направила машину в сторону дома.
Странное чувство охватило ее. Эйнджел никогда раньше не думала, что станет скучать по этой работе. Боже, где только не довелось ей работать. И сейчас, когда она внезапно оказалась не у дел, ей стало не по себе. Еще одна часть ее жизни, которую она считала стабильной, рухнула так неожиданно, что, вернувшись домой, она еще продолжала болезненно переживать произошедшую с ней перемену.
Звонки начали беспокоить ее около восьми. Это было время, когда она обычно приходила домой.
С девяти репортеры пытались связаться с ней каждые десять минут.
По прошествии некоторого времени желание напакостить «шакалам пера» уступило место раздражению, и в десять тридцать она отдала компьютеру распоряжение отсекать все входящие звонки.
В разгар журналистской лихорадки несколько раз ей звонили незнакомые моро. Но все они оказывались представителями отца Коллора или его людьми. Все они хотели добиться от нее заявления о солидарности с биологическими собратьями. Всех их она посылала подальше.
Один звонок пришел от человека с бритой головой. Единственными словами, которые он сказал ей, были:
- Мы знаем, кто ты.
Новости, транслируемые по видеокому, также не приносили особого успокоения. Снова вниманию Эйнджел предстал ее бывший менеджер, который опять выделывался перед ней, но теперь уже публично. За ночь в городе произошло около полудюжины случаев межвидового проявления насилия. В основном они произошли в районе Чайнатауна во время сбоя в энергоснабжении. В одном случае были нанесены легкие телесные повреждения, но материальный ущерб, причиненный частной собственности, оценивался в пятьдесят тысяч баксов. На экране прошла череда разбитых магазинных витрин и одно такси с выбитыми стеклами.
Голос комментатора произнес, что все эти случаи, скорее всего, связаны с умышленным поджогом «Кроличьей норы».
В полдень Эйнджел полностью отключила видеоком.
В этот день должны были выдать тело Байрона. К тому же Де Гармо хотел, чтобы она распорядилась относительно похорон.
- Ах, черт.
Ей не хотелось заниматься этим. Но отвертеться от участи, выпавшей на ее долю, Эйнджел тоже не могла. Кого, интересно, думала она обмануть, говоря, что у нее есть другие, более приятные дела?
Уж лучше она сама это сделает, чем позволит кому-нибудь использовать смерть Байрона для политических целей.
Будь она проклята, если допустит такое.
Эйнджел снова включила видеоком и связалась с Де Гармо.
Если бы она захотела, то могла бы, очевидно, отдать распоряжения по видеокому. Однако такой оборот ей не совсем нравился. С другой стороны, она не испытывала ни малейшего желания снова видеть тело Байрона. Пойти на то, чтобы тело Байрона покинуло морг Святого Луки без сопровождения, она также не могла. Де Гармо предложил взять эти заботы на себя. Но, в конце концов, сидеть дома у нее тоже нет причин.
В три тридцать пополудни, как и было условленно, она встретилась с Де Гармо на автостоянке перед лечебницей Святого Луки.
Въехав на запруженную машинами автостоянку, Эйнджел впервые увидела Де Гармо во плоти. Это был мужчина высокого роста в черном, блестящем от дождевой воды непромокаемом плаще свободного покроя, перехваченном в талии поясом. Он стоял в сиянии натриевых ламп, освещавших подъезд к гаражу машин скорой помощи. Его волосы были подстрижены «ежиком» и были матово-черного цвета, что делало его худое лицо еще более тонким.
Эйнджел вышла из автомобиля и направилась к навесу, где, укрывшись от дождя, ее ждал адвокат. Только оказавшись рядом с ним, она увидела, каким высоким тот был. Она едва доходила ему до пояса.
Увидев Эйнджел, Де Гармо радушно протянул ей руку. Эйнджел двумя руками пожала ее.
- Рад наконец познакомиться с вами воочию, мисс Лопес.
- Называйте меня Эйнджел, - попросила она. - От «мисс Лопес» меня воротит. Это имя не мое, выбрали в честь моей бабки.
Де Гармо уклончиво пожал плечами.
- Чтобы забрать тело, нам нужно получить ваше согласие. Потом мы сможем пойти в… - Де Гармо сверился с карманным компьютером, - в похоронное бюро Кабрильо Экреса.
Он оторвал взгляд от компьютера.
- Могу ли я узнать почему вы выбрали тот район?
- Это было первое место, где мне ответили, что там хоронят моро.
Де Гармо проводил ее в здание, где возле U-образного стола их ждала группа медперсонала. По дороге Эйнджел поинтересовалась:
- Как вы остановились именно на этом? И во что мне это обойдется?
- Уладить все это распорядился мистер Дорсет.
- Сколько он заплатил вам?
- Не беспокойтесь, эти деньги не из доходной части имущества.
- Когда я буду должна заплатить вам что-то?
- Позже, когда речь пойдет об улаживании дел мистера Дорсета.
О каком имуществе они говорили? Но спрашивать об этом Де Гармо она постеснялась, поскольку момент представлялся неподходящим. На протяжении всей процедуры получения разрешения эта мысль не покидала ее. К тому же выяснилось, что дарственную на ее имя Байрон сделал за девять дней до смерти.
Де Гармо вел себя так, словно все было в порядке вещей.
Когда с бюрократической частью дела было покончено, им выкатили тележку, на которой покоилось накрытое простыней тело. От него исходил запах холода, гниения и дезинфицирующего вещества. Внутри у Эйнджел все сжалось. У входа их ожидала машина скорой помощи, чтобы отвезти тело в район Пасифики. Медики в сопровождении Эйнджел и Де Гармо доставили каталку к фургону.
- Вы можете поехать со мной, - предложил адвокат.
Эйнджел покачала головой.
- Я поеду с ним.
Она погладила накрытую простыней руку Байрона…
- Постойте, - сказала она.
- Что? - в один голос спросили медики и Де Гармо.
Эйнджел потянула носом. Она чувствовала запах влажного меха, крови, дезинфекции и чего-то еще, совершенно постороннего. От тела пахло как-то странно, и рука под накидкой почему-то утратила былую форму.
- Поднимите простыню.
- Вы в самом деле этого хотите? - спросила медсестра, везущая каталку. Это была молодая женщина испанского типа. При этом на ее юном лице отразилось беспокойство. - Мне кажется, вы…
- Я хочу увидеть его. - Внутри Эйнджел что-то оборвалось. - Сейчас же поднимите простыню.
Их группа из четырех человек, со всех сторон окруживших тело, загораживала путь к стоянке машин скорой помощи. Медсестра беспомощно, словно прося поддержки, посмотрела на коллегу. Тот только пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85