Когда Николай Николаевич погоревал на комитете о том, что современные дети взрослеют не так уж рано, Зина сказала:
-- И правильно делают. Куда торопиться?
-- И все же чем скорей они приобщатся к большим философским мыслям и большим человеческим переживаниям, даже страстям, тем будет лучше! --воскликнул Николай Николаевич. -- Тем скорее они станут людьми!...
Он часто говорил о том, что дети с годами должны стать людьми. Зина однажды возразила ему: "Они давно уже люди, Николай Николаевич!" Но на комитете она промолчала.
А Николай Николаевич заговорил о ранней трагедии Шекспира. Он знал имена всех актеров, которые когда-либо с успехом исполняли роли Джульетты и Ромео, а с некоторыми из них даже был знаком лично. Имена великих английских и итальянских актеров он произносил так, как они произносятся в Англии и Италии, поэтому Зина известные ей имена либо узнавала с трудом, либо вовсе не узнавала.
Члены комитета притихли: слушать Николая Николаевича было интересно. "Он был бы прекрасным гидом!" -- подумала Зина.
-- И только с одним вашим предложением я не могу согласиться, -- сказал в заключение Николай Николаевич. -- Хоть отказаться от него нелегко... Да, нелегко, но пусть уж в будущем спектакле все будут молоды: автор, герои, актеры... И режиссер! Зачем же так беспощадно подчеркивать мой возрастной отрыв от вас всех?
"Почему он отказался ставить этот спектакль? -- размышляла Зина по дороге домой. -- Что его пугает? Быть может, не что, а кто? Все еще не решается вступить в соревнование с Петром Васильевичем?
Зина вспомнила фразу, которую произнес в ее присутствии один молодой журналист: "Лучший редактор журнала -- это тот, который не мешает коллективу делать журнал!" Фраза показалась Зине циничной, и она ответила журналисту что-то такое, после чего он весь вечер называл ее "блаженной". Прозвища с непостижимой быстротой приобретают популярность: уже через неделю "блаженной" Зину стали называть многие.
"Журнал без редактора? -- думала Зина по дороге домой. -- Не знаю... По-моему, ерунда! И театр, я уверена, без режиссера не может существовать, как дети без матери. Если родной матери нет, ею становится другая... приемная. Интересно, кто станет нашей приемной матерью?"
После беседы с Иваном Максимовичем Зина задавала себе и другой вопрос: "Неужели никто, кроме меня, не испытывает тревоги? Вот хоть Ванечка или Костя?" И сама себе отвечала: "Трево-ожатся... Но у них просто больше терпения, чем у меня! Хотят найти общий язык..."
Со вчерашнего дня Зина ощущала настойчивую потребность встретиться с Ксенией Павловной и Лерой. Она хотела высказать им все то же самое, что сказала Ивану Максимовичу и Косте, чтобы не получилось, что она действует втайне от них. Вчера вечером у Патовых никого не было дома...
Поднявшись на третий этаж, Зина подошла к двери Патовых. По привычке заглянула в дырочки почтового ящика. Там что-то белело. Но это не могло быть письмо Петру Васильевичу: все друзья Петруши давно уже знали его новый адрес.
Ксения Павловна была дома одна. Она встретила Зину с какой-то особой тревожной радостью.
-- Заходите! Скоро придет Николай Николаевич! Его вызвали на заседание комсомольского комитета...
-- Пригласили, -- поправила Зина.
-- Ну да... Конечно же пригласили. Я волновалась... Я всегда волнуюсь, когда его куда-нибудь вызывают. Пока он не позвонил, я сходила с ума!
Зина смотрела на растерянную, трогательно-беззащитную Ксению Павловну и думала, что ни за что не сможет стать злым гением этой женщины. "Зачем я нападаю на Николая Николаевича? -- неожиданно подумала она. -- Ведь еще ничего неизвестно. У Ивана Максимовича опыт общения с главными режиссерами гораздо больше, чем у меня. И он ждет... Он надеется. А меня, как всегда, заносит!"
-- Пойдемте ко мне, -- предложила она Ксении Павловне. -- Ничего существенного у меня дома нет. Но есть чай с конфетами и пряниками. Я переняла у своих дорогих зрителей любовь к дешевым конфетам и мятным пряникам. Им ведь все равно: леденцы или трюфеля, было бы сладкое!
-- И мне все равно, -- сказала Ксения Павловна. -- Но скоро придет Николай Николаевич... Мы бы все втроем посидели. Это было бы для него сюрпризом!
-- Не сомневаюсь, -- сказала Зина. И тут же подумала: "Зачем я опять?..."
-- Я очень хочу, чтобы вы были друзьями, -- почти что с мольбой произнесла Ксения Павловна.
-- Я плохо училась по математике, -- сказала Зина. -- Но некоторые формулы запомнила на всю жизнь. Вот, например: две величины, порознь равные третьей, равны между собой! Мы с Николаем Николаевичем порознь любим вас, и это залог наших с ним будущих дружеских отношений.
-- Я знаю... вы ко мне хорошо относитесь, -- тихо и благодарно сказала Ксения Павловна.
-- Поэтому идемте ко мне пить чай.
-- А если вернется Николай Николаевич? Он с утра ничего не ел! Я приколю к двери записку...
-- Не надо. Я сразу улавливаю шаги, которые направляются к этой двери.
Зина любила, когда Ксения Павловна приходила к ней. В такие вечера ей казалось, что она недооценивает свою комнату: не замечает, какая она уютная, как располагает к отдыху и спокойствию.
-- Если бы я была мужчиной, я женилась бы только на вас, -- оказала Зина, ставя на стол хлебницу с белыми, словно обсыпанными мукой, мятными пряниками и вазочку с "Театральными" конфетами. -- Николай Николаевич --счастливец!
Ксения Павловна обрадовалась, что Зина упомянула о Патове: ей очень хотелось, чтоб он стал главной темой их разговора.
-- А я, если бы заново начала свою жизнь, вышла бы опять за него. Опять... Поверьте: он идеальный муж.
-- Идеальный муж -- это понятие не столь положительное. Если вспомнить классику зарубежной драматургии! -- сказала Зина. С нежностью взглянув на Ксению Павловну, она добавила: -- Я шучу. И не слишком удачно!
-- Между друзьями возможны любые шутки, -- сказала Ксения Павловна. --Важно знать, что человек этот -- твой друг, тогда уже слова не имеют значения.
-- Это верно, -- согласилась с ней Зина. -- На друзей обижаться смешно. Я вообще обидчивых людей не люблю. Чаще всего это недалекие люди. Они не понимают, что если говорит хороший человек, надо к нему прислушаться. А если плохой... то что же на него обижаться?
Боясь упустить главную тему, Ксения Павловна воскликнула:
-- Николай Николаевич умеет быть выше обид!
"И вообще выше всего, что вокруг него происходит!" -- про себя добавила Зина. Кажется, Ксения Павловна была первым человеком, который заставлял ее кое-что произносить мысленно, про себя.
-- Вы знаете, почему мы приехали в этот город?-- спросила Ксения Павловна.
-- Николай Николаевич захотел попробовать свои силы на сцене ТЮЗа?
-- Не совсем так... И все же наш приезд связан с его любовью к детям.
-- Интересно! -- сказала Зина и своим немигающим взглядом уставилась на Ксению Павловну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20