— Монсегур, — уточнила Присцилла.
— И вы сказали, что в ночь перед той последней резней, — взволнованно проговорила Тэсс, — горстка еретиков спустилась с горы по веревкам, захватив с собой сокровище, о котором никто ничего не знает.
— Это домыслы. Довольно убедительная легенда, хотя, как я говорила, она может опираться на действительные факты. Поскольку митраизм выжил в Индии, он мог сохраниться и в Европе. Возможно, существовали небольшие общины митраистов, которые тайно, чтобы не привлечь внимания инквизиции, совершали свои обряды.
— Если так, — в волнении воскликнула Тэсс, — то что же это было за сокровище?
Присцилла пожала плечами.
— Очевидно, какого-нибудь рода ценности: золото, драгоценные Камни. Вообще-то, даже нацисты верили, что такое сокровище существует и что оно спрятано в районе горы Монсегур. Во время Второй мировой войны Гитлер послал туда археолога, несколько горных инженеров и подразделение СС, чтобы они обыскали бесчисленные пещеры. До сих пор можно наткнуться на свидетельства их раскопок. Сокровище, однако, не нашли. По крайней мере, никаких слухов о находке никогда не появлялось, а принимая во внимание важность события, подобная информация наверняка просочилась бы. Кроме этого, существует гипотеза, что сокровище — это чаша Грааля, кубок, из которого пил Иисус во время Тайной вечери. Еще одна гипотеза утверждает, что речь идет не о каких-то материальных ценностях, а о главе еретиков: якобы Иисус — вопреки традиционному христианству — женился, и жена родила ему сына, потомок которого стал основателем альбигойской секты. Две последние гипотезы получили широкое распространение после выхода книги «Святая кровь. Святой Грааль». Но это, конечно же, чушь. Потому что верования альбигойцев только внешне напоминают католицизм. Они — последователи религии, гораздо более древней, чем христианство, имеющей сходные с последним ритуалы, но зиждящейся на митраической концепции противоборства двух соперничающих богов — доброго и злого. Еретики не испытывали священного трепета перед Святым Граалем, их не интересовало, существовал ли на самом деле сын Иисуса и остались ли после него потомки. Нет, — покачала головой Присцилла, — если и было сокровище, то это, конечно, какие-то ценности.
Тэсс, у которой горло перехватило от волнения и примешивающегося к нему страха, решительно возразила:
— Я не согласна.
Присцилла в замешательстве поправила очки.
— Да?
— Я думаю, сокровище существовало. Но это не ценности. По крайней мере, не в общепринятом смысле слова, хотя определенно нечто таинственное.
Профессор Хардинг, опираясь обеими руками на палку, подался к ней.
— Признаюсь, вы меня удивляете. А какова ваша версия?
Тэсс, потерев лоб, продолжала:
— Если еретики боялись, что их религию вот-вот уничтожат, если только горстке удалось бежать, — она скользнула взглядом сначала по лицу Присциллы, потом профессора Хардинга, — что для них самое ценное, какое сокровище они никогда не оставили бы, покидая свой последний оплот?
— Я все-таки не понимаю, — озадаченно проговорил профессор Хардинг, а Присцилла молчала, только глаза у нее загорелись восхищением.
— Сокровище, без которого ересь перестала бы существовать, — ответила на свой же вопрос Тэсс. — Нечто настолько ценное, что ни в коем случае нельзя было позволить крестоносцам уничтожить это или, что не менее важно, осквернить. Нечто самое сокровенное, некую…
— Святыню, — подхватила Присцилла. — Абсолютно верно.
— Понимаете?
— Ну конечно же, — воскликнула Присцилла и выразительно указала рукой на фотографию, — речь идет об изваянии Митры, которое стояло в их храме! Когда Константин принял христианство, христиане разрушили митраические храмы. Еретики в крепости могли предполагать, что их барельеф — единственное в мире изображение Митры. Если бы они оставили его, крестоносны, найдя святыню…
— …разнесли бы ее на мелкие кусочки, — перебила Тэсс старую женщину. — Чтобы сохранить свою религию, еретики непременно должны были сохранить скульптуру. — Тэсс, так же энергично, как перед этим Присцилла, ткнув пальцем в фотографию, продолжала: — На этом барельефе нет ни следов атмосферных влияний, ни трещин. Он в отличном состоянии. Нетронутая временем копия древнего оригинала. Говоря вашими собственными словами, кто-то не пожалел колоссального труда и средств, чтобы воспроизвести его. Зачем? Все это не имеет смысла, если только… По-моему, я знаю ответ. Он меня ужасает. Я думаю, что это копия скульптуры с горы Монсегур, и, как я полагаю, не единственная, и еще я думаю, что… — Тэсс запнулась и, глядя Присцилле прямо в лицо, проговорила: — Мы ходили вокруг этого предположения весь день, так почему бы не высказать его наконец? Мой друг исповедовал митраизм. Есть и другие последователи этой религии. Они убили маму, убили Брайана Гамильтона, пытались убить меня, чтобы убрать всех, кто знает об их существовании.
— Пламя, — прервала ее Присцилла.
— О чем вы? — вздрогнула Тэсс.
— Вы сказали, что ваш друг погиб в пламени.
— А потом подожгли его квартиру, а потом — дом моей матери, и Брайан Гамильтон погиб в охваченном пламенем автомобиле, попал в аварию. Почему всякий раз это был огонь?
— Потому что огонь очищает. Он символизирует божественную энергию. Пепел порождает жизнь. Возрождение. Для митраизма огонь священ, он символ, бога солнца. Факел, горящий пламенем вверх, означает добро.
— Но как могут все эти убийства предполагать добро?
— Боюсь, — мрачно произнесла Присцилла, вдруг словно вновь постарев на много лет, — я не упомянула о двух вещах, касающихся митраизма.
Тэсс насторожилась, охваченная дурным предчувствием.
— Во-первых, — сказала Присцилла, — поклонявшиеся Митре, в особенности альбигойцы, укрывшиеся на горе Монсегур, верили в переселение душ. Смерть для них — не предел человеческого существования, а лишь начало нового, пока наконец — после многих воплощений — человек не достигнет совершенства и не отправится в рай. В этой части их религиозные воззрения были близки идеям Платона.
Тэсс вспомнила про «Избранные диалоги Платона» на книжной полке в спальне Джозефа.
— Продолжайте, пожалуйста, — попросила она.
— Дело в том, — сказала Присцилла, — что последователь Митры был способен убить, не испытывая чувства вины, ибо полагал, что не лишает кого-то жизни, а просто трансформирует ее.
Потрясенная услышанным Тэсс спросила:
— А о чем еще вы мне не сказали?
— Во-вторых, почитатели Митры привыкли убивать. Их учили убивать. Вспомните барельеф: нож, кровь, — римские солдаты переходили в эту религию целыми легионами. Культ Митры будто предназначен для воинского сословия. В душе митраисты верили, что участвуют в космической войне добра и зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126