Идея бестелесного предшествования явно пришла из «Диалогов Платона» (перед глазами Тэсс встала книга Платона в спальне Джозефа), а понятие неплотской возвышенной любви между мужчиной и женщиной с тех пор стало известно как платоническая любовь.
Тэсс сильнее потерла лоб, напрягая не столько свою мысль, сколько глубинное подсознание. Несомненно то, что она мгновенно, как только Джозеф вошел в лифт в прошлую среду, почувствовала к нему расположение. Неужели это случилось всего лишь неделю назад? Но ее реакцию на появление Джозефа вряд ли можно было назвать просто расположением. Это было нечто большее! Влечение. И очень сильное. Которое в романах любят описывать как любовь с первого взгляда, но которое давно почивший автор «Ожерелья голубки» назвал бы любовью со второго взгляда. Все это теории. Рассуждения. Конечно же, они ничего не могут объяснить.
«Куртуазная любовь»? Платон? О Господи, почему же Джозеф был так одержим этими идеями? У нее заныло сердце. Она мельком взглянула на часы и удивилась, что уже два часа ночи.
Хотя Тэсс сказала матери, что вряд ли волнение позволит ей заснуть, она внезапно ощутила такую усталость, что решила раздеться, натянуть на себя шорты и футболку и постараться уснуть. Но когда она стала стаскивать с себя хлопковый пуловер, ее взгляд упал на телефон на прикроватном столике.
Охлажденный кондиционерами воздух коснулся обнаженной груди, и ее соски напряглись.
Тэсс в раздумье смотрела на телефон. «Я должна позвонить домой и проверить, есть ли какие-нибудь сообщения на автоответчике, — сказала она себе. — Нет. Подождем до утра. Конечно. Но мало ли что… Я должна узнать, не случилось ли чего-нибудь еще».
В конце концов она набрала номер своего телефона и сначала услышала звуки помех на междугородней линии. Затем раздался гудок, потом еще один, и ее голос, записанный на пленку, произнес: «Тэсс слушает. Я сейчас не могу подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение, когда прозвучит сигнал». Она тут же набрала две цифры: два и четыре — ее день рождения — секретный код, не позволяющий кому-либо из посторонних добраться до оставленных ей сообщений. Раздался хрипловатый мужской голос, который она сразу узнала.
— Тэсс, это лейтенант Крейг. Время, — донеслось до нее сквозь гул голосов, — четверть шестого. Позвоните мне на службу, как только сможете.
Гудок сигнализировал о конце сообщения. Заинтригованная Тэсс нетерпеливо ждала других сообщений.
— Это опять лейтенант Крейг. Половина седьмого. Позвоните мне немедленно.
Снова гудок. Настойчивость, звучавшая в голосе лейтенанта, насторожила Тэсс и подстегнула желание немедленно позвонить ему, но она подавила его, стремясь удостовериться, что других сообщений нет.
— Это лейтенант Крейг. Время — почти одиннадцать. Где, к черту, вы болтаетесь? Позвоните мне.
На этот раз прозвучало три гудка — сигнал, что приняты все сообщения. Тэсс положила трубку, вынув из сумки бумажник, нашла визитную карточку, которую ей дал Крейг. Рассудив, что, хотя он просил позвонить ему на службу, в два часа ночи она вряд ли там его застанет, Тэсс торопливо набрала номер домашнего телефона Крейга. Она вновь сначала услышала потрескивание и какие-то шумы, потом гудок и еще один.
На пятом гудке она заподозрила, что Крейг все-таки в полицейском управлении. На шестом подозрение переросло в уверенность, и она потянулась к рычажку, чтобы разъединить связь и позвонить лейтенанту на работу. Когда ее рука была в дюйме от рычажка, раздраженный голос ответил:
— Алло? — Затем послышался кашель.
Она плотно прижала трубку к уху.
— Это Тэсс. Извините, что разбудила вас, но вы оставили сообщения…
— Где вы были? Боже мой, ну и заставили же вы меня поволноваться!
— Я в Александрии, штат Вирджиния. — В трубке слышались нарастающие звуки музыки, гремел оркестр, и сопровождаемый хором голос певицы поднимался до неправдоподобно высоких нот.
— В Александрии? Что вы там делаете? — Голос сопрано внезапно оборвался, затем взлетел опять.
— У меня здесь живет мать. Я прилетела шестичасовым самолетом.
— Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы там делаете?
— Стараюсь разобраться с тем, что мы увидели в квартире Джозефа. У моей матери связи в библиотеке конгресса и… — Тэсс запнулась, не желая говорить лейтенанту об обширных связях матери, сохранившихся благодаря отцу. — Вы что, слушаете оперу?
— Да, это «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Секунду. Я выключу.
