Одевайся, пойдем наблюдать. Если станет очевидно, что принц недееспособен, наследовать престол Клавдия некому. Это означает конец династии.
Мы облачились в жутко неудобные дворцовые костюмы с обязательными воротниками-рафф — создавалось впечатление, будто голова покоится на белом гофрированном блюде — и отправились в недра Эльсинора на поиски Гамлета и завтрака.
Я мимолетно вспомнил, что сегодня же вечером (если не случится ничего непредвиденного и история принца Датского покатится по описанной Шекспиром колее) произойдут две важных вещи. Для начала состоится спектакль «Герцог Гонзаго, или Мышеловка». Затем Гамлет убьет Полония во время разговора с матерью. Принц и так вел себя не слишком адекватно в последние недели, а теперь отяготит свою совесть убийством, после чего будет сослан в Англию. Вместе с давними друзьями — Розенкранцем и Гильденстерном.
Отсюда вывод — следствие необходимо закончить как можно быстрее. Заодно, по возможности, оградив Полония от почти неминуемой смерти. В конце концов, старый премьер-министр ни в чем не виноват. Он просто хочет выгодно спихнуть замуж Офелию — став женой принца, рано или поздно дочурка получит королевский венец.
Короче, надо припомнить все прочитанные и просмотренные детективы, определить круг подозреваемых и старательно изображать из себя Шерлока Холмса и доктора Ватсона. На худой конец, Эркюля Пуаро и капитана Гастингса.
Встретились и поговорили с самим Гамлетом. Принц явно пребывал в душевном разладе: сказывались впечатления минувшей ночи. Пришлось обрадовать его известием о приехавших актерах, после чего наследник повеселел и убежал в деревню — надо полагать, договариваться о предстоящем спектакле.
За надежность фигляров мы не беспокоились: ночью я и Дастин весьма тщательно обработали труппу. Нет, никакого насилия не было. Розенкранц и Гильденстерн свято верили в то, что насилием ничего не добьешься и применили лучший способ — угрозы и запугивание. Застращали антрепренера немилостью короля, коего мы представляем, категорически запретили даже упоминать о ночной беседе и вести себя, как ни в чем не бывало. Иначе…
Мастер Хэнслоу понял нас с полуслова и уверил в том, что будет нем, как могила. Единственное, чем мы поинтересовались потом, так это необычным голосом «призрака». Выяснилось, что человек, заказавший полуночный спектакль, разыскал под скалой местечко, где голоса прекрасно резонировали от каменных нагромождений, заставил нанятых фигляров разучить представленный текст, а затем спрятал то ли пятерых, то ли шестерых актеров за камнями… Теперь стало ясно, почему Призрак отвел Гамлета в это укромное местечко и вещал столь громогласно — невидимые в темноте актеришки труппы Хэнслоу произносили слова Призрака хором, отчего создавалось впечатление, будто речь доносится отовсюду. Хитро придумано, ничего не скажешь. Заказчик исключительно умен. Но зачем ему это понадобилось? Пока загадка…
Мы продолжили импровизированный допрос.
Кто заказчик? Человек из замка. Важный господин. Нет, имени не называл. Сколько заплатил? Много, по три золотых монеты на каждого. Лицо? Нет, не видели, он приходил в маске и в надвинутом капюшоне. Сказал, что это безобидный розыгрыш. Голос? Сравнительно молодой, надменный. Узнать голос? Пожалуй, сможем. Что мы знаем о принце Гамлете? О, он частенько бывал на наших спектаклях, когда мы давали представления в Виттенберге. Милый молодой человек, только слегка неуравновешенный. Что значит «неуравновешенный»? Чересчур впечатлительный. Поговаривают, будто он с детства на голову слабоват. Еще что-нибудь, ваша милость, хотите узнать?
— Значит, ищем сравнительно молодого человека, по всей видимости, приближенного к трону, — заключил Дастин. — Таковых в замке немного. Лаэрт, Горацио, офицеры стражи, Озрик, который адъютант короля… Да и все, пожалуй. Хотя совсем не обязательно, чтобы это был кто-то из них. Доверенное лицо, приятель…
— Не понимаю только, что мы хотим доказать, — вздохнул я. — Уличить короля в том, что, по словам Призрака — вернее, на редкость хорошо осведомленного покровителя актеров — он убил своего брата? Бессмысленно. Доказать Гамлету, что его используют? Если принц на самом деле псих, его ничем не прошибешь. Шизофреники весьма стойки в своих болезненных воззрениях. Кстати, теперь у меня есть все основания подозревать что Гамлет действительно душевнобольной. Или, как выразился наш лицемерный мастер Хэнслоу, «чересчур впечатлительный». На его впечатлительности и сыграли.
