-- Юра, наш сын, уехал учиться в Ленинград: у него ярко выраженные математические способности. И он поступил на физмат.
-- Это правильно!
-- Что?...
-- То, что человек с математическими способностями идет на математический факультет! А не на биологический, например...
Ксения Павловна взглянула на Зину непонимающими глазами. И продолжала:
-- Это было ударом для Николая: он не представляет себе жизни без ребят. Без наших детей! Потом пришло время и Лере поступать в институт. Она мечтала быть врачом. С детства!... Представляете себе, любила болеть.
-- Чтобы не ходить в школу?
-- Не-ет!... Для того, чтобы к ней пришла женщина в белом халате. Она задавала врачам столько разных вопросов, что мне становилось неудобно... В нашем городе не было медицинского. А тут как раз наш с Николаем приятель по институту предложил переехать сюда. Он занимается театрами здесь, в отделе культуры.
-- В управлении, -- уточнила Зина.
-- Ну да... Я плохо разбираюсь в этих названиях. Николай узнал, что у вас есть медицинский. И это имело решающее значение.
-- Я так и думала!
-- Так и думали?... -- удивилась Ксения Павловна.
-- Я понимала, что Николай Николаевич...
С Зиной происходило что-то невероятное: она подыскивала слова! "Милая, наивная Ксения Павловна, -- думала она. -- Как бы мне вам все объяснить?..."
-- Я рада за ваших детей, -- сказала она. -- У них есть призвание. И они будут ему служить.
-- Безусловно!... Этому учил их отец. Он стремился, чтобы они поняли, чего хотят от жизни.
-- А чего вы хотели, он понял? Тогда, после театрального института?...
-- Он не виноват, что так получилось. Он никогда не умел переступать через свои принципы... Это достойно уважения. Поверьте мне, Зиночка!
Она защищала его с одержимостью матери. "Человек, которого так защищают, наверно, достоин защиты! -- подумала Зина. -- Чего-то я в нем, может быть, не разглядела?"
Она хотела напомнить Ксении Павловне о том, что они еще год назад составили подробный план ее возвращения в театр. Во взрослый, где главный режиссер не состоял с ней в родственных отношениях. Зина хотела спросить, почему Николай Николаевич до сих пор не помог подготовить какую-нибудь сцену для пробы в театре. Но спросила совсем о другом.
-- А чего он сам хочет... в данный момент?
-- Отдать все свои знания...
-- ТЮЗ -- не лекторий, -- сказала Зина. -- Нужно еще...
-- Он все отдаст!
-- Важно, чтобы было что отдавать... -- задумчиво произнесла Зина.
-- Что вы имеете в виду, Зиночка? Скажите мне. Я ему подскажу... Я всегда была его другом!
-- Посоветуйте ему поскорей поставить спектакль для юных зрителей. Поскольку наш театр так называется: Театр юного зрителя.
-- Он это сделает! Я только хочу, чтобы вы были друзьями.
"Угораздило их поселиться со мной на одной площадке! -- думала Зина. --Теперь все время буду метаться между совестью и Ксенией Павловной..."
-- У нас собираются ставить "Ромео и Джульетту", -- сказала она. -- Для меня в этой трагедии роли нет. Но я все равно буду болеть за спектакль. Николай Николаевич мог бы поставить его... А он отказался. Кстати, я слышу его шаги...
***
На худсовете предложение комсомольцев тоже было одобрено. Все сошлись на том, что уж если говорить со школьниками о любви, то о любви огромной, великой.
-- Я -- "за", -- сказала заведующая педагогической частью Валентина Степановна, -- но лишь при условии, что на этот спектакль о великой любви Иван Максимович не будет проводить первоклассников со служебного входа.
Валентина Степановна считала, что ТЮЗ -- это три театра в одном помещении: один -- для малышей, другой -- для подростков и третий -- для юношества. Так считали и все остальные, но она особенно часто это подчеркивала.
-- Вспомните свое детство, -- как обычно, попросила она членов художественного совета.
-- Кто же о нем забывает? -- задумчиво произнесла всеми уважаемая Анна Гавриловна -- ветеран театра, когда-то игравшая мальчишек, а теперь бабушек.
-- Кто забывает? Дирекция! -- воскликнула Валентина Степановна. -- Год в нашем возрасте -- это двенадцать месяцев. А каждый год в детстве...
--... это эпоха! -- закончил ее фразу Иван Максимович. -- Я с вами согласен.
-- Теоретически! А на практике вы каждый вечер ходатайствуете за тех, кто должен ходить в театр утром.
Все в театре разговаривали с Иваном Максимовичем "на равных". И не потому, что позволяли это себе, а потому, что к этому располагали характер директора, и его лицо, и его неуклюжая, застенчивая походка. Но непосредственней и резче других высказывалась Валентина Степановна, поскольку пришла в театр с ним вместе, лет двадцать тому назад. И еще потому, что она всех убеждала: "Вот увидите: когда он уйдет на пенсию, все кончится!"
Члены худсовета посочувствовали Тонечке Гориловской: на этот раз ей не придется работать с автором над текстом произведения, что она очень любила делать. И, расходясь, поздравили Костю Чичкуна с хорошей идеей.
-- Это не я. Это товарищи, -- с мрачным видом ответил довольный Костя.
Иван Максимович попросил задержаться главного режиссера, Костю и Зину.
-- Сейчас позвоним в Москву и узнаем насчет молодых режиссеров!
-- Лучше пригласить совсем молодого, -- сказал Николай Николаевич, задумчиво проверяя и поправляя свои манжеты. -- Какого-нибудь дипломника!
-- Таким легче будет руководить, -- шепнула Зина сидевшему рядом Косте.
-- Мы попросим помощи у Терешкиной из министерства, -- сказал Иван Максимович и набрал номер междугородной.
-- Терешкина из министерства!... -- с иронией произнес Николай Николаевич.
Зина вскочила со стула:
-- Вы знаете Сусанну Романовну?
-- Я столько слышал о ней, что, кажется, узнаю, если встречу на улице.
-- Если встретите, передайте ей от меня привет!
-- Вершит судьбы детского театра?
-- Она не вершит. Она помогает...
-- Терешкина нам помо-ожет! -- мрачно подтвердил Костя Чичкун. -- Она лю-убит нам помогать! -- Взглянув на часы, Костя добавил: -- Сейчас, правда, обеденное время...
-- Она не обедает, -- сказал Иван Максимович. Сусанна Романовна оказалась на месте.
Когда Иван Максимович изложил ей просьбу театра, она воскликнула:
-- Вы как раз вовремя позвонили!
-- В обеденный перерыв?
-- Я не шучу. Есть один замечательный парень, Андрей Лагутин!... Он ставил "Ромео". Это было его дипломной работой.
-- Дипломник? То, чего хочет Николай Николаевич!
-- Вот видите... Вы как раз вовремя позвонили. За Андрея дерутся!
Иван Максимович не часто обращался к Терешкиной. Но когда бы он это ни делал, она обязательно восклицала: "Вы как раз вовремя позвонили!" Создавалось впечатление, что Сусанна Романовна сидела и ждала его звонков, стараясь заранее предугадать, что именно понадобится его театру.
-- У Андрея есть, правда, одно небольшое условие...
-- Наверное, квартира, а? Этого нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20