— Никогда бы не подумала, что вы любите оперу, — сказала Тэсс. — Как-то с вами это не вяжется…
— Послушайте, — перебил ее Крейг. — Никогда больше не уезжайте из города, как в этот раз, не предупредив меня! Вы обязаны сообщать, где я смогу вас найти. Не застав вас дома, я было забеспокоился, что с вами что-то случилось.
— Ну в общем-то, почти случилось.
— Что?
— Помните, я отсняла пленку в комнате Джозефа? Перед отъездом я отдала ее срочно проявить, а когда пришла за фотографиями, служащий сказал, что какой-то человек пытался убедить его, будто я послала его забрать их.
— Господи Иисусе!
— Узнать о фотографиях можно было только выследив, что мы ходили в квартиру Джозефа и что потом я была в фотомастерской, — убежденно проговорила Тэсс.
— Это черт побери, логично. Господи ты Боже мой, — пробормотал лейтенант, кашляя. — Вот потому-то вы и не имеете права исчезать. Это может быть для вас опасным.
— Это еще не все. Не знаю, как это возможно, но тот человек, по описаниям служащего, очень похож на Джозефа. У него даже глаза такие же, серые. А вдруг я ошиблась в морге? Может быть, Джозеф жив? Может быть…
— Нет, Тэсс, вы не ошиблись. Вот уж тут сомнений нет. Кто бы ни был этот человек, он определенно не Джозеф.
— Но почему вы так уверены? Как вы объясните серые глаза?
— Скорее всего совпадение, — ответил Крейг. — Не знаю, но…
— Вы сами говорили, что шрама на запястье недостаточно для окончательного опознания трупа. Может быть, этот шрам тоже был совпадением. Поскольку ФБР не смогло идентифицировать отпечатки пальцев по своей картотеке, вероятно…
— Нет, Тэсс, мы идентифицировали отпечатки. Это одна из причин, по которой я вам звонил.
— Это сделало ФБР? — быстро спросила Тэсс. — Они знают, кто он на самом деле был?
— Нет, не ФБР. Наша собственная лаборатория. Все отпечатки, найденные в квартире Джозефа, сверили с отпечатками с необожженной левой руки трупа в морге. Тэсс, отпечатки сходятся. Они сходятся по всем точкам и, кроме того, добавились отпечатки с рабочего места Джозефа в «Видеоправде». Ваше опознание подтверждено. Джозеф погиб в парке Карла Шурца.
Ноги у Тэсс подкосились, и она тяжело осела на кровать. Ее вдруг затрясло от холода так, что пришлось завернуться в простыню. После того происшествия в фотомастерской, несмотря на страх, что кто-то ее преследует, Тэсс тешила себя надеждой, что это мог быть Джозеф, который каким-то образом остался жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Тэсс сильнее потерла лоб, напрягая не столько свою мысль, сколько глубинное подсознание. Несомненно то, что она мгновенно, как только Джозеф вошел в лифт в прошлую среду, почувствовала к нему расположение. Неужели это случилось всего лишь неделю назад? Но ее реакцию на появление Джозефа вряд ли можно было назвать просто расположением. Это было нечто большее! Влечение. И очень сильное. Которое в романах любят описывать как любовь с первого взгляда, но которое давно почивший автор «Ожерелья голубки» назвал бы любовью со второго взгляда. Все это теории. Рассуждения. Конечно же, они ничего не могут объяснить.
«Куртуазная любовь»? Платон? О Господи, почему же Джозеф был так одержим этими идеями? У нее заныло сердце. Она мельком взглянула на часы и удивилась, что уже два часа ночи.
Хотя Тэсс сказала матери, что вряд ли волнение позволит ей заснуть, она внезапно ощутила такую усталость, что решила раздеться, натянуть на себя шорты и футболку и постараться уснуть. Но когда она стала стаскивать с себя хлопковый пуловер, ее взгляд упал на телефон на прикроватном столике.
Охлажденный кондиционерами воздух коснулся обнаженной груди, и ее соски напряглись.
Тэсс в раздумье смотрела на телефон. «Я должна позвонить домой и проверить, есть ли какие-нибудь сообщения на автоответчике, — сказала она себе. — Нет. Подождем до утра. Конечно. Но мало ли что… Я должна узнать, не случилось ли чего-нибудь еще».
В конце концов она набрала номер своего телефона и сначала услышала звуки помех на междугородней линии. Затем раздался гудок, потом еще один, и ее голос, записанный на пленку, произнес: «Тэсс слушает. Я сейчас не могу подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение, когда прозвучит сигнал». Она тут же набрала две цифры: два и четыре — ее день рождения — секретный код, не позволяющий кому-либо из посторонних добраться до оставленных ей сообщений. Раздался хрипловатый мужской голос, который она сразу узнала.
— Тэсс, это лейтенант Крейг. Время, — донеслось до нее сквозь гул голосов, — четверть шестого. Позвоните мне на службу, как только сможете.
Гудок сигнализировал о конце сообщения. Заинтригованная Тэсс нетерпеливо ждала других сообщений.