— Это заговор, — твердо высказался Дастин. — Кому-то очень мешает король Клавдий. Не Гамлету. Не королеве Гертруде, которая любит своего нового мужа. Не Полонию или Офелии — эти рассчитывают однажды войти в королевскую семью. Есть кто-то другой. Третья сила. И вот тут все мои размышления приходят в тупик. Подозреваешь всех и одновременно — никого. Никому не выгодно убирать короля, кроме кипящего жаждой мщения принца. Но, если бы не Призрак, Гамлет вообще никогда не узнал бы о тайне смерти предыдущего монарха. И сидел бы себе тихонько… Тупик, ей-ей, тупик! Вот что, марш к мисс Офелии, попробуй ее обаять, поухаживай… Я прогуляюсь по замку, вдруг увижу чего интересное.
— Да вот оно, интересное, перед тобой!
Мы стояли на верхней площадке лестницы. Внизу суетился престарелый премьер, буквально вытанцовывая вокруг Гамлета, державшего в руках раскрытую книжку.
— Вы меня знаете, милорд? — выдавливая на лице умильную улыбку, вопрошал Полоний мрачного принца.
— Отлично знаю, — неопределенно-брезгливым тоном ответил Гамлет. — Вы рыбный торговец.
— Нет, что вы, милорд! — задохнулся старик.
— Тогда не мешало б вам быть таким же честным. Быть честным по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч.
— Что вы читаете, милорд? — Полоний, судя по виду, неизвестно почему расстроился.
— Слова, слова, слова…
— Я хочу сказать — что написано в книге, милорд? — всхлипнул премьер, над которым, как мне показалось, просто издевались.
— Клевета, — принц захлопнул томик и бросил его на ступеньки лестницы. — Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей, что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством. Ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом.
Дастин повернулся ко мне и шепнул:
— Если это и безумие, то в своем роде последовательное. Он не безумец. Он просто по-своему смеется над Полонием. «Слова, слова, слова» — что еще есть в книгах, кроме слов? Пятиться задом, как рак? Что ты об этом думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Мы облачились в жутко неудобные дворцовые костюмы с обязательными воротниками-рафф — создавалось впечатление, будто голова покоится на белом гофрированном блюде — и отправились в недра Эльсинора на поиски Гамлета и завтрака.
Я мимолетно вспомнил, что сегодня же вечером (если не случится ничего непредвиденного и история принца Датского покатится по описанной Шекспиром колее) произойдут две важных вещи. Для начала состоится спектакль «Герцог Гонзаго, или Мышеловка». Затем Гамлет убьет Полония во время разговора с матерью. Принц и так вел себя не слишком адекватно в последние недели, а теперь отяготит свою совесть убийством, после чего будет сослан в Англию. Вместе с давними друзьями — Розенкранцем и Гильденстерном.
Отсюда вывод — следствие необходимо закончить как можно быстрее. Заодно, по возможности, оградив Полония от почти неминуемой смерти. В конце концов, старый премьер-министр ни в чем не виноват. Он просто хочет выгодно спихнуть замуж Офелию — став женой принца, рано или поздно дочурка получит королевский венец.
Короче, надо припомнить все прочитанные и просмотренные детективы, определить круг подозреваемых и старательно изображать из себя Шерлока Холмса и доктора Ватсона. На худой конец, Эркюля Пуаро и капитана Гастингса.
Встретились и поговорили с самим Гамлетом. Принц явно пребывал в душевном разладе: сказывались впечатления минувшей ночи. Пришлось обрадовать его известием о приехавших актерах, после чего наследник повеселел и убежал в деревню — надо полагать, договариваться о предстоящем спектакле.
