– Петер! Что случилось? Ты должен сказать, что случилось!
И туту меня в голове неожиданно прояснилось. Я ясно увидел перед собой тот момент, когда Селия вошла с подносом. Что-то оглушительно сверкнуло, в небе раздался грохот, и комнату залило голубым светом.
И этот голубой свет исходил с моего стола.
Из скарабея, который лежал возле рукописи «Книги Мертвых» под лампой.
Мы оба поспешно, путаясь в одежде, собрались и через каких-то полчаса были у меня в кабинете. Платаны купались в золоте рассветного солнца, а проникавшие в окно лучи рисовали красноватые узоры на креслах.
В комнате все еще царил беспорядок, хотя перед уходом опрокинутые стулья были поставлены на свои места. От пролитого кофе на ковре остались черные пятна, и рядом с пятнами были втоптаны в ковер несколько кусков сахара. Листки рукописи, перепутанные и помятые, лежали на столе.
А возле них, устало сложив свои крыльца на спине, прямо под лампой отдыхал священный жук египтян – сделанный из неизвестного материала скарабей. 16 октября Мы снова все собрались в кабинете. И все взоры были устремлены на крохотного скарабея, который, упоенный победой, лежал у меня на ладони.
– Не могу поверить! Просто не могу поверить! – воскликнул Карабинас и стукнул по подлокотнику кресла. – Ведь внутри у него ничего нет… Если бы он был не такой маленький, то сквозь него можно было бы рассматривать предметы!
– И однако ничего другого быть не может, – сказал я, – разве что…
– Разве что? – подняла глаза Селия.
– Разве что мы поверим в духов, то есть в сверхъестественное.
– Исключено, – проворчал Йеттмар. – У всего есть естественная, научно объяснимая причина.
– За исключением вещей, у которых такой причины нет, – поднял руку Хальворссон, и снова разразился бы жаркий спор, если бы я не вмешался.
– Предлагаю пока оставить в покое теоретические вопросы. Если моя догадка верна, то все в основном согласны с тем, что передатчиком мог быть только скарабей… или согласны все, за исключением Никоса.
– Постойте! – вклинился в мои слова грек. – Я тоже согласен. Просто я не в состоянии это воспринять!
Розалинда подошла ко мне и погладила жука по спине.
– Мне эта крошка показалась подозрительной, когда ее еще исследовал Киндпер. Мне не понравилось то, что он назвал защитным механизмом. И удивляюсь, что не я додумалась до этого.
Мы все уставились на скарабея, потом Миддлтон задал вопрос вопросов:
– Ну, так что же дальше?
– Нам нужно понять его механизм, – сказала Селия. – Вдруг мы сумеем заставить его еще раз показать эту сцену.
Я ничего не сказал, но во мне уже зрело решение. То решение, которое потом определил о твою судьбу, Ренни.
Хальворссон встал и, наклонившись, посмотрел на скарабея.
– У меня есть вопрос, Петер, – медленно произнес он. – С тех пор, как я увидел эту маленькую безделушку, у меня это не выходит из головы… Я не понимаю,
– Что именно?
– Что привело его в действие.
– И я как раз хотел это спросить, – присоединился к нему Йеттмар.
– С тех пор, как мы его выкопали, с ним ничего не происходило. Он затаился и молчал. А потом вдруг начал передачу трехмерного изображения. И знаете, когда?
Только теперь я понял, что имел в виду Хальворссон.
– Когда мы хотели прекратить опыты, – сам же ответил он на свой вопрос. – Когда мы спорили, как быть дальше. И помните, где был тогда скарабей?
– Где? – спросила Розалинда.
– Здесь! На столе!
– И какой же вывод вы делаете из этого?
– Какой? Что он все слышит! И понимает нас. Может быть, и это тоже какой-то защитный механизм, понимаете?
– Нет, – односложно ответил Йеттмар.
– Господи, что тут непонятного? В него заложили программу, если вам так больше нравится, которую он должен выполнить при любых обстоятельствах. Соответственно, он должен обеспечить успешное выполнение программы. И вмешивается, если чувствует, что программе угрожает опасность.
– Ив чем суть этой программы, если позволите спросить?
– Естественно, возрождение Иму. Карабинас покачал головой.
– Ты сам в это не веришь.
– Почему же нет? – вспыхнул Хальворссон. – Почему нет? Я утверждаю, что он и сейчас наблюдает за нами и фиксирует каждое наше слово И не удивлюсь, если через несколько минут эти голограммы появятся снова.
Селия ободряюще потрепала великана по спине.
– Вперед, Кнут! Потолкуйте с ним немного… Вдруг послушается вас!
И тут случилось неожиданное. Вместо того чтобы обидеться, Хальворссон наклонился над моей ладонью и принялся нашептывать скарабею, словно он и в самом деле верил в то, что только что сказал.
– Слушай, ты, маленький проказник! Докажи-ка, что ты тот, за кого я тебя принимаю! От тебя зависит программа, понимаешь? Если ты не докажешь, что ты разумное существо, мы не сможем посеять семя и никогда из него не вырастет колос. Понимаешь? Сделай же что-нибудь, малыш!
Но скарабей лишь лежал неподвижно, и совсем ничего не происходило.
Я сжал ладонь и спрятал от него жука.
– Давайте сохранять серьезность, – сказал я и положил жука на край стола. – То, что вы думаете. Кнут, очень мало вероятно. Если бы он понимал, что мы говорим, или если бы хоть догадывался, то, очевидно, постарался бы как-то повлиять на нас.
– Вчера же он проявил себя!
– Это была явная случайность!
– Нет у нас никаких доказательств! Я поднял руку, чтобы угомонить их.
– Это предложение граничит со сверхъестественным! Предлагаю попробовать иной путь.
– И я как раз это хотел сказать, – поднялся Миддлтон. – И у меня есть идея.
– Да?
– Может быть, он излучает через определенные промежутки времени…
– Вы хотите сказать, независимо ни от чего?
– Это только предположение. Представим себе, что в него, скажем, встроили какую-то автоматику. И эта автоматика через регулярные промежутки времени повторяет передачу. Это все бы объяснило.
– И то, почему он бездействует сейчас.
– А откуда он берет для этого энергию?
– Не представляю, – сказал Миддлтон. – Может быть…
– От солнца! – гаркнул Осима. – От солнца! Как я не подумал об этом!
– А в склепе? – спросила с иронией Селия.
– В склепе он не передает. Да и зачем? Какому черту? Мумии Иму?
– Пожалуй, вы правы, – сказал Йеттмар.
– Послушайте меня, – сказал Осима и откинулся назад в кресле. – Он наверняка работает от солнечной энергии. Ведь и Киндлер еще говорил, что когда на него издает сильный свет, то цвет его меняется.
– И какое это имеет значение? – спросил Йеттмар.
– Пока не знаю. Может быть, слишком сильное излучение выводит передатчик из строя. Ему достаточно и рассеянного света. Поэтому под действием сильного излучения оживает защитный механизм.
– А из этого следует, что он может повторить передачу в любую минуту?
– Ясно. Вопрос лишь в том, сколько времени должно проходить между отдельными передачами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114