— Это опять лейтенант Крейг. Половина седьмого. Позвоните мне немедленно.
Снова гудок. Настойчивость, звучавшая в голосе лейтенанта, насторожила Тэсс и подстегнула желание немедленно позвонить ему, но она подавила его, стремясь удостовериться, что других сообщений нет.
— Это лейтенант Крейг. Время — почти одиннадцать. Где, к черту, вы болтаетесь? Позвоните мне.
На этот раз прозвучало три гудка — сигнал, что приняты все сообщения. Тэсс положила трубку, вынув из сумки бумажник, нашла визитную карточку, которую ей дал Крейг. Рассудив, что, хотя он просил позвонить ему на службу, в два часа ночи она вряд ли там его застанет, Тэсс торопливо набрала номер домашнего телефона Крейга. Она вновь сначала услышала потрескивание и какие-то шумы, потом гудок и еще один.
На пятом гудке она заподозрила, что Крейг все-таки в полицейском управлении. На шестом подозрение переросло в уверенность, и она потянулась к рычажку, чтобы разъединить связь и позвонить лейтенанту на работу. Когда ее рука была в дюйме от рычажка, раздраженный голос ответил:
— Алло? — Затем послышался кашель.
Она плотно прижала трубку к уху.
— Это Тэсс. Извините, что разбудила вас, но вы оставили сообщения…
— Где вы были? Боже мой, ну и заставили же вы меня поволноваться!
— Я в Александрии, штат Вирджиния. — В трубке слышались нарастающие звуки музыки, гремел оркестр, и сопровождаемый хором голос певицы поднимался до неправдоподобно высоких нот.
— В Александрии? Что вы там делаете? — Голос сопрано внезапно оборвался, затем взлетел опять.
— У меня здесь живет мать. Я прилетела шестичасовым самолетом.
— Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы там делаете?
— Стараюсь разобраться с тем, что мы увидели в квартире Джозефа. У моей матери связи в библиотеке конгресса и… — Тэсс запнулась, не желая говорить лейтенанту об обширных связях матери, сохранившихся благодаря отцу. — Вы что, слушаете оперу?
— Да, это «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Секунду. Я выключу.
— Никогда бы не подумала, что вы любите оперу, — сказала Тэсс. — Как-то с вами это не вяжется…
— Послушайте, — перебил ее Крейг. — Никогда больше не уезжайте из города, как в этот раз, не предупредив меня! Вы обязаны сообщать, где я смогу вас найти. Не застав вас дома, я было забеспокоился, что с вами что-то случилось.
— Ну в общем-то, почти случилось.
— Что?
— Помните, я отсняла пленку в комнате Джозефа? Перед отъездом я отдала ее срочно проявить, а когда пришла за фотографиями, служащий сказал, что какой-то человек пытался убедить его, будто я послала его забрать их.
— Господи Иисусе!
— Узнать о фотографиях можно было только выследив, что мы ходили в квартиру Джозефа и что потом я была в фотомастерской, — убежденно проговорила Тэсс.
— Это черт побери, логично. Господи ты Боже мой, — пробормотал лейтенант, кашляя. — Вот потому-то вы и не имеете права исчезать. Это может быть для вас опасным.
— Это еще не все. Не знаю, как это возможно, но тот человек, по описаниям служащего, очень похож на Джозефа. У него даже глаза такие же, серые. А вдруг я ошиблась в морге? Может быть, Джозеф жив? Может быть…
— Нет, Тэсс, вы не ошиблись. Вот уж тут сомнений нет. Кто бы ни был этот человек, он определенно не Джозеф.
— Но почему вы так уверены? Как вы объясните серые глаза?
— Скорее всего совпадение, — ответил Крейг. — Не знаю, но…
— Вы сами говорили, что шрама на запястье недостаточно для окончательного опознания трупа. Может быть, этот шрам тоже был совпадением. Поскольку ФБР не смогло идентифицировать отпечатки пальцев по своей картотеке, вероятно…
— Нет, Тэсс, мы идентифицировали отпечатки. Это одна из причин, по которой я вам звонил.
— Это сделало ФБР? — быстро спросила Тэсс. — Они знают, кто он на самом деле был?
— Нет, не ФБР. Наша собственная лаборатория. Все отпечатки, найденные в квартире Джозефа, сверили с отпечатками с необожженной левой руки трупа в морге. Тэсс, отпечатки сходятся. Они сходятся по всем точкам и, кроме того, добавились отпечатки с рабочего места Джозефа в «Видеоправде». Ваше опознание подтверждено. Джозеф погиб в парке Карла Шурца.
Ноги у Тэсс подкосились, и она тяжело осела на кровать. Ее вдруг затрясло от холода так, что пришлось завернуться в простыню. После того происшествия в фотомастерской, несмотря на страх, что кто-то ее преследует, Тэсс тешила себя надеждой, что это мог быть Джозеф, который каким-то образом остался жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126