За надежность фигляров мы не беспокоились: ночью я и Дастин весьма тщательно обработали труппу. Нет, никакого насилия не было. Розенкранц и Гильденстерн свято верили в то, что насилием ничего не добьешься и применили лучший способ — угрозы и запугивание. Застращали антрепренера немилостью короля, коего мы представляем, категорически запретили даже упоминать о ночной беседе и вести себя, как ни в чем не бывало. Иначе…
Мастер Хэнслоу понял нас с полуслова и уверил в том, что будет нем, как могила. Единственное, чем мы поинтересовались потом, так это необычным голосом «призрака». Выяснилось, что человек, заказавший полуночный спектакль, разыскал под скалой местечко, где голоса прекрасно резонировали от каменных нагромождений, заставил нанятых фигляров разучить представленный текст, а затем спрятал то ли пятерых, то ли шестерых актеров за камнями… Теперь стало ясно, почему Призрак отвел Гамлета в это укромное местечко и вещал столь громогласно — невидимые в темноте актеришки труппы Хэнслоу произносили слова Призрака хором, отчего создавалось впечатление, будто речь доносится отовсюду. Хитро придумано, ничего не скажешь. Заказчик исключительно умен. Но зачем ему это понадобилось? Пока загадка…
Мы продолжили импровизированный допрос.
Кто заказчик? Человек из замка. Важный господин. Нет, имени не называл. Сколько заплатил? Много, по три золотых монеты на каждого. Лицо? Нет, не видели, он приходил в маске и в надвинутом капюшоне. Сказал, что это безобидный розыгрыш. Голос? Сравнительно молодой, надменный. Узнать голос? Пожалуй, сможем. Что мы знаем о принце Гамлете? О, он частенько бывал на наших спектаклях, когда мы давали представления в Виттенберге. Милый молодой человек, только слегка неуравновешенный. Что значит «неуравновешенный»? Чересчур впечатлительный. Поговаривают, будто он с детства на голову слабоват. Еще что-нибудь, ваша милость, хотите узнать?
— Значит, ищем сравнительно молодого человека, по всей видимости, приближенного к трону, — заключил Дастин. — Таковых в замке немного. Лаэрт, Горацио, офицеры стражи, Озрик, который адъютант короля… Да и все, пожалуй. Хотя совсем не обязательно, чтобы это был кто-то из них. Доверенное лицо, приятель…
— Не понимаю только, что мы хотим доказать, — вздохнул я. — Уличить короля в том, что, по словам Призрака — вернее, на редкость хорошо осведомленного покровителя актеров — он убил своего брата? Бессмысленно. Доказать Гамлету, что его используют? Если принц на самом деле псих, его ничем не прошибешь. Шизофреники весьма стойки в своих болезненных воззрениях. Кстати, теперь у меня есть все основания подозревать что Гамлет действительно душевнобольной. Или, как выразился наш лицемерный мастер Хэнслоу, «чересчур впечатлительный». На его впечатлительности и сыграли.
— Это заговор, — твердо высказался Дастин. — Кому-то очень мешает король Клавдий. Не Гамлету. Не королеве Гертруде, которая любит своего нового мужа. Не Полонию или Офелии — эти рассчитывают однажды войти в королевскую семью. Есть кто-то другой. Третья сила. И вот тут все мои размышления приходят в тупик. Подозреваешь всех и одновременно — никого. Никому не выгодно убирать короля, кроме кипящего жаждой мщения принца. Но, если бы не Призрак, Гамлет вообще никогда не узнал бы о тайне смерти предыдущего монарха. И сидел бы себе тихонько… Тупик, ей-ей, тупик! Вот что, марш к мисс Офелии, попробуй ее обаять, поухаживай… Я прогуляюсь по замку, вдруг увижу чего интересное.
— Да вот оно, интересное, перед тобой!
Мы стояли на верхней площадке лестницы. Внизу суетился престарелый премьер, буквально вытанцовывая вокруг Гамлета, державшего в руках раскрытую книжку.
— Вы меня знаете, милорд? — выдавливая на лице умильную улыбку, вопрошал Полоний мрачного принца.
— Отлично знаю, — неопределенно-брезгливым тоном ответил Гамлет. — Вы рыбный торговец.
— Нет, что вы, милорд! — задохнулся старик.
— Тогда не мешало б вам быть таким же честным. Быть честным по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч.
— Что вы читаете, милорд? — Полоний, судя по виду, неизвестно почему расстроился.
— Слова, слова, слова…
— Я хочу сказать — что написано в книге, милорд? — всхлипнул премьер, над которым, как мне показалось, просто издевались.
— Клевета, — принц захлопнул томик и бросил его на ступеньки лестницы. — Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей, что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством. Ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом.
Дастин повернулся ко мне и шепнул:
— Если это и безумие, то в своем роде последовательное. Он не безумец. Он просто по-своему смеется над Полонием. «Слова, слова, слова» — что еще есть в книгах, кроме слов? Пятиться задом, как рак? Что ты об этом думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136